Все это она произнесла с нескрываемым презрением. Областная чиновничья рать обожала крутиться перед камерами, давать интервью, особенно столичным СМИ. Сам губернатор в области обосновался недавно. Еще и двух лет не прошло, как его сослали в Сибирь ни много ни мало из Министерства экономического развития за темные делишки, связанные с торговлей подакцизными товарами. Требовалось время, чтобы отсидеться в провинции, пока не утихнут страсти. Журналисты об этом знали, губернатора то и дело покусывали в статьях и в телесюжетах, от чего тот зверел и составлял списки неугодных. Никита был в числе первых, кого лишили аккредитации. На мероприятия его не приглашали, пресс-релизы не присылали, дипломами за лояльность не награждали. В отличие от него Быстрова была всеми любима и обласкана, поскольку никогда отношений с властями не портила.
— А тебя пригласили? — спросил Никита.
— Пригласили, хотя лично мне фиолетово! Все равно не пойду.
— Надо, чтобы пошла. Или чтобы меня провела! У тебя же приглашение на две персоны, верно?
— Зачем? Полагаешь, что кто-то напьется до беспамятства и выболтает страшную тайну черепахи Тортилы? — поморщилась Юля и вяло махнула рукой. — Брось, это же прокурорские, они хоть и бухают, а ухо держат востро. И вряд ли будут общаться с журналистом на сокровенные темы.
— Смотря сколько выпьют и смотря на какие темы, — произнес Никита с загадочным видом. — Лично меня интересует только одна мадам — Татьяна Блинова, неуловимая следователь, которая подозрительно быстро закрыла дело Ковалевского. Я тут справочки навел: мадам крепко любит винцо. Есть шанс подпоить и спросить, в чем дело!
— Тебе же говорили, у нее связи! Просто так в прокуратуру не перейдешь! Закрыла дело, и все! С глаз долой, из сердца вон!
— Да, наверно, но мне одна вещь не понравилась. Помнишь, Миронов сказал: с чего вы взяли, что мы не копаем? Думается, не одни мы такие умные, если учесть, что у нас нет всей картинки. А вот у Миронова есть! Если он чего-то не знал, то мы преподнесли остатки на блюдечке! Чует мое сердце, банда старперов изначально была у ментов под прицелом!
Юля прищурилась, запустила пальцы в волосы и стала перебирать их, прядь за прядью, что выражало крайнюю степень задумчивости. Никита молча пил кофе, не вмешиваясь в мыслительный процесс.
— С каких щей тогда Миронов на пожаре откровенничал? — спросила она.
— Следы заметал! Стал бы таиться, секретничать, я начал бы допытываться, приставать, а так — бытовой пожар, погиб пожилой человек, ничего интересного!
— Ну, допустим, — с сомнением сказала Юля. — Что от меня требуется?
— Я схожу с тобой на мероприятие, потолкаюсь, найду Блинову и попытаюсь ненавязчиво поинтересоваться, почему она закрыла дело Ковалевского.
— Ты меня вообще-то слышал? — сердито спросила Юля. — Я под домашним арестом! Меня муж из дома вытолкает в шею, и это в лучшем случае. В худшем — прибьет! Смерти моей хочешь?
— Слышал я тебя, — недовольно отмахнулся Никита. — Но ты же идешь в прокуратуру. Что и кто может там угрожать? Ну же, Дусенька, не кочевряжься! По-моему, идея отличная. Валерке скажешь, что пойдешь одна, пусть заедет за тобой через пару часов, а?
— А если он захочет пойти со мной? — фыркнула Юля. — Банкет вечером. Он меня одну не отпустит. Куда я тебя дену? В карман суну? Если заметит, обоим кранты! А я не готова скончаться во цвете лет.
— Значит, я не пойду, а искать и подпаивать Блинову будешь ты! — подытожил Никита. — Поболтайте о своем, о девичьем! Ну как ты умеешь! Рюшечки, цветочки, последний фильм с Томом Крузом и, как бы между прочим, не подскажете ли, кто завалил Ковалевского?
— Ладно! — сдалась Юля и со вздохом повернулась к монитору. — В конце концов, за разговор не пристрелят! Позвоню Валерке, предупрежу, что на сегодня у нас запланирована светская жизнь. А в прокуратуру можно и на такси съездить. Не обязательно после каждой вылазки покупать новую машину.
Глава 27
Валерий, естественно, от предстоящего светского раута в восторг не пришел. Он еще не отдышался от последних событий. Чудом избежавшая гибели жена и расстрелянная машина к веселью не располагали. Тем более по вине супруги и ее бабули, которая решила некстати тряхнуть стариной, вся эта катавасия и приключилась. Накануне вечером Валерий орал на весь подъезд, поминая нелестными словами женскую половину рода Быстровых вплоть до кайнозойской эры. Поначалу, когда крики то и дело переходили в неприличный рев, Юля помалкивала и даже боязливо втягивала голову в плечи, но затем словно впала в ступор, уставилась в одну точку и не отреагировала даже, когда он замолчал и бросился накрывать на стол.
От ужина она отказалась, спать легла на диване в гостиной. Валерий накрыл ее пледом и ушел в спальню. Всю ночь он ворочался на постели, вздыхал, несколько раз выходил на балкон и время от времени прислушивался: дышит Юля или нет?
В отличие от него жена спала спокойно, не стонала, не металась, не кричала от ужаса. Под утро он извелся от чувства вины и тревоги и решил, что никакая машина не стоит таких вот бессонных ночей и беспокойства о здоровье любимой женщины.
Если бы жена плакала, просила прощения или же попыталась каким-то образом оправдаться, переложить вину на Никиту, Валерий нашел бы способ настоять на своем, но эта кататония его напугала. Юля никогда себя не вела подобным образом. Утром он с неохотой отпустил ее на работу, заехал в обед проверить, как она себя чувствует, и, огорошенный предложением сходить на светское мероприятие, согласился. Позже у него мелькнуло подозрение, что жена в очередной раз обвела его вокруг пальца. Но отступать было поздно.
Он переоделся в костюм, нацепил галстук и отправился в ресторан, где должен был состояться банкет. Юля поджидала его в холле. На удивление, она даже не надела вечерний наряд, но и в легкомысленном летнем платьице выгодно отличалась от скучных дам, облеченных властью.
— Ерунду какую-то придумала, — недовольно произнес Валерий, озираясь по сторонам. — Терпеть не могу эти сходки!
В галстуке было жарко, он сдавливал шею, будто петля висельника. Валерий с раздражением стянул его и затолкал в карман пиджака. И продолжал потихоньку брюзжать, понимая, что идея с банкетом возникла неспроста:
— Зачем мы сюда притащились? По телевизору как раз сериал про ментов, десятый сезон. По большому счету ты должна сидеть дома после того, как угробила машину, а не шастать по ресторанам.
— Мы и так никуда не ходим! — безжалостно ответила Юля, оценивающе посмотрела на мужа и расстегнула ему пуговицу на воротничке рубахи. — Тебе некогда, мне некогда, второй раз отпуск сорвался! Не жизнь, а работа сплошная!
— А сюда ты развлекаться пришла? Тоже ведь работать? — проворчал Валерий.
— Не работать, а лицом торговать. В моей профессии это необходимо, и тебе лишние знакомства не помешают. Если вдруг остановят за превышение скорости, покажешь фото, где пьешь водку в компании генерального прокурора и губернатора. Плохо разве?
— То еще счастье! Надеюсь, мы ненадолго? Или зависнем до конца?
— Что ты! — отмахнулась она. — Часа полтора от силы. Главное, всех увидеть, со всеми пообщаться. Так что не криви губы! Выпей, закуси от губернаторской щедрости! Халява ведь слаще!
— Ладно, — вздохнул Валерий, — так и быть, проявлю благородство в девятьсот первый раз. Пойдем пообщаемся со слугами народа, шаркнем ножкой. Может, и правда где-то зачтется?
Вечер стихийно набирал обороты. Губернатора и прокурора ждали с минуты на минуту, поэтому к столам никого не подпускали. Оголодавший народ жался у стен, перебрасывался скучными репликами и поглядывал на столы с яствами. Вскоре кто-то сообщил: начальство изволит откушать в интимной обстановке, с глазу на глаз, надо полагать, чтобы обсудить некие загадочные перемены и кадровые перестановки в высших эшелонах власти. Гостям дали отмашку, и они тут же бросились к бутылкам и закускам. Шампанское, которое разносили официанты, тоже расхватали мигом.
Юля бродила по залу с бокалом в руке, с одними здоровалась, с другими перекидывалась парой слов, но Блиновой нигде не было видно. Валерий быстро насытился, выпил пару рюмок водки и затем, веселый и довольный, пробрался к жене, прошептал на ухо пару комплиментов, попытался обнять и пристроиться рядом. Это не входило в ее планы, и Юля с трудом, но сплавила его в компанию двух милых барышень из муниципального банка, в котором муж намеревался взять кредит.
А цель все не появлялась. Юля заскучала и уже собиралась подхватить мужа под локоть и отправиться домой, когда увидела Блинову.
Новоявленный прокурор выскользнула из зоны внимания по очень простой причине. Юля видела Татьяну только на старом фото, сделанном Никитой бог знает когда. С тех пор Блинова еще больше похудела, подурнела и перекрасила волосы в жгучий черный цвет. Она стояла возле фуршетного стола в тени колонны, пила рюмку за рюмкой, закусывала бутербродами с икрой и воровато оглядывалась по сторонам, будто остальные гости не занимались тем же самым. И в этот момент заметно повеселевший супруг с двумя бокалами шампанского в руках снова пробился к Юле сквозь толпу.
— Валера, погуляй еще немного, — негромко сказала она и взяла бокал.
Муж тут же насторожился и подозрительно спросил:
— А ты?
— А я пойду вон с той дамой пообщаюсь.
В даме Валерий никакой опасности не усмотрел, кивнул и отошел к столу, где его тут же приняли как родного. Он, будучи навеселе, тотчас становился душой любой компании, балагурил даже в присутствии новых для него людей и быстро заводил нужные знакомства.
Лавируя в толпе, словно барракуда среди подводных камней, Юля подошла к Блиновой и расплылась в радостной улыбке.
— Татьяна… Борисовна?
Блинова, чьи щеки пламенели от выпитого алкоголя, поперхнулась от неожиданности, закашлялась, уронила на тарелку бутерброд и торопливо кивнула.
— Викторовна! А вы?..
— А я — Юлия! Очень приятно! Как вам мероприятие?