Соболенко подошел к стойке. Раздатчица улыбнулась ему.
— Привет, Ань, — сказал он.
— Привет, Игорек, — ответила она.
— Солянку, три хлеба и двести «Столичной».
— Двести?
— Пятница, короткий день. И я закончил на сегодня.
— Может, двести пятьдесят тогда?
— Я подумаю.
Расплатившись, Соболенко сел за стол, поглядел в окно. На улице моросило. На асфальте лежали влажные листья. Он достал смартфон и включил режим полета. Официантка принесла на пластиковом подносе горшочек, графин с водкой, столовые приборы. Соболенко размешал сметану, налил стопку.
В кафе зашел небритый и всклокоченный мужчина лет сорока. Быстро оглядев зал, он остановил взгляд на Соболенко. У того вдруг возникла ассоциация с беглым преступником. Стало неприятно. Мужчина сел за ближайший стол и положил руки перед собой.
— Заказ через кассу, — окликнула Аня.
Он немного нервно оглянулся:
— Спасибо, я пока не хочу.
— Ну сидите так, — пожала она плечами. — Нам не жалко.
Соболенко выпил и отвлекся на свои мысли. Они были невеселые. Утром опять поругался с женой. Причем сам же прицепился к какой-то мелочи, забыл, к какой именно, и устроил скандал. Жена швырнула в него влажное полотенце. Ушла в комнату и там громко плакала. Он кричал на нее из коридора. Потом выбежал из квартиры, хлопнув дверью. Они прожили вместе восемь лет и год до этого встречались. Но вот недавно он понял, что жена его раздражает буквально каждым движением, каждым словом, каждой интонацией. А когда последний раз у них был секс? Полгода назад? Правда, сексом то действие назвать было сложно. Полупьяный он вскарабкался на нее, кряхтел и сопел, пытаясь вставить вялый член в ее вялую вагину. Но член изгибался, как вопросительный знак, и внутрь не лез. Жена не помогала. Соболенко видел, что ей противно. Что же получается? Любовь закончилась? Как так вышло? И в издательстве все плохо. Непонятно даже, протянут ли они до конца года. Куча долгов, книжки не продаются, все более-менее приличные авторы ушли к столичному конкуренту. А где найти новых? Где современные Пушкины и Гоголи? Куда запропастился Достоевский? Но если и явится, попробуй еще продать его.
Соболенко не заметил, как выпил всю водку, а к солянке не притронулся. Аня была права. Надо взять еще пятьдесят. А лучше сто пятьдесят. Он махнул ей рукой и показал три пальца.
— И что это значит? — спросила Аня.
— Три по пятьдесят. А если сложить, будет сто пятьдесят.
Мужчина поднялся, будто вспомнил нечто важное, огляделся и решительно подошел.
«Это любовник моей жены. Сейчас плеснет в меня кислотой», — подумал Соболенко и ухмыльнулся.
— Игорь Анатольевич? — спросил мужчина.
— Он самый, — ответил Соболенко. — С кем имею?
— Можно присесть?
— Пожалуйста. Мы в свободной стране. Садиться у нас не запрещено.
И хрюкнул от собственной шутки. Мужчина сел напротив. Официантка принесла новый графинчик.
— Суп-то не будешь? — спросила она.
— Суп буду, — ответил Соболенко. — Жду аппетита. Где-то он бегает.
Гость нервничал. Руки его заметно подрагивали.
— Водки хотите? — спросил Соболенко.
Он ответил невпопад:
— Я зашел в редакцию. Мне сказали, вы здесь обедаете.
— Обед, плавно переходящий в ужин. Кто вы, незнакомец? Любовник моей жены? Коллектор? Корректор? Сам сатана по мою душу?
«Тормозни. Чего ты разошелся?» — подумал Соболенко.
Мужчина суетливо порылся в рюкзаке и достал пухлую картонную папку.
— Вот, — сказал он. — Это моя книга. Я хотел вам ее предложить.
— Вы новый Гоголь! — Соболенко наставил на него указательный палец.
Потом согнул и налил в рюмку водки.
— Не знаю, — ответил мужчина. — Вам виднее.
Он медленно, заметно стесняясь, стал двигать папку по столу. Соболенко ждал, когда она подъедет.
— Знаете, можно было просто прислать мне файл на емейл. И не терять время. Я бы прочитал. Я все читаю, что присылают.
— Подумал, так будет лучше.
— Так тоже неплохо. Ваше здоровье! — Соболенко выпил и признался: — Авторы нужны. Парадокс в том, что авторы есть, но их нет. Как один известный кот.
Мужчина продолжал о своем:
— Я потратил довольно много сил и времени. Думал, не получится. Но вроде смог выразить…
— Поздравляю. Написать книгу — уже подвиг.
— Вы совершенно правы.
— О чем книга? В двух словах. Это же роман?
— Вроде как да. Это книга обо мне, моей жене и нашем умершем сыне.
— Семейная сага, — пробормотал Соболенко.
— Наверно.
— Обязательно прочитаю.
— Спасибо.
— Ваши контакты там есть?
— Там мой номер телефона и емейл.
— Вот и прекрасно! Значит, не потеряетесь.
Он дежурно улыбнулся. Мужчина понял намек, встал, еще раз поблагодарил и ушел. Соболенко отодвинул папку, налил и выпил. Включил телефон, открыл чат с женой, но не сумел придумать для нее ни одного слова. Вскоре объявился аппетит. Соболенко съел остывшую солянку. Покосился на папку.
«Ну а вдруг», — подумал он.
Развязал тесемки, вытащил толстую рукопись. На титульном листе прочитал: «Константин Аверьянов. „Боль“». Очень оригинально! Ладно, если что, над названием можно подумать. Он перевернул страницу. Обычно все становилось понятно с одного абзаца. Ну, не с одного, так с двух.
Соболенко пробежал глазами первую страницу. Нахмурив брови, дернул головой. Заглянул дальше. Быстро пролистал половину рукописи, а потом заглянул в конец. На последней странице так и было написано «конец».
Единственное слово, не считая названия и имени автора, которое отличалось от остального текста. Впрочем, текста не было. Была лишь одна заглавная буква «А», размноженная на пятьсот с чем-то страниц. Сплошное «А». И больше ничего. Одно только:
ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА
Соболенко отодвинул папку, выпил последнюю рюмку. И вдруг понял: «Это розыгрыш. Наверняка Сельдин, гад, подослал какого-то своего приятеля».
А впрочем, смешно.
Он даже хмыкнул, так что немножко потекло из носа.
Неподалеку от дома Аверьянов остановился у спортивной площадки, посмотреть, как мальчишки играют в футбол. Неожиданно увлекся, подозвал одного пацана и спросил:
— Вратарь не нужен?
— На воротах Кабан, — ответил тот немного испуганно и убежал.
Аверьянов отошел.
У лифта он встретил соседа Серёжу. Тот странно улыбался.
— Поймал наконец-то, — сказал Серёжа.
— Что?
— Не что, а кого! Птицу! Идем, покажу.
О какой птице идет речь, Аверьянов сообразил не сразу. Потом вспомнил. И удивился. Зачем Серёже этот ворон? Они зашли в квартиру.
— Серёжа, зачем он тебе? — спросил Аверьянов.
— Как это «зачем»? Ты что, дурак? Стой тут. Сейчас вынесу.
Оставив его в прихожей, Серёжа убежал в комнату. Оттуда донесся его ласковый голос:
— Ути-пути, мой малыш. Кто тебя любит? Я тебя люблю.
Он вернулся с клеткой в руках. Внутри сидел чуть живой взъерошенный и напуганный сизый голубь.
— Ну как? — спросил Серёжа.
И, не дождавшись ответа, утащил клетку назад в комнату.
— Я пойду, Серёж, — крикнул Аверьянов.
— Пива хочешь?
— Нет, не хочу.
— А чего хочешь?
У Аверьянова был ответ. Но он постеснялся сказать вслух. Да и вряд ли Серёжа мог ему это дать.
Маленький Г
Катя отложила списки и позвонила старшему воспитателю. Из трубки вместо привычных длинных гудков грянул симфонический оркестр, с большим количеством ударных. Звучало слишком помпезно. Катя поморщилась и отстранила телефон от уха. Слушать пришлось долго, прежде чем ответили.
— Простите, Катерина Дмитриевна, я отходила, — немножко задыхаясь, сказала старший воспитатель.
«В туалет», — подумала Катя машинально. А вслух сказала:
— Ничего страшного, Лидия Андреевна. Это вы извините, что отвлекаю. Я тут просматривала документацию. Кое-что показалось странным. Решила уточнить.
— Так-так, слушаю.
— У нас тут есть один мальчик по фамилии Молчанов. Везде, во всех списках только фамилия. А имени почему-то нет. Я специально проверила.
— Молчанов, Молчанов, — повторила Лидия Андреевна, будто бы вспоминая. Но Кате показалось, что старший воспитатель сразу догадалась, о ком речь.
— Да, Молчанов. Это, согласитесь, выглядит странно. У других детишек имя и фамилия, а у него только фамилия. Я вот еще увидела. Он участвовал в конкурсе детского рисунка, даже занял третье место. И вот я читаю: «Первое место — Наташа Зимина, второе место — Лена Ковалькова, а третье место — Молчанов». Просто Молчанов.
— Да, я поняла, о ком речь, — вздохнула Лидия Андреевна.
— И вы знаете, почему он так записан?
— Ну, в общем, знаю.
— Скажете? Или это секрет?
Лидия Андреевна тихонько сопела в ответ. Катя ждала, постукивая пальцами по столу. Под стеклом лежала семейная фотография — она, муж Валерий и сын Валерий-младший. Средний и безымянный пальцы стучали мужу по лбу. Заметив, Катя отодвинула руку.
— Катерина Дмитриевна, можно я зайду? — сказала Лидия Андреевна.
— Ну конечно можно. Зачем вы спрашиваете? Не выгоню же я вас.
— Буду через пару минуток.
— Хорошо, — сказала Катя. — Ой, Лидия Андреевна. Захватите те вкусные конфеты, которыми вы меня угощали. Я чайник поставлю. Чаю попьем заодно.
— Да, обязательно, спасибо, до свидания, — невпопад ответила старший воспитатель и отключилась.
Катя вышла из кабинета. В коридоре стоял кулер. Она налила в чайник воды, вернулась и включила его. Достала из шкафчика чашки, упаковку «Гринфилда», шоколадные вафли «Яшкино», зефир и упаковку мармелада «Французский сад».