Русский хлопнул в ладоши.
— Прекрасно. А что касается меня, мне надо просто покинуть эту страну. Я уже дважды ошибся. И третьей ошибки не будет…
Ночь провели тревожно. Русский установил дежурство, и хотя для военных это было привычно — все равно, нормально отдохнуть не удалось. Мешали нервы — они конкретно были на взводе…
Крыша этого особняка представляла собой островерхое сооружение, под которым ничего не было — видимо, пытались сделать мансардный этаж, но почему-то бросили на половине. Зато тут было очень большое окно, через которое отлично можно было наблюдать за дорогой, спрятавшись за занавеской.
Дорога была скверной. Раздолбанной и грязной; русские вывалили на дорогу несколько бункеров щебня и прикатали, но даже не потрудились залить это гудроном для связности — как это делают в Штатах те муниципалитеты, у которых не много денег. В итоге дорогу быстро разбили колесами машин, появились ямы, сейчас заполненные водой. Самое настоящее бездорожье. Интересно, почему люди, у которых есть деньги, чтобы купить двух — или трехэтажный кирпичный дом, не могут сделать нормальную дорогу и хоть какую-то планировку местности? И почему это не может сделать местный муниципалитет — если на его территории живут такие богатые люди? Они что — налоги не платят?
Впрочем, может быть, что и не платят… (прим. автора — Натали явно не сильна в российских реалиях. В США и в России налоговые системы очень разные. В США федеральный бюджет наполняется в основном от налогов с юридических лиц, а муниципалитетов — с физических. В России примерно то же самое, но суть в том, что в США налоги на физических лиц больше в несколько раз, а на корпорации — наоборот, меньше, основную тяжесть налогообложения несут граждане, а не предприниматели. Поэтому в США муниципалитеты, с одной стороны, могут располагать очень значительными финансовыми ресурсами, а с другой стороны — они кровно заинтересованы в том, чтобы привлечь богатых людей, да и просто людей строиться и жить на своей территории. В США муниципалитеты и штаты имеют право вводить свои налоги, что в России запрещено).
Она заметила, как из перелеска, который отделял поселок от дороги, выехала машина и остановилась. Машина была русской… белый небольшой универсал. Она не знала, как машина называется, но само ее наличие заставило Натали нервничать. Она «включилась», начала осматриваться внимательнее — и почти сразу обнаружила что-тона водонапорной вышке. Что-то — она не знала что, но опыт заставлял ее предположить, что это хорошо замаскированный снайпер, накрывшийся накидкой.
Она побежала вниз. Русский уже проснулся и пил чай на кухне.
— Снайпер… — сообщила Натали сверху, — или наблюдатель, но скорее всего снайпер.
Русский спокойно отставил в сторону кружку с чаем.
— Где? — спросил он.
— На одиннадцать, если лицом к лесу. Там водонапорная вышка. Я не знаю, просек он или нет. И машина на въезде.…
Из комнаты вышел Ефимофф, зевая. Моментально въехал.
— Что?
— Снайпер у леса. Держитесь подальше от окон…
Русский встал и прошел в комнату. Звякнул молнией сумки.
— Вооружаемся…
В сумках — массивных, из черной негорючей ткани — было три ствола и масса снаряжения. «Калашников» «черной» серии, полноразмерный, с режимом только одиночного огня, прицелом EOTECH с тактической лупой и аж восемнадцатью магазинами к нему — восемью автоматными и десятью пулеметными, длинными, да еще и с чем-то, напоминающим тактический глушитель. Великолепная боевая «СВД», тоже с прицелом US Optics, дающим увеличение до шестнадцати крат, десятью магазинами и глушителем, на вид самодельным. И американский тактический «моссберг 590А1» с пистолетной рукояткой и складным прикладом. А к нему — десять коробок патронов с крупной картечью и три — с пулей.
И это — вдобавок к их двум пистолетам и двум винтовкам.
Ко всему — нож, американский боевой томагавк, русская саперная лопатка, заточенная до остроты бритвы, два рюкзака и две большие сумки, которые тоже можно использовать как рюкзак, если приспичит. Две разгрузки, большие почи — перевязи для патронов дробовика, которые можно носить через плечо, американский навигатор GPS-стандарта и карманная метеостанция Кестраль для снайпера с запасными батарейками. И много, чертовски много боеприпасов ко всему этому — достаточно, чтобы выдержать осаду.
Всего этого хватало для настоящей бойни…
— Господи… — Натали взяла винтовку. Она была неплохим снайпером, в США винтовки Драгунова (прим. автора — удивительно, но это так, в США запрещен импорт снайперских винтовок Драгунова. Единственные, которые там есть, — это либо китайские, сомнительного качества, либо «Тигры», ввезенные до 1994 года, когда на это оружие был наложен запрет (бан). Хорошая «СВД» в Штатах стоит 4–5 тысяч долларов. Именно в бане «СВД» — заложена причина популярности румынской винтовки «дракула», которая внешне похожа на «СВД», но на деле представляет собой «калашников» под винтовочный патрон) были запрещены, но она немало тренировалась с ней в порядке ознакомления с оружием вероятного противника. — Ты что, к третьей мировой войне тут готовился?
Русский улыбнулся.
— Она уже идет. Ты что, этого еще не поняла? Бери винтовку и готовься. Они атакуют не сразу…
Ефимофф подошел, взял «моссберг», подкинул в руках. Со щелчком откинул рукоятку — она тут была какая-то странная, тюнингованная. Видимо, русская.
— Отличная штука.
— Возьми «калашников», — сказал русский.
— Я возьму «калашников», — сказала Натали. — Мне нужна боевая винтовка.
Русский усмехнулся — но ей показалось, что он начал уважать ее немножечко больше…
Оперативная группа была из Башкортостана.
Ее никогда не существовало — в том числе, что приказ о ее формировании был оглашен устно и никак не проведен. Для прикрытия было организовано частное охранное предприятие, где и числились бойцы, имея полное право иметь при себе служебное оружие — для вида заключали какие-то охранные договора, клиентов выбирали с умом, так, чтобы небольшие группы бойцов были разбросаны по всему городу и имели минимальное время реагирования. МВД крайне негативно относится к частным охранным предприятиям, и этому есть причины — по крайней мере, часть из них представляет легализовавшиеся разборные бригады из девяностых, служащие тем же самым ворам и «бондикам», которые теперь не обирают торговцев на рынке, а владеют сетями магазинов, торговыми центрами и автосалонами. Местные менты пытались сунуться и сюда, но после того, как самых настырных уволили по недоверию — намек поняли и отскочили. Никаких «левых» мыслей не было — просто решили, что у хозяев «федеральная крыша», такое тоже бывало. На самом деле эта группа являлась частью сети, в совершенно секретных приказах известной как Монолит. Это была оперативная сеть, развернутая по всей территории России и имеющая задачей физическую ликвидацию членов исламистского бандподполья и лиц, вынашивающих планы совершения тяжких антигосударственных преступлений, таких, как мятеж, сепаратистское отделение от России, террористический акт. Единственным ее аналогом была сеть Гладио — развернутая в Западной Европе и в таких странах, как Турция, подрывная сеть, подчиняющаяся НАТО и готовая к террористическим актам или организации сопротивления в двух случаях. Первый — в случае временной оккупации территории страны частями Советской армии. Вторая — в случае прихода к власти в стране коммунистического или прокоммунистического правительства.
Зачатки Монолита появились в середине нулевых — когда отстреливаемые, взрываемые, уничтожаемые всеми способами сотрудники милиции и ФСБ в республиках Кавказа по своей инициативе стали создавать нелегальные объединения с целью ответного террора. Методы были грязные, но вполне соответствовали менталитету кавказцев: кровь за кровь. Озверевшие, озлобленные поражением в Чечне боевики не соблюдали никаких законов, джихад они считали индульгенцией, оправдывающей любые зверства. Но когда в ответ на убийства у боевиков начали пропадать родственники, остановились даже они. Правила были простые: ты убил — тебе отомстили. Никто не будет искать тебя в горах — убьют того, кто доступен. Мать, отца, брата, сестру, сына. С тех пор террор на Кавказе пошел на спад, многие вышли из леса, а остались только те, кому терять было совершенно нечего. Но дело не ограничивалось Кавказом. Новые банды появлялись там, где их не было никогда. Башкирия, Татарстан — мусульманские республики. Но кроме этого — Самарская, Саратовская области, Пермский край, Якутия, Ханты-Мансийск, Тюмень. И конечно же — Москва. Златоглавая Москва, в которой было не меньше миллиона легальных и нелегальных гастарбайтеров — мусульман, и в которой пустили корни представители самых разных экстремистских и террористических группировок. После задержания двух групп — одна готовила бомбы в съемной подмосковной квартире, другая собиралась пустить под откос пассажирский поезд, после попытки подрыва на Красной площади в новогоднюю ночь — стало понятно, что стране объявлена война. На уничтожение.
Тогда кавказский опыт стали переносить на всю страну. Безопасного тыла больше не было — война шла везде, невидимая — но от этого не менее страшная. ФСБ и МВД стали строить систему, аналогичную той, которую построили американцы, — но не за рубежом, а в своей собственной стране. Основные звенья системы были те же самые. Аналитические центры — получающие информацию из многих источников, но основой имеющие СОРМ-2, автоматическую систему слежения. Ударные группы — чаще всего бывшие, а то и действующие сотрудники полиции, ФСБ. Когда они уходили со службы — им говорили, в какой ЧОП им устроиться. Выбирали тех, кто прошел Кавказ, потерял друзей, имел личные счеты. Тайные тюрьмы — их устраивали в купленных на подставные документы домах и коттеджах, маскировали под продуктовые и промтоварные базы, организовывали подставные транспортные компании — для перевозки задержанных. Тех, кого подозревали в связях с подпольем, кто вернулся из Афганистана или Сирии, пройдя подготовку в лагере для боевиков (медресе), — хватали, помещали в одну из таких тайных тюрем, допрашивали. Правда, в отличие от США, в России не было своего