Когда все опять вошли в покои Сюанье, то увидели богдохана бездыханным — он уже стал «небесным гостем». На полу валялись шелковая вышитая подушка и кисть для письма, а на судьбоносной заветной бумаге стояли три красных иероглифа: «ди сы цзы» — «четвертый сын». Все были поражены как ударом грома. Что же произошло в спальне за время их отсутствия?! Князья и их сторонники еще не успели прийти в себя от потрясения, как в загородном дворце уже всем распоряжались Иньчжэнь и Лункэдо. Кипевшие досадой и злобой враги нового императора собрались в зале и, перебивая друг друга, заговорили разом. Отец не мог оставить такого наследника! Старый император ненавидел своего четвертого сына! Покойный не мог равнодушно переносить его присутствие! Этот изверг убил отца! Скорее всего, по его приказу Лункэдо удавил больного! Подлый прихвостень Иньчжэня подменил оставленную Сюанье бумагу с именем Иньди в качестве законного наследника! С этим нельзя мириться! Надо действовать! Однако вспышка гнева князей тут же разбилась о молчаливую и холодную сталь обнаженных кривых мечей солдат Лункэдо, окруживших дворец. Своих воинов у князей здесь не было. Подошедший к ним Лункэдо объявил приказ нового императора: им на время запрещается покидать свои жилые помещения, по сути, это домашний арест. Все молча разошлись по своим апартаментам.
И современники, и последующие авторы по-разному объясняют казус 20 декабря 1722 года. Некоторые полагают, что Иньчжэнь убил отца и подменил завещание, дабы захватить престол до того, как это сделают его враги, чем он, возможно, спас свою жизнь. Другие приписывают убийство и подмену Лункэдо, коему грозила та же участь, что и Иньчжэню. Как бы то ни было, военная сила была в те дни у Лункэдо. Благодаря этому новый богдохан, сопровождая гроб отца, вступил в столицу, а затем и в ее Запретный город в окружении плотных рядов «знаменных» солдат, шедших с обнаженными мечами. Князья не рискнули оказать сопротивления узурпатору. Единственной реальной военной силой вне Пекина оставалась армия, стоявшая в Ганьсу и Цинхае, но там действия Иньди контролировали верные новому Сыну Неба военачальники Нянь Гэнъяо и Яньсинь. Так на тринадцать лет (1722–1735) сорокачетырехлетний Иньчжэнь, правивший под девизом Юнчжэн (Гармоничное и Справедливое царствование), стал владыкой Цинской империи.
Его мать-маньчжурка происходила из незнатного рода и, когда Сюанье «осчастливил» ее, была всего лишь служанкой при дворе. Только через год после рождения Иньчжэня она стала наложницей четвертого ранга. До 1708 года ее сын тихо и мирно жил в своем княжеском дворце и вскоре стал князем первой степени (циньван). Чураясь политики и придворных интриг, он увлеченно изучал конфуцианскую, даосскую и буддийскую каноническую литературу и прослыл знатоком в этой области. В 1708 году тогдашний наследник престола Иньжэнь повел себя недостойно и после ряда конфликтов с отцом потерял его расположение. В 1712 году он окончательно лишился звания наследника и навсегда попал под домашний арест. Желающих занять вакантную «должность» оказалось предостаточно, и князья — сыновья Сюанье, создав свои клики и группировки, с головой ушли в борьбу за будущий трон. Вступил на стезю соперничества и тихоня Иньчжэнь. По примеру своих братьев этот книгочей и ученый создал свою группировку приверженцев. Последние десять лет царствования старого Сюанье (1712–1722) были отмечены яростной, плохо скрываемой склокой вокруг «драконового трона». Сейчас невозможно восстановить все перипетии, ибо, придя к власти, Иньчжэнь приказал уничтожить или фальсифицировать множество документов, компрометировавших его. Дело кончилось тем, что большинство князей отбросили взаимные упреки и объединились против нового соперника, освоившего все приемы дворцовых интриг. Неугасимая ненависть со стороны сводных братьев сопровождала нового богдохана до конца его дней, а борьба с князьями во многом определила его царствование. Если бы Сыном Неба стал кто-либо из его врагов, Иньчжэнь был бы наверняка уничтожен физически.
Всю свою жизнь этот монарх яростно боролся за удержание захваченной им власти. Ослаблял и устранял своих врагов, ставил опасных князей под надзор своих сторонников и назначал преданных людей на ключевые посты. В первые же дни своего правления он не дает князьям возможности собраться вместе, отнимает у них армию, стоявшую в Ганьсу и Цинхае. Лишив Иньди командования, он отзывает его в Пекин — под свой надзор, Инье посылает в Халху, Иньтана направляет в Синин — под контроль Нянь Гэнъяо, Иньсы держит вблизи себя. Однако все эти стремительные перестановки «слагаемых» не изменили саму «сумму» взаимной вражды. Император пытается задобрить и «купить» некоторых из князей — повышает их в княжеских рангах, дарит им новые дворцы и имения, дает крупные посты, оказывает свое «отеческое» внимание и «братскую» заботу. Он протягивает им руку если не дружбы, то разумного соглашения. Все напрасно! «Политика пряника» не дала ожидаемых результатов. Противник не склонен сложить оружие — основная часть огромного императорского рода Айсинь Гиоро ненавидит узурпатора и вероятного убийцу отца. Примирение невозможно, и богдохан переходит к «политике кнута».
В 1723 году он высылает Иньчжи из столицы в его имение, а затем конфискует тома огромной энциклопедии «Полное собрание книг древности и нового времени» («Гуцзинь тушу цзичэн») только потому, что там стоит имя Иньчжи как спонсора этого монументального издания. На следующий год он фактически сажает под домашний арест Иньди — своего родного брата и главного соперника, а затем изымает и уничтожает множество документов о его походе в Тибет в 1720 году. В том же, 1724 году богдохан лишает всех рангов и бросает за решетку Инье, а в следующем году снимает со всех постов Иньтана, отбирает все его ранги, а его сторонников заключает в тюрьму.
Летом 1726 года наступает кульминация-развязка. То ли сторонники оставшихся на воле князей решили действовать ва-банк. То ли сам император организовал тонкую провокацию, получив тем самым предлог для ареста наиболее активных врагов. То ли и то, и другое сошлись вместе — трудно судить. Как бы то ни было, летом 1726 года объявляется о раскрытии «заговора князей». Все началось с ареста одного из «знаменных» офицеров. Продолжая считать сидящего под домашним арестом Иньди «законным императором», они установили с ним связь. Нити заговора повели к командирам ряда «знаменных» корпусов и к другим князьям. Последовали репрессии — надо признать, незначительные. Иньди был лишен всех рангов и заточен в павильоне на горе Цзиншань — к северу от Запретного города в Пекине, где и просидел девять лет, вплоть до смерти богдохана. Затем арестовали Иньсы и Иньтана. Их император счел главными заговорщиками, введшими в соблазн «доверчивого» Иньди. После допросов оба князя были исключены из императорской фамилии и превращены в рядовых маньчжуров. Их судили судом низшей инстанции; вскоре они погибли — первый был, видимо, отравлен, второй умер от дизентерии.
Иньчжэнь не был безоглядно жестоким и мстительным. Когда придворные предложили разрубить труп Иньсы на куски, богдохан запретил делать это. Он сознавал, что излишняя жестокость будет лить воду на мельницу его врагов, подтверждая созданный ему имидж изверга-тирана. Кроме того, как глубоко религиозный человек, император понимал, что в загробном мире любой должен иметь голову и все части тела, дабы нормально вести вторую жизнь на том свете. В 1730 году был брошен в тюрьму Иньчжи; затем его перевели в павильон на горе Цзиншань, где он умер через два года. При новом Сыне Неба из пятнадцати взрослых сыновей Сюанье семь сидели в заключении (из них пять там умерли), четверо остались «нейтральными» и трое перешли на сторону победителя. Тем самым император-узурпатор обезглавил враждебную ему аристократию.
Не только оставшиеся на свободе сыновья Сюанье, но и прочие многочисленные князья императорской крови (бэйлэ, бэйцзы, гун, цзянцзюнь) попали под неусыпный жесткий контроль богдохана. Молодых он заставил посещать Дворцовую школу для князей (Шаншуфан). Здесь назначенные им специальные наставники умело осуществляли селекцию, отделяя «добродетельных», то есть послушных и лояльных, от «своевольных», то есть подозрительных и оппозиционно настроенных. Боясь попасть в число последних, молодые князья старались демонстрировать покорность и благонравие. Пожилые и старые князья, подавив кипевшую злобу, вынуждены были раболепствовать перед новым владыкой.
Как узурпатор, Иньчжэнь не мог положиться на старые институты власти, то есть Совет князей-регентов и сановников, а также на некоторые корпуса «знаменных» войск. Из восьми «знамен» под контролем богдохана находились лишь четыре, а в остальных хозяйничали князья — либо его враги, либо сомнительные «нейтралы». В этих «знаменах» еще сохранялась старая система, при которой князь владел «своим корпусом как феодальным уделом», являясь не только его командующим, но и властителем по отношению к офицерам, унтер-офицерам, рядовым и их семьям. Дабы выбить из рук своих противников это грозное оружие, Иньчжэнь покончил со старой маньчжурской системой. Отныне все восемь «знамен» оказались в руках императора, а князья лишились своих средневековых прав на «владение» войсками. В итоге власть богдохана заметно окрепла.
Правя страной самовластно, Иньчжэнь до 1732 года всячески обходил старый Совет князей-регентов и сановников, где преобладали его враги — открытые и замаскированные. Для освобождения из-под контроля совета Иньчжэнь воспользовался военной обстановкой — в 1729 году он возобновил военные действия против Ойратского (Джунгарского) ханства. До этого «военные» эдикты императоров, равно как и все прочие, проходили через Императорскую канцелярию (Нэйгэ), где слишком много было волокиты, излишней писанины (изготовление множества копий документов) и возможностей для разглашения военных тайн. Под предлогом необходимости более оперативного руководства военными действиями против ойратов Иньчжэнь в 1730 году создал Военный штаб (Цзюньцзифан). После 1732 года оно было превращено в постоянный Военный совет (Цзюньцзичу). Так возник высший государственный орган при императоре, не подчинявшийся Совету князей-регентов и сановников.