[5]. Но не меня.
– Должно пройти время, Клэр. Вы приезжая, людям нужно привыкнуть к вам, убедиться в том, что вы не собираетесь их бросить. Именно поэтому Эдаму Делрею везет больше. Он местный, и все знают, что он никуда не денется. Предыдущий врач, приехавший сюда из другого штата, продержался полтора года. Не смирился с нашими зимами. Тот, кто был до него, пробыл меньше года. Местные считают, что и вы не пробудете здесь долго. Они выжидают, хотят понять, сможете ли вы перезимовать. Или уедете, как все ваши предшественники.
– Зима меня не пугает. Я справлюсь и с темнотой, и с холодом. Не могу смириться лишь с тем, что я для всех чужая. И никогда не стану своей. – Она глубоко вздохнула; ее злость вдруг испарилась, сменившись усталостью. – Даже не знаю, с чего я решила, что у меня все получится. Ной так не хотел переезжать, но я его заставила. И теперь вижу, какую глупость совершила…
– А все-таки, Клэр, почему вы приехали сюда? – Он спросил так тихо, что его голос почти потонул в шепоте воздуха, вырывавшегося из радиатора.
Линкольн никогда не задавал ей этого вопроса, хотя в нем не было ничего странного. Элементарная информация, которой она никогда с ним не делилась. «Почему я приехала в Транквиль». Он ждал ее ответа, и молчание затянулось, но Клэр все меньше и меньше хотелось откровенничать с полицейским.
Он почувствовал, что ей неловко, и отвел взгляд в сторону, решив не лезть ей в душу. Когда Линкольн снова заговорил, он будто бы обращался вовсе не к ней, а просто размышлял вслух.
– Те, кто приезжает сюда, – начал он, – мне всегда кажется, будто они бегут от чего-то. От ненавистной работы, бывшего мужа. Бывшей жены. В их жизни произошла какая-то трагедия.
Она осела набок, ощутив, как ее щека коснулась ледяного стекла. «Откуда он знает? – подумала она. – О многом ли догадался?»
– Они приезжают сюда и думают, что обрели рай. Например, на время отпуска. Или просто проезжают мимо, и название города привлекает их внимание. Транквиль. Спокойствие. Именно здесь можно спрятаться, укрыться от невзгод. Они останавливаются в местном агентстве по недвижимости и рассматривают фотографии на стенах. Все эти фермерские домики, коттеджи на берегу озера.
«Это была фотография белого домика, перед которым цвели нарциссы, а рядом красовался клен с только что распустившимися листочками. У меня во дворе никогда не рос клен. Я никогда не жила там, где по ночам можно смотреть на небо и видеть звезды, а не городские огни».
– Им интересно пожить в маленьком городке, – продолжал Линкольн. – Где никто не запирает двери, а соседи выходят встретить вас с кастрюлями в руках. Но все это скорее фантазии, чем реальность, потому что таких городков, какие рождает их воображение, не существует. И проблемы, от которых они бегут, следуют за ними по пятам, из одного дома в другой.
«Ной говорил мне, что не хочет переезжать. Он говорил, что возненавидит меня, если я силой увезу его из Балтимора, от его друзей. Но нельзя позволять четырнадцатилетнему мальчику управлять твоей жизнью. Я мать. Я несу ответственность. Я знала, что так будет лучше для него, для нас обоих. Вернее, я так думала».
– На какое-то время возникает иллюзия, будто все получилось, – продолжал Линкольн. – Новый дом, новый город – это отвлекает от воспоминаний о прошлой жизни. Каждый надеется, что новая обстановка, новые возможности помогут решить все проблемы. Где и когда еще начинать новую жизнь, как не летом у озера, думают приезжие.
– Он угнал машину, – призналась Клэр.
Линкольн не ответил. Ей стало интересно, что бы она увидела сейчас в его глазах, если бы повернулась. Разумеется, не удивление; похоже, он уже знал или догадывался о том, что ее приезд в Транквиль был жестом отчаяния.
– Это не единственное преступление, которое он совершил. После того как его арестовали, я узнала и многое другое. Кражи в магазинах. Граффити. Налеты на ближайшие продуктовые магазины. Они занимались этим все вместе, Ной и его приятели. Трое мальчишек, которым просто стало скучно, и они решили внести разнообразие в свою унылую жизнь. В жизнь своих родителей. – Клэр откинулась на спинку сиденья, и ее взгляд снова устремился на пустынную улицу. Начался снегопад – снежинки, падая на лобовое окно, тут же таяли, и оставшаяся от них вода текла по стеклу, словно слезы. – Самое страшное, что я ничего об этом не знала. Вот так – он почти ничего не говорил мне, мы были словно чужие. Когда в ту ночь мне позвонили из полиции и сообщили об аварии – ведь Ной сидел в угнанной машине, – я сказала им, что это ошибка. Мой сын не мог совершить ничего подобного. Мой сын остался ночевать у своего друга. Но оказалось, что это не так. Он сидел в службе экстренной медпомощи с рваными ранами на голове. А его друг – один из хулиганов, – находился в коме. Наверное, стоит порадоваться, что мой сын никогда не забывает пристегивать ремень безопасности. Даже в угнанной машине. – Клэр покачала головой и насмешливо вздохнула. – Другие родители были удивлены не меньше моего. Они тоже не могли поверить в то, что их мальчики совершили преступление. И считали, что Ной уговорил их сделать это. Что именно Ной оказывал дурное влияние. Чего еще ожидать от мальчишки, который растет без отца? Им было безразлично, что мой сын – самый младший в компании. Все валили на него, потому что у него нет отца. И потому что я слишком много работаю и больше забочусь о чужих семьях, чем о своей.
Снег пошел сильнее, укрывая лобовое стекло белым одеялом, отрезая их от внешнего мира.
– Самое ужасное в том, что я согласилась с ними. Наверняка я что-то сделала не так, что-то недодавала сыну. И постоянно думала: как же все поправить?
– Собраться и покинуть родной дом – мера радикальная.
– Я искала чуда. Волшебного решения всех проблем. Мы дошли до того, что начали ненавидеть друг друга. Я не могу контролировать его поступки. И что самое ужасное – не могу выбирать ему друзей. Я прекрасно видела, к чему все идет. Еще одна угнанная машина, еще один арест. Еще одна серия бестолковых бесед с психологами…
Клэр глубоко вздохнула. Лобовое стекло уже покрылось толстым слоем снега, и она чувствовала себя заживо погребенной, замурованной рядом с этим мужчиной.
– А потом, – продолжила она, – мы посетили Транквиль.
– Когда?
– Как-то осенью, в выходные. Чуть больше года назад. Отдыхающие почти разъехались, но погода еще стояла чудесная. Бабье лето. Мы с Ноем сняли коттедж на озере. Каждое утро, просыпаясь, я слышала крики гагар. И больше ничего. Только гагары и тишина. Вот чем мне запомнились те выходные – ощущением полного покоя. Мы вдруг перестали ссориться. Нам было хорошо вдвоем. И именно тогда я поняла, что хочу уехать из Балтимора… – Она покачала головой. – Думаю, вы правильно классифицировали меня, Линкольн. Я, так же как и все другие приезжие, пыталась убежать от прошлой жизни, от проблем. Но не знала, куда мне ехать. Знала только, что больше не могу оставаться там, где жила.
– А сейчас?
– И здесь я тоже не смогу остаться, – нервно произнесла она.
– Не принимайте поспешных решений, Клэр. Вы провели здесь не так уж много времени и еще не успели наладить полноценную практику.
– Прошло девять месяцев. Все лето и осень я просидела в своем офисе в ожидании пациентов. Но в основном ко мне обращались туристы. С вывихами или расстройством желудка. Лето прошло, и они разъехались по домам. И я вдруг осознала, как мало у меня местных пациентов. Я надеялась, что продержусь и смогу завоевать их доверие. Это могло бы произойти в ближайшие год-два. Но после того, что случилось сегодня, у меня нет шансов. На собрании я сказала то, что должна была сказать, но местным это не понравилось. Теперь у меня один выход – собраться и уехать. С надеждой на то, что еще не поздно вернуться в Балтимор.
– Вы так легко сдадитесь?
Он нарочно решил спровоцировать ее. Разозлившись, Клэр повернулась к Линкольну.
– Легко? А что же тогда трудно?
– Против вас настроены далеко не все горожане. Речь идет о нескольких излишне нервозных личностях. Вас поддерживает гораздо больше людей, чем вы думаете.
– И где же они? Почему никто не принял мою сторону? Вы были единственным.
– Некоторые просто растерялись. Или побоялись выступить.
– Неудивительно. Им бы тоже изрезали шины, – саркастически заметила она.
– Это очень маленький городок, Клэр. Люди здесь думают, что знают друг друга, но, когда доходит до дела, оказывается, что они ошибаются. Каждый держит секреты при себе. Мы огораживаем свою частную территорию и никому не позволяем пересекать ограждение. Выступить на городском собрании – значит выставиться на всеобщее обозрение. Большинство предпочитает молчать, пусть даже они согласны с вами.
– Да, только эта молчаливая поддержка не поможет мне заработать на жизнь.
– Нет, не поможет.
– И нет никакой гарантии, что теперь хотя бы один пациент переступит порог моего кабинета.
– Да, риск есть.
– Тогда зачем мне оставаться? Назовите хотя бы одну причину, по которой мне следует остаться в этом городе.
– Я не хочу, чтобы вы уезжали.
Такого ответа она не ожидала. Она уставилась на Линкольна, силясь в темноте понять что-нибудь по его лицу.
– Этому городу нужен такой человек, как вы, – пояснил он. – Чтобы немного встряхнуть нас. Чтобы заставить нас задуматься о вопросах, которые мы раньше не осмеливались себе задать. Ваш отъезд станет большой потерей, Клэр. Потерей для всех нас.
– Вы что же, заявляете это от имени всех горожан?
– Да. – Он запнулся. И тихо добавил: – И от себя.
– Я что-то не совсем понимаю, о чем вы.
– Я и сам не понимаю. Даже не знаю, зачем я это говорю. Ни вам, ни мне от этого лучше не будет. – Он вдруг резко схватился за ручку на дверце и собрался было нажать на нее, но Клэр, протянув руку, остановила Линкольна. Он замер, по-прежнему сжимая ручку, уже готовый выйти на холод.