мостью в государственной казне.
В газетах и на телевидении распустилась пышным ядовитым цветом провозглашенная «гласность», военных позорили, считали их чуть ли не убийцами и насильниками. Армию ругали на все лады, всё искали в ней пороки, дедовщину, надругательство над солдатами и матросами. Служить в армии в это время никто не желал, молодёжь страшилась ее, как чумы. Патриотом считалось быть позорным, само это слово стало с подачи продажных журналистов ругательным. О любви к отечеству все забыли, её теперь, бедную, поносили кому не лень. Как же было служить им, курсантам Военно-Морского Краснознаменного училища, во что верить, к чему стремиться? Ведь они поступили в училище, потому что любили Родину и хотели её защищать. А теперь все идеалы были растоптаны, все основополагающие понятия перевёрнуты с ног на голову…
И за российского президента Ельцина было мучительно стыдно. Все уже видели, что был он грубым самодуром и ясно понимали его проблему со злоупотреблением алкоголя. И до них, будущих защитников Родины доходили слухи о его неадекватных публичных выступлениях во время зарубежных поездок, когда он вёл себя, как шут, над которым все иностранные гости дружно потешались. Плел околесицу, начинал вдруг выкидывать коленца, пел сиплым пропитым голосом Калинку[195]… И этому президенту должны были российские курсанты присягать и его приказам подчиняться!
В увольнительные дни, в субботу и воскресение часто ездил Артём к своей тете, Зое Дмитриевне Ильиной. С её сыновьями Павлом и Алешей стали они большими друзьями. Те были года на три постарше Артёма, Алексей по примеру родителей решил стать врачом и поступил в 1-й Санкт-Петербургский медицинский институт им. Павлова, а Павел учился в институте авиационного приборостроения. Зоя Дмитриевна работала врачом в поликлинике, после потери мужа она сильно постарела и физически и душевно, её нежная красота и жизнелюбие ушли в прошлое. Квартира Ильиных находилась на краю Санкт-Петербурга в живописном Царском Селе. Жили они тихо и замкнуто, много горя пришлось этой семье перенести, но приезду Артёма были всегда искренне рады. Ведь Артём был родным человеком, сыном любимого брата Зои Дмитриевны и она относилась к нему с той же теплотой и заботой, как к своим детям.
Артём был не только честным, умным и толковым, но и весьма привлекательным парнем – русые волосы и серые стальные глаза, как у отца, и мягкий овал лица и слегка припухлые губы, как у матери. Но был он скромным и сдержанным, не стремился выделиться, что отличало его от отца, тщеславного Данилы, который в молодости любил шикнуть, произвести впечатление, пустить пыль в глаза. Любимой девушки у Артёма не было, и хоть по субботам на танцевальные вечера в ВВМУ им. Фрунзе девицы валили толпами, но подходящей для себя он среди них не находил. Если когда-то балы в Морском корпусе славились, ими открывался бальный сезон в столице, на них приглашали лиц императорской фамилии и вывозили девушек из лучших петербургских семей, то всё коренным образом изменилось в годы лихолетья. Теперь посещали эти танцевальные вечера в основном девушки «гуляющие по солнечной стороне Невского проспекта», или «теплолюбивые создания», как традиционно называли курсанты петербургских проституток.
3
Время шло, наступил последний пятый курс обучения в училище. Артём Лемехов написал и успешно защитил диплом. Приближался долгожданный выпуск офицеров с вручением кортиков и дипломов. Теперь Артём звонил домой ещё чаще, он был взволнован предстоящим событием и с нетерпением ждал приезда родителей на торжественную церемонию. Пригласил он и семью Ильиных на свой большой праздник.
Данила и Марина Лемеховы пребывали всё последнее время в приподнятом настроении, в состоянии радостного ожидания дня выпуска. Данила ликовал, его сын достиг той высокой цели, к которой в своё время стремился он сам, но, к сожалению, ему это не удалось. Его Артёмка закончил самое престижное высшее военное учебное заведение одним из первых и станет морским офицером.
Сбылась не только его мечта, но и мечта его отца, который когда-то купил четырёхлетнему Данилке бескозырку с надписью «Варяг» и часто перед сном пел ему вместо колыбельной песню отважных моряков: «Врагу не сдается наш гордый Варяг…». Данила гордился сыном, ведь он понимал, что освоить программу инженерного вуза в условиях военного распорядка, казарменного быта и постоянного несения дежурно-вахтенной, гарнизонной и караульной служб совсем не простое дело, ведь он сам когда-то служил в армии и учился в техническом вузе.
Данила договорился с Зоей, что приедет он с женой в Санкт-Петербург накануне выпуска и поживёт у неё несколько дней. Родители Артёма взяли на работе неделю отпуска и, захватив парадный костюм Данилы и лучшие наряды Марины, отправились в северную столицу.
Торжественная церемония должна была происходить июньским днем на берегу Невы на набережной лейтенанта Шмидта. А вечером того же дня все выпускники, их родители и гости были приглашены на празднование в огромный зал Революции старинного училища. Зойка встретила родственников и весь вечер перед выпуском провели они в разговорах и радостных хлопотах – нужно было отгладить и развесить наряды Марины и Данькин выходной костюм, они изрядно помялись в дороге. И Зойка с детьми с приподнятым чувством готовились к торжественной церемонии выпуска, не часто бывали праздники в их жизни, уже несколько лет, как грусть и печаль прочно угнездились в их доме.
Выпуск был назначен на двенадцать часов дня. Супруги Лемеховы и Зойка с ребятами и Сонечкой пришли заранее, на час раньше, на набережную лейтенанта Шмидта. На краю площади около памятника Крузенштерну толпилась масса народу, здесь стояли все приглашённые: родители, друзья, приятели, девушки и жены, и в центре каждой из групп выделялись фигуры выпускников в черных лейтенантских мундирах, отделанных золотыми позументами и в новеньких фуражках с дубами и шнуром. Артём где-то задерживался и всё не подходил. И вчера вечером он родителям не позвонил, очевидно закрутился в предпраздничных хлопотах.
Подали команду к построению. Выпускники выстроились напротив величественного памятника славному мореходу в два черно-золотых сверкающих ряда. Их было много, несколько сотен и родители всё ещё не могли рассмотреть своего Артёма среди выпускников. Затем начальник училища подошел четким строевым шагом к контр-адмиралу, командующему парадом, и доложил об общем построении. Контр-адмирал обошел строй выпускников и поздоровался с ними. В ответ раздалось громогласное: «Уррра!». Церемония выпуска началась. Выкрикивали отдельные имена и выпускники подходили один за другим в сверкающих золотом униформах к столам, отдавали честь, и получали дипломы и кортики. Многие, очень многие из родителей не могли сдержать слез и плакали от счастья, от волнения и гордости за своих сыновей.
Даня и Марина переходили с места на мест, чтобы лучше видеть, чтобы рассмотреть наконец своего сына в рядах выпускников. Но ни в шеренге молодых офицеров, ни среди тех, кто подходил к столам за дипломами они Артёма не видели. Где же он? То им казалось, что они видят его где-то во втором ряду: «Ну вот же он!» и они протискивались поближе к этому месту, то видели его, подходящим к одному из столов, но опять оказывалось, что это был совсем не Артём, а кто-то похожий на него. А ведь они запаслись камерой для видеосьемки, и фотоаппаратом, чтобы снять церемонию выпуска своего сына в этот знаменательный день. Было непонятно, куда же Артём запропастился. Ну не мог же он проспать свой выпуск? Или может быть заболел?
Настроение у Данилы и Марины совсем испортилось, и ничто уже их не радовало, ни то, как отплясывали курсанты «Яблочко», ни бальные танцы на площади. После окончания долгой церемонии они нашли командира роты и кинулись к нему с вопросом: «Где наш сын Артём Лемехов? Где он, почему ему не вручили ни диплома, ни кортика?». И хотелось им с горечью добавить: «Где то торжество, тот праздник, которого мы ждали, ради которого спешили в дорогу?».
Командир повернулся на каблуках к новоиспеченным офицерам, друзьям Артёма с тем же строгим вопросом: «Где курсант Лемехов? Куда он запропастился?». Друзья переглядывались и смущённо переминались с ноги на ногу: «Вчера вечером собрались у Семена на даче, в Жихарево, устроили отвальную перед выпуском. Все выпили изрядно, и Артём был всё время вместе с нами. В конце вечера многие почувствовали, что перебрали и остались там же до утра, но Артём много не пил и решил вернуться в казарму. Вышел на улицу, проголосовал, остановил какую-то машину и поехал на вокзал. И вот сегодня почему-то не явился. Непонятно, может быть всё-таки и он перебрал и отсыпается где-нибудь?». Командир старался по возможности успокоить родителей: «Да не волнуйтесь вы так. Ну, наверное, перепил вчера курсант Лемехов, проспится и явится. Дело молодое, всякое случается. Ну, а диплом и кортик вручим ему позже, отдельно!».
4
Тело Артёма обнаружили через четыре дня в высокой траве у железнодорожного полотна неподалёку от станции Мга.
А перед этим искали его родители где только можно, начали с казармы, а потом все вытрезвители обзвонили и объездили. Зоя Дмитриевна осторожно намекнула, что может быть стоит его поискать в больницах, ну может оступился, упал и отвезли его на «скорой» со сломанной ногой. Но и там Артёма не оказалось. В конце концов обратились в милицию, заявили, как о пропавшем без вести. А через четыре дня пригласили их на опознание тела.
Трудно было представить себе что-то более ужасное, приехать на самое большое торжество в жизни единственного сына и оказаться перед его бездыханным телом. Артёма они опознали сразу, он лежал в белой рубахе, испачканной землей и кровью, а на лице и руках были лиловые пятна синяков и ссадин. Кровоподтеками и ссадинами было покрыто и его тело. Документы были при нем, также как и кошелёк с небольшими деньгами. Трудно было понять, как мог здоровый, крепкий парень, слегка выпивший, но не пьяный, вдруг выпасть из вагона и разбиться насмерть. Вероятно произошло это не без посторонней помощи, ведь к военным внушалась в перестроечные годы неприязнь, просто патологическая ненависть. Отношение к ним было не как к защитникам Родины, как было всегда в СССР и как принято во всем мире, но как к жестоким насильникам. И убийства военнослужащих в эти годы были не редкостью. Гулять вечером или ночью по одному солдаты и офицеры не решались, они старались ходить группами. Да и вообще бандитизм и преступность в стране расцвели пышным цветом, в сумерки никто из домов старался не выходить.