В комнате квартиры, снятой в пригороде Вероны – города, не слишком далекого от Венеции и вместе с тем никак не связанного с Сицилией – находился я, Джулия и Бернардо Рикконе. Что до двух охранников молодой Гримани, так они хоть и были поблизости, но это слово подразумевало собой нахождение в одном городе, а не в квартире поблизости. Как ни крути, но они подчинялись именно Джулии Гримани и не имели прямого выхода на дона Стефано. Хотя это официально, на деле же я не исключал подобного и даже подозревал. Кто ж оставит себя без дополнительного канала связи и присмотра за проблемным дитятком! Но в любом случае пискнуть что-то своим капореджиме… не настолько они рисковые, да и не были в курсе всего творящегося, чтобы правильно оценить ситуацию. А сразу дону Стефано докладывать… может, кто из них и может, но для этого должен понимать, что именно говорить. Тонкости правильной оценки информации, больше и сказать нечего.
Что же касаемо Рикконе – я успел его неплохо изучить. Сразу почувствую, как только у него первый проблеск мысли относительно потенциальной пакости в мою сторону появится. Там уж по ситуации – нейтрализовать мягко, жестко или совсем. Покамест нужно было ответить Стефано Гримани. То есть не ответить, а прервать его речь в нужный момент.
– Я всего лишь грамотно и качественно выполняю мне порученное, дон Стефано. Назвать задание проваленным мог бы какой-нибудь недалекий человек, но не босс с многолетним опытом, умеющий сохранять клан и его силу в любых ситуациях.
– Наглец. Но я разрешаю тебе говорить в свое оправдание.
– Дедушка. Он…
– Ему говорить, Джулия! – лязгнул металлом голос патриарха Гримани. – Я не знаю пока, зачем ди Маджио посадил рядом с собой тебя, не ограничившись лишь демонстрацией твоего здоровья.
Едва заметно улыбаюсь, тем самым показывая «начальству», что именно демонстрация и является сутью. Стефано Гримани – лояльного ко мне отношения любимой внучки, Джулии – что расцениваю ее не только как объект почти завершенного задания, но и как личность с потенциалом, с которой хочу поддерживать взаимовыгодные отношения.
– Ваша внучка, проверить безопасность которой вы меня послали, сейчас получила эту самую безопасность. Гарантированную, поскольку ДИА после разразившегося скандала еще очень долго не осмелится даже дышать в ее сторону, опасаясь уже не ведра, а целой лавины дерьма, в котором будет купаться их управление. А еще лично вы получили очень ценный бонус. Вы же просмотрели тот самый видеофайл?
– Смотрел. Два раза. Убийство инспектора из Антимафии это не шутка, больной ты ублюдок.
– Они начали первые, босс. Да-да, я это знаю и вы тоже, просто не спешите это признавать. Ведь что запланировали комиссар Балдуччи и поддерживающие его судьи Моро и Карриди? Ударить по вашим детям. Не именно вашим, а боссов Коза Ностры, Каморры, Стидды и прочим «людям чести».
– Назвать недоносков из Стидды «людьми чести»…
– Они ими себя считают, а это сейчас важнее истинного положения дел, – не дал я сбить себя с вроде бы пойманной волны. – Заводя дела – меньшей частью хоть на чем-то базирующиеся, а большей попросту сфабрикованные – на молодежь кланов, они хотели ударить по самому больному. И заставить слабых духом договариваться. Такие нашлись бы. А сейчас гнойник вскрыт еще до того, как смог бы представлять собой реальную угрозу. И опасность будет окончательно стерта в тот момент, когда сдохнет троица идеологов. Можно открыто, а можно как случилось с инспектором Скитари. Пусть тихо и спокойно растворятся в бочках с кислотой, а потом будут захоронены среди партий вредных промышленных отходов, каковыми по существу и являются. Ко всему прочему, это поможет клану Катандзаро громко заявить о себе… в узких кругах, само собой разумеется. И получить должников.
– Долги часто не платят.
– А важно ли это в конкретном раскладе, дон Стефано? Это будете знать вы, другие в Коза Ностре, да и вне оной тоже, если это касается других организаций. Репутация…
Я готов был продолжать, но увидев останавливающий жест Стефано Гримани, замолчал. Не стоит излишне давить на убеждаемого в чем-либо собеседника. Порой надо дать ему как следует переварить услышанное, а может и вовсе убедить себя, что он и сам думал о таком. Более того, что его предыдущие действия привели к подобному и сие можно поставить себе в заслугу. Что сделал босс Катандзаро? Поручил уже не раз проверенному на деле ликвидатору клана разобраться с непонятками, творящимися вокруг Джулии. Сложно было ожидать, что матерый убивец, привыкший устранять проблемы быстро и жестко, станет проявлять гуманизм. Да еще к естественным врагам Коза Ностры, к ДИА. Ну а ликвидация предателя из числа пособников, коим стал Роберто Физикелла… тоже совершенно будничная ситуация.
– Ты как головная боль, которую простой таблеткой не заглушить. Вот кто ты такой, Антонио ди Маджио, – спустя где-то минуту молчания заявил Гримани. – Но порой даже боль бывает полезной, напоминающей о необходимости лечения. Слишком долго мы, Катандзаро, оставались в тени, послушно следуя приказам. Так было нужно, и я сам настаивал на необходимости подчинения. А сейчас у меня в руках ключ к сейфу, внутри которого нечто ценнее золота. Ты прощен за проявленное своеволие, будущий капореджиме семьи Катандзаро.
– Моя благодарность не знает границ, дон Стефано. Позвольте выразить…
– После выразишь. Для начала прибери за собой. Комиссар, судьи… Сделай это так, чтобы нас было сложно обвинить. Сможешь – будешь капо сразу. Нет – год буду гонять тебя как паршивого пособника, не снимая обязанностей по обучению солдат клана. Все понял?
– Конечно, босс.
– Тогда… – тут Гримани о чем-то сильно задумался, после чего, скорчив саркастическую такую гримасу, добавил: – Нет, не всё. Раз уж моя любимая, но проблемная внучка ввязалась в то, во что ей не следовало, а ты не позаботился о том, чтобы сразу отправить ее домой… Будешь охранять ее. И удерживать от глупостей, которые она так полюбила совершать. Теперь любой ее проступок будет твоим упущением. А с тобой, моя маленькая Джулия, я хочу поговорить без посторонних. Вы оба, вон отсюда.
Рикконе вымелся так быстро, как будто его тут и не стояло. Я же, покидая комнату, подмигнул девице и подбодрил парой слов:
– Через сотни километров не отшлепают. Хотя надо бы. Наверно… иногда.
Сдавленный рык Джулии и сухой смешок патриарха Гримани были последним, что я услышал, закрывая дверь, ведущую в комнату. Пускай побеседуют по-родственному, это при любом раскладе не помешает. Я же подумаю, как расценивать только что услышанное. Местами ожидаемо, местами неожиданно. Дела, однако!
– Тони, ну ты и вляпался. Тебя можно поздравлять, но тебе же и посочувствовать, – произнес Рикконе, покачивая головой, одновременно ища бутылку, которая тут точно имелась. Хорошая такая, пузатенькая, полная не абы чего, а крепкого рому. Пусть Бернардо и пил все, что горит, но порой предпочитал то одну разновидность, то другую. Сейчас вот эту, хм, самогонку из сахарного тростника.
– Капореджиме и Джулия, да?
– Это не женщина, это дьавол во плоти и блудница вавилонская, – вздыхая, мафиозо воевал сперва с пробкой, потом с собственной жадностью, из-за чего чуть было не перелил напиток в стакан. – Хороший ром… крепкий, забористый.
– Мы о Джулии.
– Ах да, Джулия…
Пока Рикконе собирался с мыслями, я, отдернув штору, смотрел на идущий за окном дождь, смывший с улиц практически всех людей. Да и машин в этом сонном пригороде было немного. Почти что пустота и тишина, которые порой так полезны для восстановления душевного равновесия. Примерно на такую улицу выпал с восьмого этажа Физикелла. Разумеется, после того, как собственноручно написал признание-обвинение, в котором черным по белому излагалось и юридически заверялось склонение бедного гражданина к лжесвидетельству лично инспектором Марко Скитари и опосредованно – комиссаром Альдо Балдуччи. Судьи Сильвио Моро и Джузеппе Карриди также упоминались, но совсем уж косвенно, ибо «не хочу обвинять тех, кто, вполне возможно, и не причастен к этому преступлению, поскольку инспектор и комиссар лишь упоминали их как свою поддержку».
Сокрушительный удар сапогом по яйцам. Только вместо чисто физических частей организма выступало их влияние в высших сферах власти. Там ну очень не любили подобного рода проколы, которые, помимо всего прочего, становились достоянием прессы. Ведь как это выглядело в варианте, предоставленном гиенам пера? Отморозки из ДИА и покровительствующие им судьи затравили бедного компьютерщика, угрозами и шантажом заставляя его дать показания, не соответствующие действительности, на свою девушку. Просто та, волею случая, оказалась рожденной в семье сицилийских мафиозо. Только вот по любому закону наличие родственников, что не в ладах с законом, не есть уголовное преступление. Ой какая хорошая тема была… и нутром чую, раскручивать ее будут долго. А если пламя начнет утихать, всего-то и требуется, что подбросить энную сумму, дабы костер вновь как следует разворошили.
– Она не хочет быть просто внучкой дона Стефано, – собрался наконец с мыслями Бернардо. – Я тут не раз говорил с Гвидо и Карло, они мне многое порассказали. И другие тоже иногда болтали… разное. Она недолюбливает братьев, особенно старшего, ей ничего нельзя приказать. Родители, как мать, так и отец, пытались, но Джулия сбегала при попытке ограничить свободу. Даже пырнула кухонным ножом одного из тех, кто должен был ее… поучить. Это в двенадцать-то лет.
– Какие дивные побеги расцветают в саду семьи Гримани. Впечатлен.
– Побеги… Если розы имеют шипы, которые немного колют руки садовника, то этот цветок растет среди спиралей колючей проволоки. Дон Стефано ее многим пытался поручать, никто не выдерживал. Ее же нельзя трогать, а сама она может «тронуть» кого угодно и за что угодно. Скорее бы замуж ее выдали!
– Без желания невесты? – хмыкнул я. – Сомнительно. Если я верно понял характер этого дикого цветочка, она скорее на брачном ложе не то зарежет нежеланную персону, не то сперва кастрирует, а потом уже зарежет. Или оставит… непонятно только, что для бедолаги будет худшим исходом.