Он кивнул на Мелани.
Она покраснела и отвернулась, мгновенно выдав тот факт, что подслушивала их разговор.
Когда блондин со своим аристократом поднялись по лестнице и скрылись из виду, Себастьян поспешил к ней.
– Что случилось? – сразу спросил он. – Нервничаешь из-за…? Ты же знаешь, нам не обязательно… мы можем…
– Дело не в этом, я… Мы… давай отойдем в какое-нибудь более уединенное место?
– В сигарную?
Она кивнула.
– В сигарную.
Опять укрывшись за красивыми дверями и тяжелыми портьерами, Мелани уселась на свое прежнее место.
– Ты уже собралась уходить? – спросил он, указывая на ее шляпу.
Полагая, что лучше просто показать ему свою новую проблему, чем пытаться объяснить, она стянула изъеденную молью старую шляпку с головы и нервно скомкала, прижав ее руками к коленям и склонив голову.
Он медленно опустился перед ней на колени, поднял дрожащие пальцы, будто хотел разгладить пятно, но удержал руку на расстоянии волоса.
– О, милостивые боги, что это? – прошептал он.
– Я не знаю. Может, я подцепила инфекцию от иглы? Надеюсь, я не заразила… Я ведь не могла заразить этим маму? Нет, – ответила она на свой вопрос. – Нет, этого не может быть.
– Это не похоже на инфекцию. Эти линии – их как будто специально нарисовали. Они похожи… – он прервал себя, тяжело сглотнув.
– На что? – быстро спросила она. – Если у тебя есть хоть какие-то догадки, скажи мне.
– Это похоже на… – его глаза расширились. – М-Мелани… Это метка магии – знак чародея.
– Что? Нет.
– Да.
– Это смешно.
– Я знаю… знаю, как это звучит, – сказал он сухо. – Знаки магов-чародеев могут стоять только на магических предметах. А человека зарядить магией невозможно.
Они оба резко вдохнули, глядя друг другу в глаза.
– Невозможно, – повторила она, и от отчаяния даже слова показались ей горькими.
– Ты теперь владеешь знаниями Белладино. Ты хранишь то, что должна была хранить маска.
Она покачала головой, не желая в это верить.
– Нет. Песок, дерево, драгоценные камни, металл. Но не люди. Не плоть.
К горлу поднялась паника. Грудь сдавило, ноги и руки как будто налились свинцом, а кровь прокисла. Она не могла как следует вдохнуть, она не могла… не могла…
Почему все пошло не так?
– Мелани? Мелани, дыши. Дыши.
– Не люди, – повторила она. – Не люди, не люди, не люди…
Она потянулась к нему и вцепилась скрюченными пальцами. Он взял ее маленькие руки в свои крупные, пытаясь удержать ее ладонями, чтобы она не упала.
– Я знаю, знаю. Поверь, я годами думал об этом и тоже был в этом уверен, как и ты…
– О чем ты говоришь? Это… это не то, о чем люди думают. Потому что это не… людей не… Это не… Откуда ты…?
– Я думал об этом, Мелани. Поверь мне. Когда я был маленьким, я… искал такое вокруг себя. Когда растешь с таким отцом, как мой, каждый день желаешь, чтобы творилось волшебство. Чтобы его можно было просто вывести из себя, остановить – одной лишь волей, желанием.
– Ты смотришь, как твоя двоюродная бабушка изображает прорицательницу, и задаешься вопросом, а правда ли, что она использует чары. Если она действительно может разговаривать с мертвыми – ведь это богохульство, и тебе об этом прекрасно известно. Тогда почему ты, маленький мальчик, не можешь убедить их помочь тебе? Почему нельзя представить, что магия может быть где-то еще, хотя бы на мгновение? Если боги дали нам магию, чтобы восполнить наши недостатки, тогда почему…
Он судорожно вздохнул и успокоился. Его боль была понятной – давней, глубокой.
– Я думал об этом. Я искал ответ на этот вопрос много лет назад и убедился. Но сейчас… Мы не можем отрицать того, что видели собственными глазами.
– Мы можем и будем, – выплюнула она. – Меня невозможно зарядить магией. Потому что магия…
Дело было не только в том, что пятно станет ужасным подарком – напоминанием о том времени, которое она провела в маске, в борьбе с эхом. И не в том, что кто-то может увидеть это пятно и арестовать ее за то, что она себя осквернила. Что-то совсем другое вздымало волны ужаса в ее груди.
В ужас ее приводила причина всех этих проблем.
Этот знак был символом чего-то более глубокого, как и все знаки чародеев. Это означало, что она слилась с силой богов…
И у людей были методы обнаруживать такую силу. Чтобы искать ее, находить и использовать.
Магию контролировали. Магию ограничивали.
– Ради святой Пятерки, – выдохнула она. – Как такое может быть? Ведь магия всегда принадлежит кому-то. Она регулируется. Измеряется. Оценивается. Она – чья-то собственность.
– Нельзя владеть человеком, – сказал он сухо.
– Так же, как нельзя зарядить человека магией? – зло прошипела она в ответ.
Он в ужасе покачал головой. И стоял так, будто хотел физически дистанцироваться от этой мысли и – от нее.
Он оставил ее цепляться за воздух. Ей нужно было ухватиться за что-то – что угодно, и одна ее рука потянулась к горлу, а другая – к блузке.
Все разваливалось.
Все выходило из-под контроля.
Ей просто хотелось, чтобы все это исчезло, будто никогда не происходило.
– Если я есть то, что ты говоришь, то… Мы это исправим, – быстро сказала она, ухватившись за идею. – Мы смогли это вынуть, мы сможем вставить это на место. Вернуть в маску …
– Как мы сделали с эхом? – мрачно спросил он. – Все это время мы играем с силами, которых не понимаем.
– Я должна вернуть маску через час. Как я пойду туда с таким лицом? Как я встречусь с этим человеком?
– Ты пойдешь, потому что должна пойти. Давай решать по одной задаче за раз, хорошо? Мы осуществим наш план по лжеаренде в том виде, в каком мы его придумали. А потом разберемся… с этим. А то навалилось слишком много всего и сразу.
– Я не знаю. Не знаю. Не думаю, что смогу…
Его лицо исказилось, отразив внутренние страдания – ведь он тоже переживал из-за нее. Он подошел к ней, опустился на колени и нежно взял ее лицо в ладони.
Его ладони были мягкими, сильными. Утешающими.
– Ты сможешь сделать это, – настойчиво произнес он низким бархатным голосом. – Потому что ты не одна. Я здесь. Рядом с тобой. И ты сможешь сделать это.
– Мы сможем сделать это, – поправила она, пытаясь заставить сердце биться помедленнее, а тело успокоиться.
– Мы сможем сделать это, – согласился он.
Мелани понесла маску Белладино обратно в магазин, а Себастьян пошел добавлять ингредиенты в суп, как и планировалось. Снаружи ей пришлось взять себя в руки. Она наклонилась, уперлась руками в бедра, чтобы глотнуть воздуха и подавить тошноту. Шляпу натянула низко на глаза, но метка под ней пульсировала.
Ты сможешь, напомнила она себе.
Она сосредоточилась на задаче, сузила радиус обзора, выпрямилась и вошла в лавку. Глаза хозяина были тусклыми, взгляд пустым. Он не узнал ее. Прошло всего несколько дней, но она была такой невзрачной и незаметной, что он просто забыл про нее.
Это хорошо.
– Чем могу вам помочь? – спросил он.
– Я пришла вернуть вот это, – сказала она, вынимая маску из своей холщовой сумки.
Она поблагодарила его, заверила, что получила все, что ей было нужно, и постаралась не задерживать дыхание, когда он взял маску – она почти сбросила ее с рук, будто она могла испачкать ее, если бы подержала еще мгновение.
– Это царапина, – сразу же сказал он.
– Прошу прощения, я нечаянно, – трясущимися фигурами она вытащила дополнительную минуту из сумочки. – Хватит…?
– Хватит, – он вырвал у нее время.
На нее нахлынуло облегчение, когда он отложил Белладино в сторону и занялся чем-то другим, полностью игнорируя ее.
Их план может сработать. Они смогут справиться.
Мелани почувствовала себя лучше, когда они с Себастьяном последовали за лавочником в закусочную. Они смотрели, с каким аппетитом он ест, неприлично облизывает свою миску и направляется назад в лавку подпрыгивающей походкой.
Себастьян и Мелани последовали за ним, убедившись, что он зашел в лавку и закрыл дверь, затем расположились на уличной скамейке, чтобы подождать, пока лекарство не начнет действовать.
Прошло два часа. Им пришлось ждать так долго, чтобы он точно впал в глубокий сон, когда они войдут.
– Пора? – без конца спрашивал Себастьян. За последние несколько дней он суетился гораздо сильнее – сильнее, чем, когда они переживали из-за собственных печальных обстоятельств, в которые попали, сильнее, чем, когда он объяснял, что эхо Белладино говорило ее губами, сильнее, чем, когда она показала ему метку.
– Еще несколько минут, – сказала Мелани. – Мы должны быть уверены, что он крепко спит. Если мы войдем в магазин, а он будет просто сонным, он нас вспомнит.
После того как Себастьян спросил еще несколько раз, проявляя нетерпение, как маленький ребенок, нуждающийся во внимании, она сдалась.
– Хорошо. Надеюсь, он уже уснул.
Они решительно перешли улицу, Мелани шла впереди. Ее ботинки на толстом каблуке стучали по брусчатке, подчеркивая ее решимость. По улице шли люди. Кто-то просто прогуливался взад-вперед, кто-то ужасно спешил, и никто не обращал внимания на молодых мужчину и женщину, направляющихся ко входу в лавку масок.
Зазвонил дверной колокольчик, изо всех сил стараясь предупредить владельца о посетителе. Но в этот раз колокольчик был бессилен – хозяин лавки лежал в полной отключке на прилавке, так ужасающе храпя, что Мелани сразу представила себе хрюкающих бородавочников.
Она вошла внутрь, и Себастьян проследовал за ней. В нос ей сразу ударил запах обработанного дерева и краски. Утром она этого не заметила, погруженная в себя и собственные проблемы. Теперь она внимательно рассматривала стены и маски, которые были на них развешаны.
Очень много масок – точно, как в тот день, когда она впервые увидела их. Казалось, это было давно, хотя прошла всего неделя. Но если в первый раз она была очарована и, возможно, немного напугана, то теперь у нее в голове возникла путаница… Лица и изображения на масках, казалось, выпрыгивали вперед и отскакивали назад, образуя волну на стенах, как толстый слой разноцветных насекомых. Они пульсировали магией – она не могла видеть ее, но чувствовала. Не знания – но эха. Эха – в масках, как в ловушках – в замешательстве, бдительные и чуткие, даже без носителей масок. Они извивались в своих панцирях, как черви в трупе.