.
Правительство Турции выступило со следующим официальным заявлением: «24 февраля 1942 года. В 10 часов утра на бульваре Ататюрка в Анкаре взорвалась бомба, разорвав на клочья одного человека, который в этот момент проходил в указанном месте, неся что-то завернутое в руках. Полагают, что этот завернутый предмет был бомбой, которая разорвалась. Германский посол Папен и его жена, которые шли с противоположной стороны, находились на расстоянии 17 метров от места, где разорвалась бомба.
От удара взрывной волны они упали на землю, но затем поднялись невредимыми и достигли здания посольства. Начато расследование обстоятельства взрыва. Министр внутренних дел и прокурор немедленно направились на место происшествия. Президент республики и глава правительства послали в германское посольство своих начальников кабинетов, а министр иностранных дел и генеральный секретарь министерства иностранных дел лично посетили фон Папена. Тот факт, что взрыв произошел поблизости от фон Папена, побуждает прокурора серьезно обратить внимание следствия на возможность того, что злонамеренный акт был направлен против немецкого посла».
Чекист Г.И. Мордвинов
Турецкая полиция немедленно начала расследование. Довольно быстро было установлено, что погибший террорист выполнял задание некоего студента Абдурахмана и парикмахера Сулеймана, которые на допросе сообщили, что их завербовали сотрудник советского посольства Георгий Павлов (под этим именем скрывался начальник отделения Четвертого управления НКВД СССР Георгий Иванович Мордвинов) и заместитель торгпреда СССР Леонид Корнилов (с 1940-го по 1947 год резидент советской внешней разведки в Турции Михаил Матвеевич Батурин). Турки незамедлительно предъявили ультиматум советскому посольству: выдать дипломатов для суда по обвинению их в покушении на иностранного дипломата. Первоначально советские официальные власти отклонили это предложение, но 5 марта 1942 года, после четырехдневной осады посольства, были вынуждены согласиться[97].
Вдобавок к неудавшемуся покушению 3 мая 1942 года сотрудник Разведупра РККА в Анкаре Измаил Гусейнович Ахмедов (работал под прикрытием должности пресс-атташе посольства СССР Георгия Николаева) обратился к турецким властям с просьбой о политическом убежище. Предатель рассказал туркам все, что знал о работе резидентур ГРУ и ИНО НКВД в Турции, выдал двух нелегалов и пояснил причину того, почему немецкий дипломат остался жив. Оказалось, что уровень подготовки «бомбометателя» был крайне низок. Боевик слишком рано снял предохранитель бомбы, в результате чего взорвался сам. «Ему бы камнями бросаться, а ему взрывное устройство всучили», — хихикал предатель.
Первый суд над двумя советскими дипломатами состоялся в апреле-июне 1942 года в Анкаре. Оба чекиста были приговорены к 20 годам тюремного заключения. Затем срок наказания был им снижен до 16 лет. Произошло это на втором судебном процессе в ноябре-декабре 1942 года.
Москва своеобразно отреагировала на выдвинутые против нее обвинения в покушении на иностранного дипломата, которое совершили двое советских граждан на территории нейтрального государства. В газете «Известия» подробно освещался судебный процес. Порой отчеты из Анкары занимали четверть газетной полосы. Вот цитата из одной из публикаций: «На очередном заседании ан-карского суда, слушающего дело о «покушении» на фон Папена, прокурор зачитал текст обвинительной речи. (…) Павлов и Корнилов ни в чем не признаются и утверждают, что все это — провокация»[98].
А вот цитата из последней публикации газеты «Правда» от 19 июня 1942 года: «АНКАРА, 17 июня. (ТАСС). Сегодня в анкарском суде закончилось слушанием дело о так называемом покушении на Папена. К изумлению почти всех присутствовавших в зале суда, за исключением, быть может, представителей германского посольства и немецко-фашистских газет, суд вынес следующий приговор: Павлов и Корнилов объявляются «организаторами» так называемого покушения на Папена и приговариваются к 20 годам тюремного заключения каждый. Провокаторы Абдурахман и Сулейман приговорены к 10 годам тюрьмы…
Весь приговор совершенно голословен, не содержит ни одной ссылки на какую-либо прямую или косвенную улику против советских граждан, искусственно привлеченных к делу о провокационном покушении»..
Когда 2 августа 1944 года парламент Турции — меджлис — разорвал дипломатические отношения с нацистской Германией, то через несколько дней оба чекиста были освобождены. Георгий Иванович Мордвинов вернулся в СССР, где принял активное участие в операции «Березина» (о ней мы расскажем в одной из следующих глав), а Михаил Матвеевич Батурин вновь возглавил советскую резидентуру в Турции.
Инцидент не повлиял на решимость Франца фон Папена продолжить контакты с Западом. В этой ситуации резидентуре внешней разведки НКВД в Турции приходилось лишь докладывать в Центр о содержание бесед немецкого дипломата и его британских коллег[99]. Хотя более тревожные сигналы о попытках сепаратных переговоров начали поступать из нейтральной Швейцарии. Там, начиная с июня 1942 года, многочисленные визитеры из нацистской Германии пытались установить контакты с западными дипломатами. Вот только прибывших из Третьего рейха эмиссаров Москва больше не пыталась убивать, успешно нейтрализуя их другими, бескровными методами[100].
В годы существования СССР о неудачной акции по «ликвидации» Франца фон Папена предпочитали не вспоминать. Когда Советский Союз перестал существовать на политической карте мира, то завеса секретности начала постепенно спадать с этой операции.
Организатором покушения были Наум Эйтингон с помощниками — заместителем резидента внешней разведки в Анкаре Львом Петровичем Василевским, активным участником операции «Утка», и Георгием Ивановичем Мордвиновым. Непосредственными исполнителями (разработка плана покушение, установление распорядка дня жертвы, подбор исполнителей) была группа болгар под руководством ветерана советской военной разведки Ивана Цолова Винарова (оперативный псевдоним «Март»)[101].
С апреля 1924 года по июль 1938 года «Март» принимал активное участие во множестве операций советской военной разведки, начиная от тайной переброски оружия в Болгарию (местная компартия готовила вооруженное восстание) и заканчивая руководством нелегальной резидентурой в Австрии (в сферу его деятельности также входили Польша, Чехословакия, Румыния, Югославия, Греция, Венгрия, Болгария и Турция). В июле 1938 года он был уволен из РККА, но через два года приказ об увольнение отменили, и тогда же Иван Винаров был назначен преподавателем кафедры общей тактики Военной академии имени М.В. Фрунзе. Когда началась Великая Отечественная война, то его откомандировали в распоряжение Особой группы НКВД СССР. Изначально Павел Анатольевич Судоплатов планировал использовать «Марта» в качестве командира одной из разведывательно-диверсионных групп, заброшенных на территорию союзника нацистской Германии — Болгарии.
В июле-августе 1941 года группа бойцов ОМСБОНа — политэмигрантов из Болгарии (почти все ветераны гражданской войны в Испании) — прошла специальную подготовку для работы в тылу врага. Все они были членами резидентуры «Братушки». Официально она была создана 25 июня 1941 года на базе ОМСБОНа «в целях получения разведывательной информации, осуществления саботажа и террористических актов на военных объектах, обеспечения нейтралитета Болгарии в войне с СССР и подготовки вооруженного восстания».
В конце июля 1941 года на оперативную базу разведотдела Черноморского флота в Севастополе прибыло четыре группы. Первую, из пяти человек, возглавил Иван Винаров. Ей предстояло перебраться в Турцию, там легализоваться и затем выдвинуться в Болгарию, в район оперативных действий. Второй и самой многочисленной группой, насчитывавшей 14 человек, руководил Цветко Радойнов, завербованный советской разведкой еще в 1923 году. После высадки на болгарском побережье ей предстояло связаться с коммунистами в городе Сливен, с их помощью развернуть основную базу и обеспечить прием двух других групп — Христо Боева и Георгия Янкова. Почти все члены резидентуры «Братушки» погибли в 1941–1942 годах[102].
А вот судьба «Марта» сложилась удачно. Ивана Винарова вызвали в Москву из Севастополя вечером 4 августа 1941 года. Вместе с ним в столицу должны были прибыть четыре человека, знавших турецкий язык. Вот имена этих людей: Янко Комитов, Тодор Фо-такиев, Георгий Павлов-Гоню и Атанас Мискетов. Из Москвы они уехали в Турцию и вернулись обратно в начале ноября 1941 года[103]. Так, по крайне мере, в своих мемуарах утверждает сам Иван Вина-ров.
В опубликованной в 2005 году книге «Победитель. Истинная жизнь легендарного разведчика» писатель Анатолий Николаевич Кур-чаткин сообщает еще несколько неизвестных фактов. Во-первых, он утверждает, что «бомбометателя» звали не Омер Токата и он не был македонским беженцем и студентом Стамбульского университета, а 26-летнем парнем, нелегально переброшенным из Болгарии. После выполнения задания его обещали отправить в Советский Союз. «Боевик» лишь использовал документы Омера Токата для перемещения по Турции и заселения в гостиницу «Торос» в Анкаре. Документы «одолжил» у хозяина один из агентов Георгия Мордвинова — коммунист-словенец Степан Поточник.
Смерть лже-Омер Токата также подтвердил в своей речи на суде Георгий Мордвинов. Он обратил внимание на несоответствие роста погибшего с ростом Омера, а также на различие в цвете волос. «Боевик» был светлым шатеном, а Омер ярко выраженным брюнетом. Еще один аргумент. Послеоперационный рубец на животе погибшего. А вот по показаниям родственников Омера ему никогда не делали операций