Позволив Гэтвуду отстраниться, она угрожающе придавила его саблей.
– Что ты сделал?
– Я убил ее, – зарыдал он. – Из-за ребенка. Потому что после… после Шарбона… она убила нашего ребенка.
Гэтвуд обмяк на земле и испустил стон, наполненный таким страданием, какого она никогда не слышала.
Убийство, приведшее к детоубийству, которое привело к дальнейшим убийствам. Все это было как-то связано с Гэтвудом, воссоздавшим то, что привело Фиону к убийству их ребенка. Она была поражена инфекцией – заразой злодеяний, и это зараза проникла в него, когда он ее остановил.
Это было похоже на цепь несчастий, где одно несчастье тянет за собой другое. Инфекция души. Разложение воли.
– Тебя казнят, – слова сами вырвались из ее груди.
Рукоять в ее руке была холодной, тяжелой. Но ей не потребовалось бы много силы, чтобы рассечь его и забрать то, что он забирал у других людей, подвергая их пыткам. Но вместо того, чтобы покончить с ним, она отшвырнула меч в сторону.
К ним подошел регулятор, которого она не узнала, и она кивнула ему, отстраняясь от Гэтвуда, будто ее внезапно оттолкнули.
– Надевайте на него наручники и обеспечьте, чтобы он постоянно находился под охраной как минимум трех регуляторов. Он предстанет перед судом и пойдет на виселицу.
Ее голос звучал искаженно и хрипло.
В нескольких футах от них валялась маска Шарбона, скалясь в небо, словно любуясь мягкими облаками, бегущими по солнцу. Крона почувствовала страшную усталость и изо всех сил сопротивлялась желанию прилечь рядом с маской. Что бы до этого ни говорили о Луи Шарбоне, но она знала, что ей помогло его эхо. Несмотря на все зло, которое он когда-то совершил, было в нем что-то такое, что хотело искупить вину.
Но его вину искупить нельзя. Просто невозможно. Невозможно исправить то, что он сделал.
Почему-то она была уверена, что он это знал.
Она осторожно подняла маску с травы, надежно закрепив все еще завязанные ленты вокруг запястья. Маска Хаоса теперь у нее. И камень отчаяния надежно заперт в комнате, под охраной варга. Ее работа почти закончена.
Но, повернувшись к камердинеру, она вдруг увидела, что регулятор, который должен был его связать для отправки в участок, занес саблю Кроны над животом Гэтвуда.
Крона и охнуть не успела, как лезвие вонзилось в тело пророка, пригвоздив его к земле словно колом. Регулятор всем телом навалился на рукоять меча и давил, давил, давил на него, будто выдавливая из камердинера всю жизнь до последней капли.
– Что вы делаете? – рявкнула Крона, бросившись на регулятора и оттолкнув его.
Она кинулась к Гэтвуду, собираясь выдернуть саблю. Но заколебалась. Слишком поздно. Он просто быстрее истечет кровью.
Его рука в перчатке ощупывала место, где лезвие пронзило плоть, и ткань быстро превратилась из грязно-белой в ягодно-красную. Глаза Гэтвуда были широко раскрыты, но в них не мелькнуло ни грамма удивления. Наверное, он знал, что умрет сегодня.
– Скажи Мелани – моей драгоценной Занозке, что я прошу у нее прощения, – пробормотал он, и из его побледневших губ вытекла темная струйка крови.
– Нет, – сжала челюсть Крона.
Она ничего ему не должна. И Мелани ничего ему не должна. Он больше не будет преследовать своих жертв.
Гэтвуд кивнул, будто знал, что ее ответ будет именно таким.
– Таково, – сказал он тихо, отстраненно, – наказание Непознанного.
Когда он окончательно затих, Крона снова встала и выдернула саблю. Она повернулась к незнакомому регулятору и обрушила на него целый поток проклятий, какие только знала, которые наперегонки слетали с ее языка.
Регулятор склонил голову, будто шлем был тяжелой ношей. Он поднял руки к шлему, быстро расстегнул застежку и сорвал шлем с головы.
Когда Крона увидела его лицо, она отшатнулась и подняла меч. Это был не новый служащий, которого она плохо знала. И не замаскированный сектант, уничтоживший своего хозяина. Лицо под шлемом было синее, как небо. По щекам, носу и лбу разбегались параллельные линии пурпурного узора. На черные плечи униформы падали белые волосы. Глубокие гусиные лапки обрамляли темные глаза, взгляд которых пронзил и крепко удерживал Крону, как на крючке.
Марионетка Тало.
Женщина.
Совершенно точно. Ясно как день.
– Вы… мой туман? – в изумлении выдохнула она.
– Скоро узнаешь. Когда я найду тебя снова, – ответила синяя, и взгляд ее был суров и тверд, как край Долины.
Она сняла перчатку и протянула голую синюю руку.
– Но пока посмотри.
Сначала Крона хотела нанести удар. Она подняла меч, желая обезглавить мифическое существо. На клинке, меняя цвет от ржавого до винного, переливалась в солнечных лучах кровь Гэтвуда. Но рука женщины вдруг коснулась ее щеки, и Крона замерла.
– У нас много уловок, и ты не сможешь устоять против всех, – сказала марионетка и поплыла через лужайку.
Крона несколько раз моргнула, не в силах понять, что она сейчас действительно видела. В саду бродило примерно с полдюжины синих существ. Они появлялись то здесь, то там. Касались лиц, наносили удары, что-то напряженно шептали на ухо.
И ни один из них не был туманом. Ничего похожего. Сплошная плоть и кровь.
А потом, в мгновение ока все исчезло – и видение, и женщина Тало.
Осталось только видимость пара – мерцание, которое, казалось, преследовало ее. Оно кружилось вокруг, касаясь щек. И вместо угрозы источало спокойствие. Защиту.
Неужели все это время ее охранял Тало?
Нет. Гэтвуд считал Тало своим союзником.
– Что вы хотите? – крикнула Крона. – Что вам нужно?
– Ш-ш-ш, – мягко прошептали ей на ухо. – Не надо демонстрировать, что я позволила тебе кое-что увидеть. Другие не должны знать, что я помогала тебе. Перемены не за горами.
– Помогала мне? Вы убили…
Но туман рассеялся. Рука на ее бесчувственном плече отвлекла внимание Кроны, и она повернулась вправо. Это была Саша с открытым лицом и скорбью в глазах.
Неужели она видела? Видела это невероятное убийство Гэтвуда?
Но спросить Крона не успела. Саша заговорила первой.
– Иди к капитану, – тихо и сдавленно произнесла она.
Крона застыла. Мир превратился в точку.
– Она…
Она посмотрела в сторону сестры – туда, где она упала. Она надеялась, что Де-Лия уже на ногах и либо надевает наручники на головореза, либо утешает пострадавших. Но Де-Лия лежала.
Нет, Де-Лия. Нет!
Она сунула Шарбона Саше в руки и бросилась к сестре. Маска, Тало или Гэтвуд сейчас волновали ее не больше, чем мусор в сточной канаве.
Голова Де-Лии лежала на коленях у Мелани, которая рукой закрывала кровоточащую рану на плече. Себастьян изо всех сил пытался разорвать свою прекрасную рубашку на бинты, а Трей тянул за все еще торчавшую в ране ручку.
В голове у Кроны было пусто, и она казалась легкой как воздушный шар. Крона смотрела на Де-Лию, на Трея, на Мелани с Себастьяном, собравшимися вокруг, и ей казалось, что она смотрит на часть неподвижной картины на стене котерии.
– Нет. Нет… как?
– Я не знаю, – тихо ответила Мелани с отчаянием в голосе. – Он даже не попал в артерию, и рана не должна так сильно кровоточить. А эта ручка… мы даже не можем ее вытащить. Она как будто сосет из нее кровь. И я не могу остановить кровотечение.
Эта работа всегда была опасной. Люди, работавшие в констебулярии, редко доживали до старости. Но такого она и представить не могла. Де-Лия казалась неуязвимой. Ее старшая сестра не могла погибнуть от такого пустяка, как укол пером ручки.
Кровь. Везде кровь. Она пульсировала в ушах Кроны и в голове, и когда она встала на колени и протянула руки к Де-Лии, то испачкала ладони.
– У тебя… у тебя должен быть песок спасения, – быстро сказала Крона, убирая руки с рук Мелани, чтобы проверить сумку Де-Лии.
Но и капитан, и целитель одновременно покачали головами.
– Не ищите, – твердо сказала Мелани. – Это убьет ее. Наш единственный шанс – спасти ее сейчас. От песка станет намного хуже. Нам надо вытащить ручку.
– Никак не получается, – пробурчал Трей, скользя руками по гладкому корпусу ручки. – Будто я пытаюсь расколоть твердый камень. Помоги мне!
Крона обвила руками талию Трея и начала тянуть вместе с ним. Мелани изо всех сил старалась удержать Де-Лию на месте. Но магия крепко держала перо.
– Давайте еще раз, – сказал Себастьян, присев за своей невестой и удерживая ее, пока Трей и Крона тянули за ручку.
Де-Лия закричала от боли, но раздался глухой чавкающий звук, и Крона почувствовала, как выскользнула нить магии. Чувство было похоже на ощущения, связанные с камнями эмоций, только намного хуже. Эти нити были толще, проникали глубже и казались более материальными.
Все они упали навзничь, когда ручка выскочила из раны, но кровь продолжала течь. Ее было много – намного больше, чем обычно вытекает из такой ранки. Мелани взяла окровавленные полоски шелка, которые она уже использовала, и попыталась перекрыть разрез – не забинтовать рану, а заткнуть ее. Но и это не помогло.
Вены в верхней части рук Де-Лии и на шее болезненно пульсировали, темно-фиолетовые, вспухшие под кожей, твердые и толстые.
Крона растерялась, не зная, что еще можно сделать. Поэтому она отсела, чтобы не мешать Мелани делать свою работу.
Де-Лия быстро моргала, и ее губы подергивались, когда из них вытекала кровь. Одна рука резко поднялась вверх, коснулась головы, затем лица, челюсть напряглась, она была в панике. Крона поймала трепещущую руку и прижала ее к груди, чтобы Де-Лия могла чувствовать, как бьется сердце сестры. Оно билось ровно. Кроне хотелось, чтобы оно билось медленно и ровно, в нормальном ритме.
Себастьян закончил рвать свою тунику, и Мелани, не мешкая, продолжила проталкивать чистую ткань в прокол, усиливая давление, ожидая какого-нибудь признака, что они сделали все, как надо, и отвели руку смерти.
Но морщинка у нее на лбу выглядела тревожно. Крона поняла, что девушка знает, как противостоять травмам и болезням, но не магии. И особенно той магии, которой не существует.