Таким его и увидела следователь Наталья Воронцова. Умница, отличница, аттестат зрелости — с отличием, диплом — красный. Следователь Генеральной прокуратуры по особо важным делам (единственная женщина в этом учреждении на такой должности). Трудоголик.
Сказать, что Мадуев умел нравиться женщинам, — всё равно, что ничего не сказать, потому что от «нравиться» до передачи подследственному его собственного револьвера, изъятого как вещественное доказательство, — дистанция трудновообразимая. Тем не менее, оружие было передано (пусть и взамен на обещание, что из него никого убивать не будет, а только отстреливаться от собак. А после побега вернет пистолет и пропажи никто не заметит…) В общем, образцовый следователь по особо важным делам превратился в обыкновенную влюблённую женщину. Причем так влюблённую, что, по её словам, готова была ждать любимого хоть пятнадцать лет, если бы только была уверена в его чувствах.
Пистолет он возвращать не собирался и на досуге так с ним поработал, чтобы трудно было узнать: ведь иначе оружие привело бы к следователю. Да и стрелял, не задумываясь: раненого охранника потом едва спасли.
Дело пошло не так, как мечталось: случайности всё испортили. На Мадуева в очередной раз надели наручники, изрядно при этом помяв. Воронцова, когда узнала об избитом возлюбленном искренне рыдала, не интересуясь судьбой раненого.
Её, конечно уволили за неформальные отношения с подследственным, но тут Мадуев написал следователю заявление, где были и такие строчки: «В своей жизни я никогда не встречал женщин, которые ради меня могли пожертвовать своим долгом, положением, одним словом — всем. Поэтому я также стал испытывать к Воронцовой возвышенное чувство. Я люблю эту женщину!» И через два дня её арестовали прямо на новом месте работы.
Воронцова во всём чистосердечно созналась, а суд оценил её чувства в семь лет лишения свободы.
Даже несколько лет спустя она продолжала любить Мадуева. А на вопрос почему помогла ему бежать, упомянула не только романтические чувства, но и несправедливость: она уверена, что на Мадуева навесили вдвое больше преступлений, чем тот совершил.
Сказать, что Мадуеву повезло с мораторием на смертную казнь, нельзя: он умер в декабре 2000-го в колонии «Черный дельфин» от последствий сахарного диабета.
У Натальи Воронцовой даже после выхода на свободу жизнь так и не наладилась. Из-за назойливой прессы ей пришлось уехать из Санкт-Петербурга к родителям в Киев. Там она некоторое время работала юрисконсультом, а позже стала адвокатом. Защищала в основном взяточников. Потом вышла замуж, собиралась написать книгу о своем «тюремном романе». Но былая популярность не давала покоя, и пришлось снова сменить место прописки. Где она, не знают даже близкие. Зато знают, что она очень стыдится своей бедности и пристрастия к спиртному.
Жалеет ли, что привелось испытать такое чувство?
Это знает только она.
Вожделение вождей
Архиличные детали
Когда Ленин умер, Крупская предложила похоронить его в Кремлёвской стене, рядом с прахом Арманд. Она слишком хорошо знала обоих и их отношения. Но не получилось: Сталин не разрешил. Мощам было уготовано играть более серьёзную роль, причём очень долго. А спустя много лет, припомнил, видно, ту идею. Когда Крупская как-то попыталась поговорить с действующим вождём без должного почтения, на правах вдовы основоположника, тот ей сказал: «Если что, мы подыщем товарищу Ленину другую вдову…» Она, конечно, поняла, о ком речь.
Ну, а мы присмотримся к отношениям.
…Французский оперный певец Теодор д’Эрбенвилль умер, когда его Элизабет было пять лет. Девочку вместе с сестрой отправили в Россию к тёте Софи, которая давала уроки музыки и французского в семью текстильного фабриканта Евгения Арманда. Его предок служил офицером в армии Наполеона, попал в плен и осел в России. Потом женился, завел своё дело и разбогател. Текстильные фабрики, лесные угодья, доходные дома и многое другое давали твёрдую уверенность в завтрашнем дне.
В семье Евгения Евгеньевича было 12 детей, и к девочкам из Парижа отнеслись как к своим. Через десять лет Элизабет знала четыре языка, играла на фортепиано. Только называть её стали на русский манер Инессой. А поскольку Инесса Теодоровна звучало непривычно, то стала Фёдоровной.
Хоть приданого у сестёр не было, зато имелась практическая жилка. Всяким там подпоручикам, студентам и присяжным поверенным они предпочли сыновей купца 1-й гильдии, владельца торгового дома «Евгений Арманд с сыновьями». Инесса — Александра, а Рене — Николая.
19-летнюю Инессу обвенчали 3 октября 1893 года. Вокруг этого замужества ходили разные слухи: например, что девушка узнала о связи Александра с замужней женщиной, нашла переписку и, по сути, шантажировала его. Было такое или нет, мы уже вряд ли узнаем. А вот ответить на вопрос, как Инесса решала разные житейские задачи, вполне сможем.
Известно, что выйти замуж — ещё не значит заставить полюбить. Правда, Александр вообще был мягким, добрым человеком, но на одном настаивал непреклонно: детей должно быть много. И Инесса родила ему четверых за неполных девять лет брака — даже по тем временам немало. По этой или по какой-то другой причине, но Александр стал примерным семьянином, и молодую жену ни в чём не ограничивал. Но забот о семье и детях было чересчур мало для энергичной женщины, которую потом назовут деятелем российского и международного революционного движения. А учитывая, где похоронили, — то и выдающимся деятелем.
Она начала с суфражизма — модного тогда движения женщин за равные права с мужчинами. Вступила в «Общество улучшения участи женщин», читала книги идеологов народничества, а на отдыхе в Швейцарии познакомилась с социалистами и увлеклась их идеями. Ведь когда человек полностью обеспечен, то самое время заняться революционными преобразованиями. В подмосковном Ельдигине, где они жили, Арманд организовала школу для крестьянских детей. А ещё возглавила московское отделение «Общества улучшения участи женщин» и стала бороться с проституцией.
После знакомства с разнообразными борцами за народное счастье написала письмо младшему брату мужа, Владимиру (или деверю, как говорили в те времена), который, тоже был неравнодушен к этим идеям и предложила ему вместе устраивать жизнь обездоленных крестьян. Владимир решил открыть в Ельдигине воскресную школу, больницу и избу-читальню. А заодно дал Инессе почитать ещё одну книгу, сказав, что имя автора засекречено. И вот в её дневнике появилась запись: «После короткого колебания между эсерами и эсдеками, под влиянием книги Ильина „Развитие капитализма в России“, становлюсь большевичкой». Она тогда не знала, что Ильин — это Ленин, её судьба. По её просьбе Владимир разыскал адрес засекреченного автора и завязалась переписка.
Тут уж стало не до семейной жизни, поскольку начался новый этап — революционной борьбы. После девяти лет вроде бы благополучного брака 28-летняя Инесса влюбилась в 18-летнего деверя и стала с ним жить.
Муж проявил благородство, отпустил жену и великодушно назначил ей солидное содержание. Даже согласился не оформлять развода, так что формально Инесса оставалась женой и, следовательно, наследницей капиталов и совладелицей текстильных фабрик. Детей бывший муж взял к себе. Инесса не осталась в долгу, и продолжала поддерживать с отставным супругом прежние теплые отношения, причём самые разнообразные: борцы за женские права не заморачивались буржуазными предрассудками. А вскоре влюбленная пара укатила в Неаполь. Поздравляя Инессу с новым 1904 годом, Александр писал: «Хорошо мне было с тобой, мой друг, и так я теперь ценю и люблю твою дружбу. Ведь, правда, дружбу можно любить?»
На следующий год у пары родился сын Андрей. Но главным всё-таки для многодетной матери оставалась борьба. Она познакомилась с эсерами, социал-демократами и раздумывала, кто из них прав. Но помните ту книжку засекреченного автора? Инесса вступила в РСДРП.
Встреча с автором случилась позже. В парижский дом Ульяновых Инессу ввела сама Крупская. Они стали лучшими подругами, обсуждали проблемы женского рабочего движения и новинки политической литературы. Ильич обычно садился за рукописи, Крупская разбирала почту, а Инесса, играла в соседней комнате на рояле. «Под эту музыку особенно хорошо занималось», — вспоминала Надежда Константиновна.
Жену вождя рано начала мучить базедова болезнь, а это и пучеглазие, и полнота, и нервные срывы. Даже партийные клички подчёркивали её недостатки: Минога и Рыба… Другое дело — 35-летняя Инесса, энергичная красавица, хорошо образованная, да ещё и с собственной теорией, что-де брак препятствует свободной любви. И даже написала брошюру «О женском вопросе», в которой выступала за свободу от брака. А когда осенью 1910 года Ленин организовал конгресс Женского социнтерна в Копенгагене, то Инесса активно ему помогала. Двойной агент Роман Малиновский докладывал царской охранке, что «Ульянов сидит на конгрессе в первом ряду и не сводит глаз с госпожи Арманд».
О сердечных делах Старика (псевдоним Ленина) были прекрасно осведомлены не только соратники, но и филёры из охранки. В их донесениях часто встречается «Инесса, любовница Ленина», которую называли по-разному: «злой гений Ильича», «ангел-хранитель Ленина», даже «партийная шлюшка». Выяснять, кто из них более прав, кто менее, оставим их биографам. Важно, что «ангел» был рядом с вождём. Из эмиграции они возвращались в одном купе, и даже на знаменитом броневичке у Финляндского вокзала Инесса стояла рядом.
Понятно, революционерам чужды мещанские эмоции, но и Крупская в конце концов не выдержала и заговорила о разводе. Ильич быстро доказал, что дело — прежде всего (Инессу он использовал ещё и в качестве круглосуточной личной секретарши). И треугольник продержался ещё несколько лет, пока жена не поставила ультиматум: или она, или Инесса. Ленин выбрал Крупскую, объясняя этот поступок приверженностью «делу революции» и «всему тому, что её укрепляет». Товарищ Инесса всё поняла правильно. «Я бы и сейчас обошлась без поцелуев, — пишет она возлюбленному, — только бы видеть тебя, иногда говорить с тобой было радостью, и это никому не могло причинить боль. Зачем было меня этого лишать? Ты спрашиваешь, сержусь ли я за то, что ты „провёл“ расставание. Нет, я думаю, что ты это сделал не ради себя».