— Может, он на скале? — предположила Катька печально. — Море в лучах заходящего солнца малюет.
— Все может быть, — согласилась я и тоже впала в уныние — перспектива карабкаться на скалу не прельщала.
Мы решили поужинать, потом еще раз обойти побережье — должен же он спуститься когда-нибудь! Что ему делать на скале в потемках-то?
Мы подались в шашлычную, и первым, кого увидели за столиком на террасе, был Жоржик. Он сидел в одиночестве, тянул вино из высокого бокала, любовался морем, блестящим на фоне заката, и, видимо, думал о Катьке. По крайней мере, нам этого очень хотелось.
Катька подкралась сзади и нежно закрыла его глаза руками.
— Девчонки! — сразу угадал он. Не очень определенно, конечно, но — не придерешься.
Катька поверила, что девчонок на побережье всего две (я и она), и радостно чмокнула Жоржа в щеку:
— А вот и мы! Приехали!
Тем не менее он разулыбался нам вполне искренне и усадил за свой стол:
— Самый удачный столик в этом кафе. Я всегда стараюсь его занять.
Он был прав. Стол стоял на террасе возле перил. С одной стороны он всегда был в тенечке, с другой — обдувался легким морским ветерком, с третьей — куда ни кинь глазом — море, море, еще раз море и небо. Глаз не оторвать. Сиди весь день и любуйся. Хоть в жару, хоть в дождь.
— Вы какие-то другие приехали, — оценил художник.
Надо отметить, что он тоже выглядел весьма импозантно. Ну, во-первых, как всегда, небрит. Однако при этом в приличном, почти белом льняном костюме, причем пиджак надет на голое тело, а на ногах — мокасины на босу ногу. Загорелый такой, высокий спортивный молодой мужик, темные отросшие волосы зачесаны назад, светлые глаза. Иглесиас, да и только! Не-е, Жорж Маневич! Однако в нем и правда что-то есть. У Катьки глаз — алмаз.
— Просто красотки! — продолжал удивляться он. — Что стряслось-то за эти две недели?
Для начала рассказали ему про мой перевод и презентацию. Жоржика это очень развеселило, он смеялся, подливал нам вино, вскорости мы почувствовали его самым близким другом, и Катька раскололась о нашем бесчестном поступке по растрате чужих денежных средств. Он нас не осудил, а только развеселился еще больше. И тогда мы выложили ему все, что удалось узнать про Павленко, а также о том, что труп его еще не найден. Жорж призадумался:
— Странно. Джип — не игрушка, речка — не Волга. По-любому уже должны найти. Или рыбачки, или еще кто.
Нам тоже было странно. Но факт оставался фактом — не нашли.
Мы проводили на террасе закат, полюбовались морем в лучах луны, наелись мяса барана, после чего Маневич взялся провожать нас в бунгало.
На стоянке верещала заливисто чья-то машина.
— Не наша? — встревожилась Катька.
Мы стояли на пригорке возле моря, и стоянка была как на ладони. Пищал наш джип.
— Наша!
— Да здесь не угоняют, — утешил Жорж. — Может, кто случайно задел?
Стоянка и правда хорошо просматривалась в свете прожектора. Посторонних не было.
— Это ваш джип? — удивился Маневич, глядя на мигающую сигналками машину.
— Наш! — гордо доложились мы хором.
— Ого! — удивился он. — Откуда дровишки?
— Так я тебе и говорю, — пояснила Катька. — На карточке деньги не кончаются и не кончаются!
Маневич посмотрел на нас, натурально выпучив глаза и отвесив челюсть. Получилось очень даже искренне. Помычав себе под нос, он почесал затылок совсем не по-иглесиасовски:
— Мм! Ну дела! Свезло-то вам!
— О чем и речь, — подтвердила я. — Как устоять-то? И хочется, и колется!
— Где покупали?
— В салоне, конечно. На базаре-то никто карточку к оплате не примет. А в салоне — все как в лучших домах. С карточки смахнули — и не чешись.
— Машина крутая! Тыщ на тридцать будет, если не более! Это вы с карточки столько списали?
— А чего? Хотя погоди — каких тыщ тридцать?
— Ну баксов, конечно.
— Ты ничего не путаешь? В прошлом году у меня знакомый похожую тачку из Японии пригнал, говорил, что она ему что-то около восьми тысяч встала.
— Так то ж из Японии сам привез. На рынке такая где-то под двенадцать торгуется, а автосалон — совсем другая категория цен. Это как одну и ту же кофточку у китайцев на рынке купить или в крутом бутике. К тому же канолевая, без пробега. Улавливаешь связь?
Мы призадумались. Честно говоря, о цене мы как-то справиться забыли. Катька привычно подмахнула бумаги подписью «Павленко», и все. Мы скорее на базарную цену рассчитывали. А тут — вона как! Ну прямо пещера Али-Бабы. Карточка бесконечная какая-то! Откуда у людей столько денег?
— Ладно! — легкомысленно решила Катька. — Мы подумаем об этом завтра. — Скарлетт О’Хара, елки-палки!
Однако пришлось принять ее предложение. Жорж, несколько подавленный, подался к себе. Мы, тоже озадаченные, вошли в бунгало.
— Он, наверное, завидует, — предположила я. — Может, зря мы ему все рассказали?
Джип на стоянке опять заверещал.
— Кать, может, сходим, глянем, чего там? — предложила я. Подруга согласилась.
Когда мы на «спринтере» ездили, так не дергались. И бросали его прямо возле бунгало, и спали спокойно.
Хорошо, хоть стоянка недалеко.
Мы поднялись по лестнице на дорогу. От нее чуть-чуть влево и — вход на стоянку. Хотя джип уже умолк, но решили довести дело до конца и проверить, чего орал.
Преодолев последнюю ступеньку, мы уперлись в бок черного микроавтобуса.
— Козлы! — сразу определила Катька. — Обязательно бросать машину там, где люди ходят! Нет бы на метр…
Договорить она не успела. Дверца микроавтобуса плавно отъехала, и оттуда выпали два парня, почти близнецы. По крайней мере, одного роста, одинаково коротко стриженные, и фигурами оба не подкачали — крепенькие.
— Привет, девчонки! — весело гаркнули они.
— Привет, мальчишки, — осторожно ответила я.
— Познакомимся?
— Мы на улице не знакомимся, — гордо ответила Катька и попыталась обойти микроавтобус. Но у нее как-то не получилось — крепыши заняли все свободное пространство вокруг. Ни вправо, ни влево. Перед носом — только дверь в микроавтобус.
— Так входите! Будем в машине знакомиться, — хохотнул один из них и даже поклонился, протягивая руку в сторону микроавтобуса. Мы, конечно, испугались и, не сговариваясь, резко развернулись на сто восемьдесят градусов. Однако мальчики были проворнее и вновь оказались перед нашим носом: — Да не бойтесь вы, девчонки! Солдат ребенка не обидит!
Если честно, то я здорово струхнула. Но в это время из автобуса раздался «взрослый» голос:
— Не бойтесь, девушки. Ваша честь останется при вас. Поговорить надо.
Внушало надежды, но почему-то стало еще страшнее. Крепыши скалились нам в лицо. Мы же, как две зайки, развернулись в исходную позицию и послушно влезли в автобус. Пацаны втянулись следом, и дверь плавно закрылась. Мы плюхнулись на сиденья. На самом заднем, почти диване, сидел солидный дяденька лет сорока пяти, совсем лысый, как бильярдный шар. Одет неплохо, но глаз колючий. Вот и все, что удалось разглядеть при тусклом свете автобусной лампочки. Крепыши уселись позади нас, что очень нервировало. Чего надо-то?
— Здравствуйте! — приветливо сказал лысый. Мы кивнули в ответ. — Вопрос один, — продолжил хорошо одетый дядечка. — Где Олег?
«Вот и началось, — мелькнуло у меня в мозгу. — Страшно!»
— Чиво? Какой Олег? — запридуривалась Катька, хотя по голосу я поняла, что она тоже напугалась.
— Олег — это имя, — охотно пояснил дядечка. — Фамилия — Павленко. Наш генеральный. Потеряли его, блин!
Он как будто даже хохотнул. Нам же было не до смеха. Хорошая в «Строймастере» служба безопасности, однако.
— Павленко? — теперь уже придуривалась я.
— Павленко, ударение на букву «е», — охотно пояснил Бильярдный Шар. И наступила тишина. Глухая-глухая.
— Мы не знаем такого, — бодро ответила я.
— Ага! — Лысый как будто даже обрадовался. — И не слышали о нем?
— Не-а! — отрапортовали мы с Катькой хором. Мне показалось, что все не так уж и страшно.
— И мы давно о нем не слышали! — теперь уже, похоже, придуривался он. — Жалко, жалко! Я подумал, что в этом месте мы вопрос и закроем.
Зависла гнетущая пауза.
— Значит, так, девочки. — Он нестрашно как-то сказал. По-житейски. — Сейчас барахлишко свое заберете, и в город поедем. Вместе будем думать. Вспоминать. Хорошо?
Не очень-то хорошо, конечно. Но альтернативы не предложили.
Мы, как два загипнотизированных змеей мышонка, вместе с крепышами спустились в бунгало, побросали в сумки свои тряпки, написали записку (пацаны проконтролировали): «Ира! Спасибо за все, но срочно пришлось уехать! Созвонимся!»
После чего покорно загрузились в автобус. Один из крепышей, забрав у нас ключи, сел за руль нашего «прадика». Так эскортом и поехали. В сторону дома. В смысле — в сторону города.
Всю дорогу в салоне микроавтобуса висела зловещая тишина. Каждый думал о своем, что называется. Я лично анализировала события последних дней. Как нас вычислили?
Очень сильные подозрения падали на Маневича. Почему бы ему не позвонить в офис этого «Строймастера» и не слить про нас всю информацию? Но здесь вставал другой вопрос — зачем ему это? Если из зависти, то о масштабах привалившего нам счастья он узнал только что и вряд ли успел бы так оперативно вызвать пацанов. Скорее всего, он сделал это раньше и просто попросил в «Строймастере» вознаграждение за известие о местонахождении их генерального. Поэтому и узнавал все время у Ирины, когда мы снова приедем. Стоп, но мы-то с Катькой тогда им зачем? Жорж мог просто показать речку, где покоится джип, прикинуться случайным очевидцем, и все. Как-то не сходились у меня хвосты с хвостами.
На въезде в город дремавший до этого лысый дядечка сладко зевнул на своем сиденье, потянулся со стоном и осведомился:
— Ну что, девчонки, не вспомнили, где с нашим Олежкой-то познакомились?
— Не знакомились мы ни с каким Олежкой! — выпалила Катька, и в ее ответе я не увидела ни капли лжи.