Хотя и Крону было за что критиковать. Она не знала, как ей рассказать о том, что она увидела в Холме-каземате, услышала от Патроне, или то немногое, что она узнала о Шарбоне в процессе расследования.
Они вместе сидели на кухне вечером и чистили оружие. На столе лежали разобранные пятизарядники, и две женщины смазывали маслом их детали.
– Ты выглядишь изможденной, – сказала Крона Де-Лии.
Де-Лия даже не подняла глаз, энергично полируя ручку своего пистолета. Она уклончиво пожала плечами.
– Да, я устала. Но ты не переживай.
– А я думала, это моя работа, – легко ответила Крона, начищая пазы тонкой грубой кистью. – Ты беспокоишься обо мне, я – о тебе. Вместе мы переживаем за маму…
– Не в этом случае.
– Почему?
– Потому что я в порядке, – резко ответила Де-Лия, сжимая в кулаке грязную махровую ткань, будто пыталась выжать из нее кровь. – Не о чем беспокоиться, – поправилась она, опустив плечи. – Меня замучили дурные сны. Как и тебя. Что тут можно сделать? Я хочу вернуть маску хаоса и камень отчаяния – и все мои проблемы закончатся. Раньше никто не погибал из-за того… по моей… Все эти люди были бы живы, если бы не я, понимаешь? Это я виновата во всем, что произошло на юбилее.
– Мы все там были. Мы все несем ответственность, – поправила Крона.
Де-Лия покачала головой, отказываясь согласиться с этим.
– Капитан – я. Значит и вина в конечном итоге лежит на мне.
У Кроны внутри все застыло. Да, люди погибли. И был миллион мгновений, когда любой из их команды мог бы выпрыгнуть из формы и сорвать планы грабителей.
Если бы только она быстрее справилась с лже-варгом, люди были бы живы.
Так что не только Де-Лия виновата. Она не должна нести бремя вину в одиночку.
– Я… Мне нельзя об этом говорить, – осторожно начала Крона. – Мартинеты приказали ни о чем не рассказывать, и я думаю, что это разумно, но… Сегодня, когда я была в каземате, там произошел инцидент. Нападение.
Де-Лия резко подняла взгляд.
– У кого хватило смелости и наглости напасть на Холм-каземат? Он же неприступен.
– Сегодня оказался вполне приступен. Им удалось проникнуть.
– Ты шутишь. Как?
– Никто из нас – тех, кто там был, не знает как. Это было… Не знаю, как описать. Напавшего я не смогла четко разглядеть, но он был прямо там – рядом со мной. Но почти невидимым.
– Похоже на страшилку Тало, – сказала Де-Лия.
– Я подумала, что это может быть новый вид магии.
– Магия, которая неподвластна кубам-Фарендигам?
Крона пожала плечами.
– Я знаю, как это звучит. Но допустим, это возможно. Допустим, это произошло. И, что еще более важно, мне интересно, связаны ли нападение и наше дело о Шарбоне.
– Как так?
– Этот невидимый злоумышленник пришел за варгами. На юбилее были варги. Как-то же они проникли в хранилища Холма-каземата. Видимо, так же легко миновали и стражей Дозора на приеме?
Руки Де-Лии замерли. Она на мгновение задумалась.
– Ну, хорошо. Хорошо, да, я понимаю, что ты хочешь сказать. Но как? Откуда бы взялась эта новая магия? Какое-то другое дело? Тогда мы бы знали об этом…
– В Городском архиве отсутствуют правительственные файлы, – напомнила ей Крона. – Это может быть старая магия. Запрещенная. Или абсолютно новая.
– Но как такое вообще можно создать? И из чего?
– Отсутствующее знание или утраченное время могут объяснить последствия – тогда наверняка дерево и стекло. Их умение скрывать себя похоже на варга-имитатора, который сливается с окружающей средой.
– Не знаю, не думаю, что это верно, – сказала Де-Лия, продолжая натирать ствол. – Я не… Слишком легко свалить все на магию, о которой никто никогда не слышал и не видел.
– Слишком легко? – недоверчиво спросила Крона.
– Один вид магии, который делает кого-то невидимкой, блокирует работу кубов и что еще? И его нельзя обнаружить при сканировании сферой? Все в одном? Либо так, либо эта целая куча новых изобретений – все в одних руках. Оба варианта кажутся крайне маловероятными.
– Да понятно, – согласилась Крона.
Этот факт и у нее вызывал сомнения, но как еще это можно объяснить?
– Слишком легко. Слишком удобно.
Обе женщины притихли, погрузившись в собственные мысли, детали оружия лежали перед ними как блестящие кусочки головоломки.
– Что бы ты хотела получить в подарок на день рождения?
Де-Лия прервала молчание ровным тоном, вновь стерев все следы усталости с лица.
Крона довольно улыбнулась про себя, но ничего не сказала.
– Ой, не скромничай, – скорчив смешную рожицу, Де-Лия потянулась через стол с пятизарядниками и ткнула Крону в плечо. – Тебе же будет пятью-пять. Такой день должен быть особенным.
– Да, но до него еще несколько месяцев.
– И что? Зная тебя, уверена, что бы ты ни захотела, это еще надо будет постараться найти. Поэтому и спрашиваю пораньше. Так что? Говори. Наверняка что-нибудь магическое. Ты всегда пускаешь слюни перед лавками магов-чародеев, когда ты думаешь, что я не вижу.
– Нет, все заряженное магией – слишком дорого. Мне не надо…
– Дело не в том, что тебе надо или не надо. Мы с мамой хотим сделать тебе хороший подарок, так что, ради святой богини, просто скажи.
Когда это Де-Лия подглядывала за ней в квартале магов-чародеев? Была у сестрицы одна хитрость, которую она никак не могла полностью постичь.
– Да, есть парочка масок. Но ни одна из них не пригодна для регулятора.
– Ну не все же должно быть связано с работой.
Крона застенчиво склонила голову. То, как Де-Лия смотрела на нее, нетерпеливо и искренне, было приятно.
– Это маска художника. Он писал эти потрясающие импрессионистские фрески. Ты наверняка видела одну – на южной стене здания архива. Та – с голубыми птицами? А еще я нашла маску виолончелиста. Но что мне с ней делать без виолончели?
– Ты хочешь играть на виолончели? – озадаченно спросила Де-Лия, не скрывая удивления.
– Ну, я всегда хотела научиться играть на каком-нибудь инструменте. Ведь… Мама больше не играет для нас на мандолине.
На самом деле это была прихоть. Прекрасная мечта. Нечто приятное, спокойное, мирное – то, чего ей катастрофически не хватало в последнее время.
– Хм. Вот уж не ожидала, – Де-Лия одобрительно кивнула, затем подняла вверх большой палец и вернулась к полировке стволов своего пистолета. – Но это даже здорово. Есть выбор. А когда все закончится, мы с тобой – ты и я – выберем день и подумаем о посмертных масках. Договор?
– Договор.
– Вот и славно.
В груди у Кроны разлилось тепло. Они уже сто лет никуда не ходили вместе – просто так – не из-за мамы, не по делам и не по работе.
Еще один повод, как можно скорее закончить это дело.
Кроне страшно не хотелось идти к Тибо домой, но он не отреагировал на оставленный ею знак – уже дважды.
Накануне ночью ей приснился еще один кошмар, оставив в душе тревогу. Ей снова приснился цветок, но на этот раз из него не вырастал варг, а сам цветок использовал свои лепестки, как щупальца, вцеплялся в нее, пытаясь втянуть ее внутрь, растворить и съесть, как одно из гигантских плотоядных растений в Асгар-Скане.
Да, ей нужна была информация от Тибо, но ей также хотелось, чтобы ее по-дружески выслушали. Ей надо было с кем-то поговорить – с тем, кто сможет успокоить ее после таких ужасных событий.
Шел уже пятый день расследования, и за неделю расцвели целых два цветка. Она не могла терять время и рисковать в ожидании новых жертв.
Она оставила Тибо еще один знак, ждала его в назначенном месте, в назначенное время, но он так и не пришел. На него это было непохоже – он никогда не игнорировал ее просьбы.
Что-то было не так.
Кроне страшно не хотелось идти к нему домой, но отчаянные времена требовали отчаянных мер и все такое.
Она попыталась убедить себя, что идет к Тибо домой не из-за того, что переживает. Переживает, конечно, но не за него. Ей нужна информация – и нужна срочно, чтобы предотвратить дальнейшее появление цветов из человеческой плоти.
Тибо не знал, что она знает, где он живет. По крайней мере она была почти уверена, что не знал. Если бы он узнал, то, скорее всего, переехал бы. Она выяснила, где он живет, несколько месяцев назад, когда проследила за ним после ссоры. Она была уверена, что он солгал ей, что не знает, где находится пропавшая диадема, и она попыталась вырвать из него правду более настойчиво, чем делала обычно. И ему это не понравилось. Он разозлился и потерял бдительность. Ему не удалось вернуться назад или провести время в квартире для встреч. И он явился прямиком сюда, в это ветхое здание, увидев которое, она удивилась.
Сначала она подумала, что это и есть квартира для встреч. Комплекс был настолько обветшалым, что сильный порыв северного ветра, казалось, разрушит его. В местах вроде этого вечно зияли провалами разбитые окна – как знаки отличия. Квартиросъемщики ругались друг с другом, независимо от того, на каком этаже жили. Здесь было полно бродячих собак и кошек. А еще здесь собирались бродяги и бездомные.
На подоконниках и в нишах не сохранилось ни одного витража. По гребню крыши здания вились толстые ленты из резного камня, когда-то придававшие зданию некое подобие стиля. Теперь они все покрылись выбоинами и трещинами. Огромные куски камня грозились свалиться на улицу и раздавить прохожих.
Как мог кто-то, такой чистенький и соблазнительный, как Тибо, жить в таком ужасном месте?
Потом она еще несколько раз проследила за ним, и он всегда возвращался сюда.
Она знала, как он выглядит, когда возвращается домой после тяжелого дня.
Когда Тибо шел на явочную квартиру или в любовное гнездышко, он вел себя совсем по-другому. Когда же он возвращался сюда, все его напряжение испарялось. Он двигался более легко и энергично. Эти стены были его храмом, святилищем, хотя понять это было трудно.
Когда она подошла к пятиэтажному зданию, она заколебалась. Может, ей не стоило приходить сюда без формы. Она оделась, как для обычной встречи в парке – на людях, и здесь – в этой крысоловке – чувствовала себя неуютно. В «доспехах» ей было бы спокойнее – в плаще или в