Она и произойдет — вместо последнего похода мусульман на Восток и разрушительной войны, которую Россия не выдержит. Здесь он обыграл самого Сталина, держа Россию пятнадцать лет вне схватки, смотря на то, как истекают кровью ее враги. Теперь даже если мусульмане и повернут против России, у нас уже будет чем их встретить. Перевооружение идет полным ходом. ВВ полностью прогнали через Кавказ, у них есть боевой опыт и уже достаточно современной техники. Немало нового получили и ВВС. Россия — единственная держава за последние двадцать лет, которая в военном плане усилилась, и значительно. Еще, конечно, Китай — но у их армии нет боевого опыта. Никакого. А у нас — опыт еще с Афганистана.
Но вот что делается внутри…
На первый взгляд, все не так уж и плохо. Экономика если и не растет так, как хотелось бы, то, по крайней мере, и не падает. Подавляющая часть населения страны сумела наесться, наверное, в первый раз за всю историю России. Посмотреть по городам — машины, квартиры, загородные дома вместо убогих халуп на шести сотках — еще двадцать лет назад все жили в хрущобах, ездили в лучшем случае на «Москвиче» и на своих шести сотках рылись в земле, выращивая картошку. Ему было смешно, когда он слышал разговоры о свободе, о демократии… что дала людям эта свобода? Что людям дала демократия? Пойдет он на четвертый срок — его и в четвертый раз выберут.
Но вот это…
Он не мог подобрать точного определения для того, что было не так. Самое близкое было — испортился народ. Весь, а не только власть. Да, ругают власть — но откуда эта власть берется? Да из народа и берется. Каждый депутат, каждый министр, посадки которых с таким шумом освещают СМИ, он ведь не с Марса прилетел. Он когда-то ходил в обычный детский садик, потом в обычную школу, потом в обычный институт, работал где-то. И как только добрался до власти — случайно или этого он намеренно хотел, он тут же стал хапать в три глотки, издеваться над людьми, прихватизировать чужое. И таких было не один, не два. Кого ни назначь — все одно и то же. Одно и то же, раз за разом, раз за разом…
Пробовали брать людей с самых низов. К воровству добавлялась еще и воинствующая некомпетентность.
Пробовали брать людей со стороны, разрушать круговую поруку. Итог — то же самое воровство, кумовство, семейственность. Разгоняешь чужой клан — чтобы тут же создать новый.
Пробовали вносить элементы бизнеса, создавать госкорпорации. Итог? Подонки начали устраивать себе «кормушки» в провинции: на завод назначается несколько москвичей, первым делом они ставят себе московскую зарплату, доводя до белого каления работяг, потом… а потом — пшик. Составили красивый план, проверяешь — не сделано ничего. Выгоняешь — только для того, чтобы набрать новых. Как потом оказывается — таких же. Ставишь местных — начинают воровать уже они, и почти бесконтрольно.
Пробовали упростить жизнь, убрать кое-какие элементы бюрократии. Криминальные и полукриминальные схемы появлялись сразу после отмены запретов: иногда казалось, что народ играет с государством в игру: кто кого кинет. Любой закон, почти любой в сфере, касающейся денег, — моментально порождал какой-нибудь криминал.
Но вот это…
Это было уже предательство.
Когда русский или русская бросали дом, семью и становились ваххабитами — это был конец всего. Это был подрыв всего того, на чем стояло государство и общество. Покушение на основы. Когда кавказец становился ваххабитом — к этому относились… с негативом, конечно, но в то же время понимали: он чужой. Когда становился ваххабитом русский…
Дальше можно было не продолжать.
Он знал, что надо было делать. Надо было нанести удар по гнезду всей той мрази. У России было достаточно ресурсов. Много лет он сдерживал себя: шейхи после того, что случилось с Яндарбиевым, передали вполне определенные угрозы: попробуете еще раз, и опустим цену на нефть. Потому-то он не предпринимал мер, какие следовало бы, против этой мрази. Мирился с проповедниками, которых надо было на свалке закопать с самого начала. Теперь из-за сланца и того, что нашли в Черном море, шейхи сами не знают, куда деваться, теперь угроза снижения цены бьет уже по ним. Вот только…
Поздно.
Он хорошо помнил историю. Помнил, как исподволь проникал в страну марксизм. Менялся, превращался из народничества в эсеровщину, мутировал. Но в конце концов — победил. Видимо, такова несчастливая судьба России… ни одной заразы мимо.
Заглянул секретарь. Он уже знал — кто. Раздраженно махнул рукой — пусть заходит…
Сергей Сергеевич был бледным как мел, но держался.
— Разрешите?
Президент показал взглядом на стул. Сергей Сергеевич не сел, остался стоять — проштрафился. Понимает это.
— Относительно покушения…
Президент вяло махнул рукой.
— Организатор покушения — Хадуллаев Леча Салманович, тридцать девять лет, чеченец, родился в населенном пункте Чечен-Аул. Отец — Салман Хадуллаев, бригадир тракторного звена, настроен резко отрицательно, в первую войну на стороне боевиков, уничтожен. Сам Хадуллаев — спортсмен, мастер спорта по кикбоксингу, по данным УФСБ по Чеченской республике, поддерживал контакты с лесными…
Президент зевнул. Он казался чуть заторможенным — но Сергей Сергеевич знал, как ошибочно это впечатление.
— Интересное что-то есть?
— Так точно. Согласно данным СВР Хадуллаев установлен как специальный агент службы Общей разведки Саудовской Аравии Мухабаррат. В этом качестве отметился в Ливии, Сирии, Ираке. Чрезвычайно опасен.
Президент иронически поднял брови.
— Мухабаррат?
— Так точно. Сообщение помечено как достоверное.
Это что? Вызов? Или подстава? Сережа с американцами — вполне мог и…
— У нас все достоверное. Пока петух в ж… не клюнет. Смертницу установили?
— Так точно. Шаламова Алена Владимировна, журналистка, русская. Никаких данных на нее не было.
— Не было?
Сергей Сергеевич выдержал пристальный взгляд.
— Так точно. Не было. Она не принимала ислам, не посещала мечеть. По ней работают сразу три группы.
— Работать надо не по ней тремя группами! — внезапно выкрикнул президент с яростью на лице. — А по тем, кто еще не подорвался! Она в кремлевский пул входила — думаешь, я не знаю?! Кто и как ее проверял? Может, завтра нас всех в Грановитой палате на воздух поднимут! Паразиты!
Сергей Сергеевич побледнел.
— Так точно. Брошены все силы.
— Силы… — с насмешкой сказал президент, — ты уж лучше скажи, как было, не ври. Легла под одного из ваших… со Старой площади. — Для обозначения «тех, кто со Старой площади» — президент употребил страшное ругательство. — Ну?
— Так точно. Было.
— Сволота…
Президент внезапно успокоился.
— Что с американцами? Информация есть? Что-то помимо того, что на Совбезе мололи?
— Так точно. Просят разрешить следственной группе работать в Москве.
— Просят?
Тон главы государства не предвещал ничего хорошего.
— Убедительно просят, — выкрутился Сергей Сергеевич. Если говорить честно — американцы давили на него, и сильно, он даже отключил все телефоны, приказал ни с кем не соединять. У американцев есть одна очень неприятная особенность — просить они не умеют. Совсем. Они приходят к тебе и говорят, что им нужно. И смотрят на тебя так, как будто ты им должен. И возмущаются, если ты не делаешь, — причем искренне возмущаются. Им плевать, что он и так сделал все, что мог. Им плевать, что вот такая вот «аудиенция у главы государства» здоровенный кусок здоровья отнимает, потом никаким коньяком не отпоишься. Это у них там… хиханьки-хаханьки. А тут — каждый день как гимнаст на проволоке.
— Не пускать. — Слова упали, как камень в тишину кабинета. — Если нужно, то и силовыми методами. Здесь им не Кабул.
— Есть.
Президент, казалось, отвлекся — но тут же его взгляд снова сфокусировался на переносице подчиненного, прямой и страшный, как лазерный луч.
— Кто играет игру? Кто подорвал американцев?
…
— Может, ты?
Обвинение было страшным.
— Владимир…
Президент махнул рукой:
— Не трать усилий. Все равно не поверю. Найди. Сам найди, пока этого не сделали американцы.
— Есть.
— Кому есть, а кому и лапу сосать. Имей в виду — проверять я лично буду. И упаси тебя господь хоть на толечку соврать. Хоть на грамм. Знаешь, что будет.
…
— Все. Иди.
На ступенях парадного дачи Сергей Сергеевич появился в крайне дурном настроении.
Охрана у входа сделала условный знак, водилы и челядь смяли и спрятали в карманы бычки, одернули пиджаки и приняли подходящее случаю выражение лица — преданность, решимость и готовность исполнить любое поручение. «Мерседес» и громадный «Шевроле» охраны короткого, всего из двух машин кортежа плавно притормозили у ступенек как раз в тот момент, когда перед Сергеем Сергеевичем как по волшебству открылась дверь.
Вышколенный, немногословный начальник смены службы безопасности замер у открытой «хозяйской двери» «Мерседеса», едва заметно поднял брови. Немой вопрос — куда прикажете.
— В контору, — бросил Сергей Сергеевич, — и не гони.
Не гони — означало, что мигалки включать не надо. Начальник смены аккуратно притворил дверь, сам сел вперед, на переднее пассажирское — его законное место.
Машины тронулись. Прокатились по лесным дорожкам, не снижая скорости вылетели через заранее открытые ворота. Встроились в дорожный поток, движущийся к Москве.
Бесшумно скользнуло вверх стекло, отделяющее пассажирский отсек «Мерседеса» от водительского. Сергей Сергеевич достал из кармана на двери машины свои любимые сигареты — дешевый «Петр I», — но тут же раздумал. Смял уже выхваченную из пачки сигарету пальцами, бросил назад вместе с пачкой.
Пахло паленым…
Несмотря на то что пока конкретно ничего не угрожало — ни ему, ни его положению, Папа ему больше не верил. Более того — как ни крути, получается, он Папу подставил. А это влечет за собой далеко идущие последствия. Папа, как известно, резкие кадровые решения не любит — но он уже будет не в фаворе. В фавор войдут другие. Начнут пробовать его на зуб. Придется отбиваться, — а жизнь совсем не в кайф, когда отбиваешься. Рано или поздно, отбиваясь, он ослабнет настолько, что очередной наезд отбить уже не сможет. Тогда будет очередное коррупционное дело, о котором радо