– Йоланта, вальс! – обрадовался Тома, протягивая жене руку. – Пойдем, милая!
Под громовые аплодисменты супружеская чета закружилась на пятачке, который освободили от столов – выстроили буквой L и сдвинули в глубину зала. Гости оживились, и скоро танцевали не только молодые.
– Жером, пригласи меня на вальс! – взмолилась Изора.
– Нет, я не смогу.
– А я тебе помогу! Будешь держаться за меня, и у тебя получится!
– Я только выставлю себя на посмешище! Надо мной и так потешаются, хватит.
Станислас Амброжи слушал их разговор с непроницаемым лицом. За столом он тоже выпивал, однако по нему это не было заметно.
– Идемте, мадемуазель! Приглашаю вас на танец! – вдруг предложил он, желая положить конец перебранке. – Ты позволишь, Жером?
– Вам не обязательно мое разрешение. Спросите у Изоры!
– Изора с удовольствием разрешает! – пошутила девушка, вставая.
Поляк приобнял партнершу за талию, и довольно крепко, потому что она в этом нуждалась, – Изора с трудом стояла на ногах.
Жюстен Девер искал предлог, который позволил бы уйти, не обидев хозяев дома. Вивиан Обиньяк, очаровательное создание лет тридцати, изобретала все новые изощренные уловки, только бы они остались: еще глоточек коньяка, и анекдот, и альбом с фотографиями…
– Отпусти господ полицейских спать, иначе они больше никогда не придут к нам на ужин! – в шутливом тоне укорял ее супруг.
Антуан Сарден спрятал зевок в ладони. Он приятно провел вечер, хотя роскошная обстановка и многочисленная прислуга немного смущали. Женевьева, экономка Обиньяков, ему очень понравилась, но уже в десять она ушла спать. Она занимала маленький флигель в глубине сада, где когда-то жил сторож.
– Разве я слишком вам докучаю, инспектор? – недоумевала хозяйка дома. – И потом, пока вы у нас в гостях, я могу вздохнуть свободно. Ведь в поселке или окрестностях скрывается убийца!
– С такими великолепными сторожевыми псами опасаться нечего, дорогая мадам Обиньяк, – парировал Жюстен Девер. – Не думаю, что они позволят чужаку разгуливать по дому.
Он кивнул в сторону пары огромных рыжих боксеров, вытянувшихся перед большим камином в черной мраморной облицовке. Вивиан Обиньяк улыбкой выразила свое согласие. Миловидная женщина с короткими обесцвеченными кудрями обладала соблазнительной фигурой, которую подчеркивало платье-футляр из зеленого шелка. В ложбинке между грудями поблескивал жемчужный крестик на цепочке.
– Я читала об одном ограблении, где злоумышленники сначала отравили охранявшую сад собаку! – совершенно серьезно заявила Вивиан.
– У вас имеется еще и супруг, который просто так не даст себя отравить! – В голосе Девера угадывался намек на иронию.
Директор усмехнулся – довольно-таки нервно, и полицейский это заметил. Еще в начале вечера, едва они с Сарденом переступили порог, он обратил внимание на припухшие веки мадам Обиньяк.
– Прошу меня извинить, я плакала, – призналась Вивиан. – С тех пор как погибли несчастные углекопы, никак не могу успокоиться!
За столом она то и дело сокрушалась, как скучна жизнь в Феморо и как мало здесь развлечений. Гости на званых обедах и ужинах всегда одни и те же – граф с графиней, доктор с женой, нотариус из Вувана со своим кузеном. Праздную жизнь оживляет лишь поездка раз в год в Париж, где она обновляет гардероб и навещает сестру.
– Наши дети сейчас в пансионе. Полю двенадцать, Софи в январе исполнится десять. Знали бы вы, что творится в доме, когда они приезжают на каникулы!
Деверу с Сарденом пришлось выслушать подробный рассказ о том, сколько забот доставляет Вивиан Обиньяк ее потомство. Угощение было отменным, поэтому полицейские закрыли глаза на бесконечные жалобы хозяйки. Раки под соусом, жареные фазаны с гарниром из белых грибов, на десерт – меренги с шоколадным кремом… В данную минуту Вивиан пыталась соблазнить гостей коньяком столетней выдержки.
– Еще по глоточку, чтобы не замерзнуть в дороге! – Мадам Обиньяк никак не желала их отпускать.
– Прошу нас извинить, но уже очень поздно, – оправдывался Девер. – Мадам, спасибо за приятный вечер.
Полицейские вышли в вестибюль и взяли с вешалки пальто. Но уйти снова не удалось – теперь их задержал мсье Обиньяк.
– Скажите, инспектор, вы что-нибудь выяснили?
– Сарден сегодня высказал предположение, что убийца тоже погиб под завалом, то есть находится в числе жертв. Возможно, так все и было. Пока не найдено орудие преступления, мы не можем знать наверняка. Но я ищу, мсье директор, ищу. И у меня есть планы, которыми я не могу поделиться, вы понимаете.
– Разумеется, разумеется…
Директор горнорудной компании запер за гостями дверь и остался стоять с задумчивым лицом. Супруга легонько тронула его за плечо. Он обернулся и смерил ее сердитым взглядом.
– Ты не могла не кокетничать? – упрекнул он жену. – Господи, какое непотребство!
– Я была с ними любезной, Марсель, не более! Ты всюду видишь плохое. Если будешь так груб со мной, я уеду в Париж раньше, чем планировала.
– Святые небеса, тебе не терпится потратить мои деньги? Прости, дорогая, но история со взрывом в шахте вымотала мне все нервы. Мы обязаны платить Пьеру Амброжи компенсационную пенсию, хотя он собирается работать конюхом. Одного из лучших моих бригадиров убили. Газетчикам это на руку – больше крупных заголовков! А ты, конечно, чихать хотела на мои проблемы! Без малого четыре недели я пытаюсь объяснить, что меня тревожит, но ты не слушаешь. Ты думаешь только о том, кого пригласить в гости и как бы вырваться в столичные магазины. Утешать мужа тебе неинтересно.
Вивиан с озадаченным видом склонила головку набок и улыбнулась супругу. В следующую секунду он схватил ее за бедра и с жадной уверенностью собственника притянул к себе.
– Проклятье! Ты знаешь, чем меня успокоить! – проговорил он сквозь зубы.
Она вырвалась из объятий и заплакала.
– Я не могу, Марсель, этого не проси! Пожалей меня…
Он даже не шевельнулся. Просто стоял и смотрел, как жена взбегает по лестнице. Хлопнула дверь спальни… Обиньяк прошел в гостиную и налил себе коньяку. Он чувствовал себя совершенно потерянным.
Тем временем Жюстен Девер с помощником возвращались в Отель-де-Мин. Ключи были при них – консьержка передала целую связку. Над крышами домов в рабочем квартале поднимались тонкие столбики дыма – серые тени на фоне темно-синего ночного неба. Откуда-то доносилась музыка.
– Сегодня в местном ресторане свадьба, – вспомнил инспектор. – Наверное, до сих пор танцуют.
– Можем зайти посмотреть.
– Нет, Сарден, нам там не обрадуются. Но ничто не мешает пройти мимо заведения.
– Как скажете, патрон!
– Не называйте меня так! Я вам не патрон. Подождите хотя бы, пока стану комиссаром. Смешно, честное слово.
– Простите, я хотел пошутить. А знаете, инспектор, мне начинает здесь нравиться. Так много красивых женщин…
– Мой бедный Сарден, спиртное, которым нас щедро угощала мадам Обиньяк, ударило вам в голову! Ваша правда, в Феморо есть на кого посмотреть. Вот только служителям закона, коими мы являемся, не положено ухлестывать за симпатичными девицами, несмотря на соблазн. Я вас предупредил: мы не на курорте!
– Все понял, инспектор!
Через пять минут они уже были перед освещенными окнами ресторана. Внутри играло механическое пианино, громко смеялись и разговаривали гости. Девер заглянул в окно. В облаках табачного дыма вальсировали пары. В партнерше Станисласа Амброжи он узнал Изору и тут же отвернулся с ощущением, словно подсматривает за чем-то непристойным.
– Идемте, Сарден. Сегодня неподходящий вечер для поисков убийцы!
Полицейские пошли своей дорогой, в то время как Изора с пожилым поляком продолжали кружиться наравне с другими танцующими парами. Пьер Амброжи, сидевший между Аделью и Зильдой, сказал с чувством:
– Если бы у меня было две ноги, я бы тоже потанцевал!
– Мой милый мальчик, благодарение богу, ты жив, – стала успокаивать его Адель. – Тебе ниспослано испытание, чтобы ты стал сильнее.
– Мы жалеем тебя от всей души, Пьер, – ласково заговорила Зильда. – И я верю, что со временем ты окрепнешь и научишься жить со своим увечьем. Будешь ухаживать за лошадьми в шахте. Знаешь, примерно в твоем возрасте мне однажды пришлось спуститься в забой. В бригаде отца от остановки сердца умер углекоп, и нужно было его заменить. Отцу не пришлось краснеть за меня, и бригадиру тоже.
– А теперь мы день и ночь пребываем в свете господней любви! – подхватила Адель.
С искренней улыбкой подросток по очереди поблагодарил сестер за добрые слова. И тихо добавил:
– Когда меня придавило валуном, думал, что пришел мой конец и я никогда не увижу солнца и летней травы. Одно знаю точно: если бы не Тома, я бы там и остался. Не смог бы в одиночку ни стучать по камням, чтобы меня услышали, ни дотянуться до воды. Более того, ваш брат не давал мне отчаяться, потерять надежду. Пока буду жив, не забуду. Доктора говорят, что с протезом я смогу ходить. Может, даже станцую джигу на свадьбе у Жерома. Его невеста сегодня веселится от души!
Сестры закивали, хотя на самом деле поведение Изоры их не радовало. Одной рукой девушка держалась за плечо партнера по танцу, в то время как пальчики другой руки отбивали ритм. Губы девушки приоткрылись, словно она вот-вот засмеется, взгляд блуждал по комнате. Тело ее с очевидным удовольствием двигалось в такт музыке.
– Ваш брат – счастливчик! Изора Мийе – красавица! – счел нужным добавить Пьер.
Молодые послушницы ничего не ответили. В воздухе запахло скандалом: Онорина Маро с красным от гнева лицом встала со стула. В тот же миг Тома передал Йоланту отцу, а сам закружил в вальсе Изору. «Ловко он провел мать!» – подумал Гюстав Маро, зажигая сигарету и силой усаживая супругу на место.
– Оставь девочку в покое, Онорина! Сегодня праздник. Мне ее, бедняжку, даже жалко!
Без видимой спешки, в ритме танца, Тома продвигался к входной двери. Изора ничего не замечала. Ему даже удалось ее рассмешить. Наконец, девушка ощутила контраст между жаркой комнатой и ночной прохладой.