Все это было до безумия дико, не укладывалось ни в какие рамки нормального. Полицейские, бандиты, убийцы… такого беспредела не было, наверное, даже в Садр-Сити. Там, по крайней мере, сначала решали, нельзя ли что-нибудь у тебя украсть или выпросить, — и только потом начинали тебя убивать. И американцев все-таки уважали, особенно после того, как они собрали три десятка лучших снайперов из всех, какие были на службе, и посадили их в районе Канала прикрывать строителей стены (прим. автора — одно из знаменитых дел Криса Кайла. Район Садр-Сити — бедный район на восточном берегу Ирака, построен Саддамом для палестинских беженцев, собственных нищих и самой отмороженной швали, какую только можно было сыскать. Когда пришли американцы — они обнаружили там два миллиона отморозков, готовых на все. За все время оккупации американцам так и не удалось установить контроль над Садр-Сити, но кое-что они сделали. Они собрали тридцать лучших снайперов и поставили их на западной границе района, по которой строители строили стену. Потом — они построили еще одну стену, делящую район на две неравные половины. В охоте участвовал и Крис Кайл, за несколько дней американским снайперам удалось ликвидировать несколько сотен боевиков и надолго сломить боевой дух защитников Садр-Сити). А здесь… его, американского гражданина, просто попытались похитить и убить — ничего особо не выясняя, не пытаясь поговорить, ничего… просто попытались убить.
Дикий Запад, твою мать…
Теперь понятно, почему здесь, несмотря на весь внешний лоск, нет иностранных инвесторов… кто же в здравом уме будет инвестировать в страну, откуда можно не вернуться живым. Понятно, почему сюда не ездят туристы. Понятно… почему отсюда уезжают русские… это как Гарлем в худшие его годы. Самое страшное… что на вид жизнь вполне нормальная, но рядом, невидимая и жадная, тебя поджидает бездонная пропасть, и ты никогда не знаешь, какой твой шаг может стать последним…
Он отхлебнул еще немного водки. Нет, хватит… надо сохранять здравый рассудок. И заесть надо. Он отломил кусок русского черного хлеба, начал жевать. Затем зубами, как бродяга, совершивший удачный налет на супермаркет, содрал вакуумную упаковку с колбасы и начал грызть мясо…
Зазвонил телефон. Это был его официальный телефон. Он оставлял его всегда в номере, и если русские попробуют поставить в него «жучок», чтобы проследить его перемещения… что ж, удачи им.
Он потянулся к телефону и понял, что все же окосел. Посмотрел на номер…
— Дэн?! Слава богу, мы тебя уже обыскались. Где ты?
— Все плохо… — открытым текстом сказал он и почувствовал, как на глаза помимо его воли наворачиваются слезы. — Все очень плохо…
Машина забрала его у станции метро. Водитель покосился на него — грязный, замурзанный, взвинченный, с бешеными глазами, — но ничего не сказал. Видимо, видал и не такое…
Ничего не сказала и охрана офисного комплекса, в котором американцы снимали площади. Ефимофф уже понял максиму местной жизни — деньги. Есть деньги — или хотя бы думают, что у тебя есть деньги, — значит, все о’кей. Тебе не будут задавать лишних вопросов, тебя пустят туда, куда нельзя. Этакий турбокапитализм, только непонятно, куда он приведет.
Тиммонс сидел в своем кабинете и что-то смотрел на ноуте. Увидев Ефимоффа, он даже привстал.
— В чем дело? Где Тэд?
— Погиб, сэр.
— Погиб?! — повысил голос Тиммонс. — То есть как — погиб? Вы понимаете, что вы говорите?!
— Да, мать вашу так, понимаю! — вызверился на начальника Дэниэл. — Он умер в двух метрах от меня, не успев ничего предпринять. Его ранили, а потом забили до смерти! А ваш еб…ый агент в полиции просто сдал меня чеченской общине, как…
Договорить Дэниэл не успел — кто-то забарабанил в стеклянную дверь. Тиммонс нахмурился, нажал кнопку.
— В чем дело?
— Сэр! — Голос был заполошным. — Включите камеры! Сюда поднимается русский спецназ! Они уже на лестницах!
— Твою же мать! — не сдержавшись, выругался Тиммонс. — Блокируйте двери, это их задержит! Уничтожайте все диски, все носители информации! Быстрее, быстрее!
— Что происходит?! — не понял Ефимофф.
— То, что всему п…ц! Хочешь быть полезным членом общества? Тогда хватай все, что под руку попало, и кидай в уничтожитель, ясно? И будем надеяться, что мы успеем, пока они не вынесут дверь…
С этими словами Тиммонс поднял свой ноутбук и с силой шарахнул им об угол стола, чтобы разбить корпус и вынуть диск.
— Что встал как столб!? Шевелись! У русских сегодня праздник — хрен знает, сколько лет назад на них напала гитлеровская Германия. И немцы сделали пи…ц какую ошибку! А мы ее сейчас повторяем…
23 июня 2015 годаПодмосковье
Их привезли в какое-то большое здание, развели по кабинетам и так оставили. Не предложили кофе, двери были заперты, стекла — Ефимофф попробовал — бронированные. В кабинете — стол, стулья, сейф. В столе ящики пустые. У него отобрали часы, и сколько времени — он не знал. Хорошо хоть не избили — но демонстрация силы была впечатляющей, в стиле полицейского SWAT. Врезали по колену и по боку.
В конце концов, водка и чудовищная усталость сделали свое дело — он сложил свою ветровку так, чтобы она могла служить неким подобием подушки, лег на полу и моментально уснул. Спал плохо — вероятно, из-за духоты.
Утром он проснулся от неудобной позы и острого желания сходить в туалет. Забарабанил в дверь, через несколько минут дверь открыли. На пороге стоял здоровяк в маске и с оружием — но без шлема с забралом, какие были вчера.
— Я хочу в туалет, — сказал Ефимов по-русски.
— Под себя ссы, — сказал детина, явно довольный жизнью.
— Я человек, — сказал американец, силой придержав дверь, — и у меня есть права. Возможно, вам приказали нас задержать, но вряд ли вам приказывали нас унижать, так?
Здоровяк в форме немного подумал, решая, что делать дальше. В конце концов доброе начало все-таки взяло верх, он отступил в сторону. Да к тому же обычные русские все-таки испытывали некий пиетет к иностранцам.
— Шагай…
Туалет оказался неожиданно новым и чистым, за исключением сортира — он уже был изрядно загажен, видимо, кого-то выводили. Он попробовал нажать на слив — воды не было.
Какое-то здание на ремонте, свободное, — вот и привезли сюда…
Он сделал свои дела. Бумаги не было, но в кармане оставался блокнот…
Примерно через три часа их освободили…
Он думал, что их решили все-таки покормить, но охранник показал ему дубинкой на выход. Набросив куртку на плечи, он поперся на выход…
В коридоре он встретил Тиммонса и нескольких других сотрудников конспиративной точки. Тиммонсу явно досталось, но он держался…
Под конвоем русских они спустились вниз по лестнице, на которой еще не убрали строительную пыль: здание явно ремонтировали. На какой-то момент ему даже показалось, что их ведут на расстрел — но во дворе, рядом с мешками готовых строительных смесей он увидел стоящие рядком несколько белых «Субурбанов». На двух из них на крыльях были укреплены маленькие американские флажки…
Встречающие рассадили их по машинам. Тиммонс кивнул Ефимоффу и показал ему на его машину. Надо было поговорить…
Аэропорт ДомодедовоСлужебные помещения United Airlines
Из какого-то подмосковного городка конвой американских машин на полной скорости отправился к одному из аэропортов русской столицы — Домодедово. Там их уже ждала посол Гайл Киласки, чтобы запихнуть в самолет и отправить вон из страны. Первая женщина-посол, сменившая в Москве одиозного и находящегося в обструкции профессора политологии Майкла МакФолла, имевшего дурную привычку говорить то, что он думает. Гайл Киласки в этом смысле была куда более дипломатична… карьера нью-йоркского адвоката по бракоразводным процессам обязывала. К тому же для пятидесяти лет она неплохо выглядела и умела играть с русскими в игры «язнаючтотызнаешьчтоязнаю». Серая от усталости, едва держащаяся на ногах от вала проблем, которые на нее свалились, она выругала их последними словами и приказала садиться на самолет, пока русские не передумали, и убираться ко всем чертям. Однако и Ефимофф и Тиммонс были с этим не согласны — и потому самолет на Вашингтон давно улетел, а они сидели в одном из служебных помещений аэропорта, арендуемом американским авиаперевозчиком United Airlines, и пытались понять, что им делать дальше. К ним присоединился Диллон Джексон, помощник начальника станции в Москве, и еще один парень, отвечающий за специальные операции в Москве. Сам начальник станции не рискнул выйти из помещений посольства. Послу же пришлось остаться здесь: она нервно ходила по небольшой, заставленной коробками комнате и набирала что-то на экране мобильного коммуникатора.
— Еще раз… — сказал Джексон, отхлебывая кофе из стаканчика и морщась от изжоги. — Вы уверены, что это был русский?
— Да, но с американской винтовкой.
— Американской винтовкой?
— Да, сэр. Карабин «М4», на нем прицел ACOG и глушитель. Это точно.
— Хорошо разбираетесь в оружии…
— Сэр, я служил в Ираке…
— Да-да, конечно. Откуда он стрелял? Я имею в виду — с какого расстояния?
— Думаю, ярдов с трехсот. Так, на взгляд…
— Сколько выстрелов он сделал?
— Очень немного. По выстрелу на каждого, он стрелял очень быстро. Они не успели ничего сделать. Ни один не выстрелил в ответ…
— Это серьезно… — сказал Мэтт Звак, пожилой отставной штаб-сержант морской пехоты США, отвечающий за безопасность специальных операций в Москве. — С глушителем средняя точка попадания отклоняется, это не все знают. Ты сможешь его опознать, сынок, если получится?
— Да, сэр, вероятно.
— Черт, самое время отправиться за чьим-то скальпом.
— Не забывайтесь, сержант. — Посол явно не была настроена дружелюбно. — Это чужая страна, ясно?! И у них все еще есть тысяча с лишним атомных бомб, которые могут обрушиться на головы ваших сограждан, если вы будете мыслить и действовать, как чертов Джон Рэмбо!