Теперь несколько слов о российских спецслужбах. Они начали зарождаться в России еще в период создания централизованного государства. Следующим этапом их формирования можно считать опричников, являвшихся личным вооруженным отрядом Ивана Грозного и занимавшихся оперативной (разведывательной и контрразведывательной, в том числе и в войсках) и следственной деятельностью и обладавших чрезвычайными полномочиями.
Образование, уже в царствование Алексея Михайловича, Приказа тайных дел преследовало, кроме множества других, одну из важных задач правления — охранительную борьбу с внутренней оппозицией, также как и организация ВЧК в 1917 году. Но если в СССР значение и престиж подразделений госбезопасности, занимавшихся «внутренними врагами», уже к 1940-м годам уступали контрразведывательным и разведывательным подразделениям — т. е. внешние враги вызывали больше опасений, чем внутренние, — то в Российской империи главными противниками спецслужб были всевозможные «крамольники и мятежники», хотя агентурно-контрразведывательная работа против них не всегда давала должные результаты. Не были предотвращены ни дворцовые перевороты 1741, 1762 и 1801 гг., ни выступление декабристов в 1825 году. Причиной этому во многом служила ведомственная разобщенность существовавших к началу XIX века структур, занимавшихся вопросами политического сыска и контршпионажа. Параллелизм и дублирование этих специфических функций были частично преодолены с созданием в 1826 году III отделения, которое, обладая широкими полномочиями, действовало довольно успешно: считается, что ему в основном приходилось бороться с малочисленными студенческими кружками и следить за ссыльными декабристами, однако, оно пыталось охватить всеобъемлющим контролем все сферы духовной и общественной жизни. III Отделение надзирало за театрами, деятелями литературы, журналистами, прессой в целом, раскольниками и т. д. Но вооруженное восстание в Польше (1830–1831 гг.) не удалось предотвратить.
В царствование Александра II история практически повторилась. Нельзя не отметить следующее: власть успешно раскрывала малочисленные революционные организации, была осведомлена о деятельности польских патриотических организаций, последовательно вылавливала членов «Народной воли»… Однако не смогла предотвратить ни новое польское восстание 1863–1864 гг., ни покушение на императора 1 марта 1881 года, которое, несмотря на предпринятые меры, увенчалось успехом.
Успешная борьба с революционным движением в 1880 — 1890-х гг. стала возможной благодаря не только и не столько профессионализму жандармов, оказавшихся (как и их постперестроечные визиви) весьма склонны к всевозможным сомнительным авантюрам, типа судейкинской истории, сколько общему спаду революционной ситуации. Тем не менее какие-то силовые акции охранка предпринимала. Самая известная из них — разгром народовольческой типографии в Швейцарии. В ночь на 9 ноября 1886 года глава заграничной агентуры охранки Петр Рачковский организовал в Женеве налет на народовольческую типографию. Агенты русской заграничной охранки Турин, Милевский и Бинт уничтожили отпечатанную литературу, вынесли весь запас шрифта и разбросали его по городу. Хотя поначалу Рачковскому удалось свалить все на конкурентов пострадавших — плехановцев, тем не менее дело раскрылось и принесло царским властям больше неприятностей, чем пользы.
Еще одну операцию Рачковский попытался провернуть в Константинополе в 1890 году. С помощью турецких властей он попытался захватить и вывезти в Россию знаменитого разоблачителя охранки Владимира Бурцева. Последний плыл на английском судне из Румынии в Лондон. На корабль подсел агент Рачковского Генрих Бинт, но благодаря мужеству и решительности команды и самого Бурцева хитроумный план сорвался. А вот новый скандал — нет. В литературе встречаются глухие упоминания о подготавливаемых, то ли тем же Рачковским, то ли пресловутой «Священной дружиной», силовых акций в отношении Льва Тихомирова и Петра Кропоткина, а также намеки на странные обстоятельства гибели в Англии Степняка-Кравчинского, но все это остается на уровне предположений.
Особняком среди «подвигов» нашей охранки стоит загадочная смерть в конце 1906 года эсера-максималиста, участника экспроприации в Фонарном переулке Янкеля Черняка.
В свое время она вызвала колоссальный шум по всей Европе. Первой откликнулась на нее нью-йоркская газета «Вархайт», издающаяся, естественно, на идиш.
«По требованию русского правительства в Швеции был арестован социалист-революционер Черняк. Правительство предоставило какое-то доказательство, что Черняк участвовал в афере на Фонарной улице, и шведское правительство уже готово было выдать его, хотя Черняк, кажется, состоял до последнего времени только членом партии социалистов-революционеров, однако наш центральный комитет поручил представителю партии в интернациональном бюро употребить всякие усилия, чтобы желание русского правительства не было исполнено. Были заведены все пружины, и в конце концов нашему представителю в интернациональном бюро удалось вырвать в полном смысле этого слова Черняка из лап правительства, и Черняк, к всеобщей радости, отправился на пароходе для отъезда в Англию. Вдруг наш представитель получает телеграмму из Антверпена, что с пароходом прибыл труп Черняка. Оказывается, когда пароход был уже в Антверпене, Черняк был найден в каюте мертвым. Кроме него, были там же, в каюте, три трупа посторонних пассажиров. На общественное мнение это тотчас произвело впечатление, что Черняк был убит царскими шпионами, а для сокрытия всяких следов они убили еще трех пассажиров, бывших в этой каюте, чтобы они не были свидетелями этого убийства. Впечатление было чрезвычайное.
Об этой истории закипело везде. Через два дня нашли следы, выяснилось, что с ними в каюте был еще один пассажир, который исчез. Доказано еще кое-что, указывающее на то, что исчезнувший пассажир был шпион. Можете себе представить, какой шум это вызвало в прессе и в обществе. Антицарская газета «Матэн» выступила с явным обвинением русского правительства и с требованием, чтобы эта ужасная политика была опубликована. Над этой статьей значилось откровенное заглавие: «Рука царя». В Антверпене между тем произошли пышные похороны Черняка. Тело убитого было исследовано. Что именно показало исследование, это пока еще содержится чиновниками в строгой тайне. Покамест удалось лишь осведомиться, что убитые были отравлены ядом углекислого вещества. Предполагают, что шпион опустил в каюту газ наручного аппарата. Григорий Гершуни».
Начался международный скандал, который, вероятно, и заставил весьма чувствительные к подобным вещам царский власти отказаться в дальнейшем от подобной силовой практики борьбы с террористами. В похоронах Янкеля Черняка приняли участие многочисленные социалисты из разных стран.
О том, что в данном случае имела место спецоперация охранки свидетельствуют два письма тогдашнего министра внутренних дел Столыпина министру юстиции Щегловитову.
В первом (от 31 января 1907 года) Столыпин сообщает:
«…Имею честь уведомить Ваше высокопревосходительство, что… мещанин Янкель Черняк был отравлен на пароходе, на котором он ехал в Лондон после высылки его из пределов Швеции, агентом охранного отделения, коему было поручено наблюдать за Черняком посредством мелинитового снаряда. Ныне агент Андрей Викторов возвратился в пределы Российской империи, находится в Финляндии…».
А во втором письме (от 18 февраля 1907 года) добавляет:
«… Имею честь уведомить Ваше высокопревосходительство, что я со своей стороны не встречаю препятствий к удовлетворению изложенного в письме Вашем ходатайства агента охранного отделения мещанина Андрея Викторова званием гражданства и нахожу возможным выдать ему единовременно 3000 рублей…»
В целом нельзя не заметить, что в правление последнего русского императора (т. н. Николашки), отдельные тактические успехи охранки все же большей частью связаны с широко применявшимся ею методом политической провокации, при этом провалы охранки были грандиозными — чего стоили одни многочисленные политические убийства, в том числе таких высокопоставленных лиц, как великий князь Сергей Александрович и П.А. Столыпин. Саму же монархию царским спецслужбам спасти не удалось. Не стоит даже упоминать, что не справились со своими задачами и аналогичные, хотя и совсем уж чахоточные структуры Временного правительства.
Большевики, создавшие ВЧК, после своих первых неудач (ярославский мятеж и левоэсеровское выступление 6 июля 1918 г.), в ходе гражданской войны разгромили вооруженную оппозицию, которую пришлось добивать в 1920 — 1930-е годы (ликвидация всевозможных внутренних и зарубежных политических банд и крестьянских восстаний). К началу Великой Отечественной войны в стране не было сильных и организованных антиправительственных структур — однако массовые репрессии в конце 30-х гг. уничтожили сотни тысяч ни в чем не повинных (но оболганных или спровоцированных) советских людей, в том числе и чекистов. В дальнейшем органы КГБ по-прежнему успешно выполняли свои основные, прежде всего контрразведывательные функции. Что же касается их деятельности в период перестройки, то главную ответственность за действия, приведшие к изменению социального строя, несут дураки и предатели в руководящих структурах КПСС и Советского правительства — единственные, кто был способен парализовать деятельность спецслужб.
Контрразведывательная функция органов госбезопасности, значение которой резко возросло после Октября 1917 года и которая в наше время явно не является главной в работе Федеральной службы безопасности Российской Федерации, оставалась неизменной со времени зарождения российских спецслужб. Изменения носили в основном технический характер. А вот разведка в XVIII–XIX вв. велась эпизодически, в основном, по военной и дипломатической линии. Со времен Николая I главной задачей заграничной агентуры русской тайной полиции было наблюдение за русской эмиграцией, и только с созданием советской разведки д