д Кремлем, хотя улицы и площади запрудили толпы москвичей и другого люда. Непривычными для глаза казались черно-белые одежды москвичей, сменившие их повседневные пестрые наряды. Над Кремлем, над Великим посадом, Заречьем и Занеглименьем плыл печальный перезвон колоколов.
На Соборную площадь не пропускали, она была оцеплена конными и пешими княжескими дружинниками. А на Ивановской люди стояли плотной стеной. Но давки не было, все знали: когда тело вынесут из дворцовых хором и установят в соборе Михаила Архангела, каждый, кто захочет, сможет проститься с великим князем Дмитрием Ивановичем. В толпе ремесленники, торговцы, дети боярские, монахи, крестьяне, гультяи, нищие. У большинства печальные лица, кто плачет, кто сурово молчит.
Неподалеку от прохода с Ивановской площади на Соборную, между храмом Михаила Архангела и церковью Иоанна Лествичника, застыли две пары горожан; у одной из баб на руках грудняк, рядом со старшими трое детишек. На мужиках серые холстинные рубахи навыпуск и такого же цвета портки, вправленные в сапоги, у баб начавшие входить в моду темные бязевые сарафаны. Судя по одеждам, ремесленные среднего достатка. Мужчинам лет за тридцать, женщины моложе, годов двадцати пяти. Это были Гордей с Марийкой и Василько с Любашей Гоновой. Судьба-чудодейка снова свела всех вместе…
Под Волоком Ламским Гордей и Василько были ранены, дороги их надолго разошлись. Тарусского порубежника взяли к себе в избу сердобольные волоколамцы и спустя месяца три добрыми заботами выходили его. Но возвратиться на порубежную службу он не мог — рваная рана в груди от вражеского копья только затянулась кожицей, но до конца не зажила. Когда Василько окреп и снова почувствовал в руках силу, он стал понемногу столярничать и плотничать во дворе, чтобы отблагодарить хозяев. Вырезал фигурные наличники на окнах, заменил рассохшуюся дверь в избе, поставил новый забор, починил крышу. А когда наконец совсем зарубцевалась рана, у него уже и вовсе не стало охоты идти на ратную службу — полюбилось ему мирное ремесло. Он задумал податься на Москву строить ладьи и струги, чему научился еще в Сарае. Однако прежде Василько решил отыскать ту затерянную в лесах деревеньку, куда оглушенного и раненого воина приволок когда-то его конь. Хоть недолго пробыл там тогда порубежник, но крепко запала ему в душу меньшая дочь старого Гона Любаша. Он не только приметил ее, но успел пошептаться и сговориться — слово друг другу даже дали.
Непросто это было — найти в лесной глухомани Гонову деревню, но недаром столько лет прослужил Василько порубежником, в конце концов разыскал. Совсем поредела семья Гонов, старик умер от ожогов сразу после ордынского набега, Настя так и не нашлась. Осталось в деревне всего два мужика — старший сын Гона Вавила и зять Гаврилко — да четыре бабы. Когда же Василько поведал горестную весть о гибели Любима и Фрола, вовсе опечалились люди. Любимова Агафья упала в беспамятстве, едва водой отлили — очень уж ладно жила она со своим добрым, жалостливым мужем. И стало на Руси еще одной вдовой больше, а трое деток сиротами, не дождаться им уже никогда отца-кормильца.
Старшим в деревне был теперь Вавила, он и благословил молодых.
А уже в Москве узнал Василько о судьбе бывшего лесного атамана Гордея.
Вечером того же дня, когда закончилась битва под Волоком Ламским, Гордея схватили люди князя Серпуховского и заковали в железо. Владимир Андреевич громогласно объявил ватажникам, что ратными подвигами своими заслужили они прощение за разбой на дорогах и вотчинах. А с Гордея, бывшего стремянного Ивана Вельяминова, особый спрос: со своим господином и Некоматом-сурожанином намеревался свершить он дело черное — отравить великого князя Московского Дмитрия Ивановича и всю его семью. За крамолу такую полагается ему суд по всей строгости.
Посадили Гордея с Марийкой в телегу и под охраной княжеских дружинников повезли в стольный град Москву. На великокняжьем суде Гордея приговорили к смертной казни. Но, памятуя о его доблестном ратном подвиге под Волоком Ламским, великий князь заменил казнь десятью годами сидения в кандалах в яме-тюрьме. Похоронив отца, который хоть и последовал за дочерью и зятем, так и не оправился от тяжелой раны и вскоре умер, Марийка осталась в Москве одна. Но не пропала, сумела прибиться к вдовой женке, муж которой погиб в Куликовской битве, и стала жить вместе с ней в убогой избе вдовы. Первое время работала на огороде, помогала по хозяйству, следила за детьми, потом приспособилась к ремеслу хозяйки: стала печь пирожки и варить сбитень, которые продавали на торжище. Раз-два в неделю носила Гордею съестное, чтобы не пропал, кое-как сводила концы с концами.
С годами нрав Дмитрия Ивановича смягчился, а тут еще благополучно завершилась многолетняя вражда с Рязанью, был заключен «мир вечный». И когда в очередной раз подала Марийка челобитную, смилостивился великий князь Московский, простил стремянного своего злейшего врага, велел освободить Гордея из ямы. Василько, который уже привез в Москву Любашу, взял его в подручные, со временем обучил умельству строить ладьи и струги. Они работали вместе, да и жили по соседству в Зарядье…
Чаще и тревожней забухали гулкие колокола соборов и церквей. По толпе пронесся громкий печальный вздох. Это гроб с телом Дмитрия Ивановича вынесли из дворцовых хором и установили в Архангельском соборе.
Люди все шли и шли. Рыдали женщины, не стыдились слез мужчины. Москва прощалась со своим князем, что тридцать лет в беспрестанных битвах с врагами крепил землю отчую, первым сумел поднять Русь на борьбу с проклятым игом и победил в жестокой сече на поле Куликовом. Впереди были еще долгие годы лихолетья и сражений, но мимо гроба великого воителя уже шел народ, поверивший в себя, в свои силы.
Словарь редко употребляемых слов
Агаряне — турки, татары, арабы, вообще мусульмане.
Бармица — кольчужная сетка, прикрывала шею воина, носилась под шлемом.
Выход — дань, собираемая для Орды.
Гривна — продолговатый серебряный слиток, служивший основной оборотной единицей (140–160 г серебра).
Епанча — нарядный плащ.
Замятня — переполох, смятение.
Келарь — монастырский управитель, ведающий имуществом обители, припасами и светскими делами монастыря.
Кичка — женский головной убор с рогами или высоким передом на берестяной основе.
Ключник — управитель в боярском доме, монастыре.
Кметь — русский воин, ратник.
Колонтарь — доспех из металлических пластин, скрепленных кольчужным плетением.
Колты — украшение, прикрепляющееся к женскому головному убору над ушами.
Летник — верхняя женская одежда.
Моршни — мягкие туфли из одного куска кожи.
Мурмолка — высокая шапка из дорогой материи с отворотами по краю.
Мытница — таможня.
Намаз — обряд молитвы у мусульман, совершаемый пять раз в день.
Нойон — князь ордынский, правитель.
Оглан — брат, сын, племянник великого хана.
Опашень — долгая распашная верхняя одежда с короткими широкими рукавами (обычно летняя).
Ослоп — дубина.
Охабень — долгая верхняя одежда прямого покроя с откидным воротом и длинными рукавами, часто завязывавшимися сзади; при этом руки продевались в прорези рукавов.
Пайцза — ордынская охранная грамота, пропуск; металлическая или деревянная дощечка.
Панагия — нагрудное украшение (иконка) высших иерархов церкви, подвешивалась на цепочке.
Перестрел — пространство, пролетаемое стрелой.
Повойник — головной убор замужней женщины.
Понева — набедренная женская одежда из одного несшитого куска материи; служила как юбка.
Поставец — шкаф с полками, закрывался занавесками, устанавливался на полу или подвешивался к стене.
Приволока — украшение из золотой, серебряной или бронзовой проволоки на оружии и доспехах.
Сирота — крестьянин в Древней Руси.
Струг — небольшое весельное судно.
Сулица — короткое копье конного воина.
Сурожанин — купец, торгующий с Крымом и Ордой.
Татаур — пояс с металлическими наколенниками.
Тигиляй — защитная одежда из плотного стеганого материала с вшитыми металлическими пластинками.
Тиун — княжеский или боярский управитель.
Тумен — воинское соединение ордынцев в десять тысяч всадников.
Хабарчири — ордынская разведка.
Чамбул — отряд ордынских всадников.
Черный бор — налог, сборы с черных (крестьянских) волостей.
Чеснок — кованый металлический шар с острыми выступами.
Шестопер — палица с металлическим наконечником, имевшим шесть ребер.
Ясырь — ордынские пленники.