Атаман Дутов».
Источник: Марковчин В.В. Три атамана. М., 2003, с. 116.
«Братья заблудившиеся и заведенные в тупик, измученные братья… Стон ваш дошел до меня… Я увидел слезы ваши, ваше горе, нужду и страдания… И мое сердце русское, душа православная заставляют забыть все обиды, причиненные вами вашей родине многострадальной… Ведь нас всех так мало осталось. Сколько погибло на Германской войне, а еще больше — в междоусобной. Где же Вы, люди православные, где Вы, сыны верные Матушки России? Откликнитесь, остановитесь. Забудем старые обиды, деления на партии, раздоры и ссоры. Будем помнить, что у нас русская кровь течет, что сердце русское в нас бьется. Протянем братски руку друг другу и пойдем спасать Матушку Святую Русь. Избранник народа, я, Вами русскими людьми выдвинутый, раскрываю свои объятия, со слезами и радостью встречаю своих детей, забывая, кем Вы были раньше, и помню лишь одно, что теперь Вы верные сыны своей родины и готовы страдать за нее.
Итак, братья, одной дружной семьей, в которой не будет ни красноармейца, ни комиссара, ни белогвардейца, а будут только русские люди, горящие любовью к родине, пойдемте с Божьей помощью спасать Россию, чтобы скорее вернуться к честному и спокойному труду, во славу величия нашего государства.
Атаман Дутов»
Источник: Марковчин В. В. Три атамана. М., 2003., с.117.
«Начальнику Верненского регистротделения регистрода Реввоенсовета Туркфронта товарищу Пятницкому агента того же отделения Касым-хана Чанышева
ДОКЛАД
В сентябре прошлого 1920 года мне Вашим помощником товарищем Щербетиньским было предложено поступить агентом в Джаркентский пункт вверенного Вам отделения, на что я счел себя обязанным согласиться, так как считал себя могущим принести пользу в названной должности.
Первой задачей, данной мне заведующим Джаркентским регистрпун-ктом товарищем Давыдовым, было: познакомиться с атаманом белых, находящихся в пределах Илийского округа Китайской Республики, Дутовым, постараться заслужить его доверие и узнать в точных числах количество белых, находящихся там.
В то время я занимал пост начальника уездной милиции, поэтому для исполнения указанной задачи мне потребовался отпуск, каковой и был дан сроком на 15 дней. Получив отпуск, я поехал в пределы Китайской Республики в город Кульджу, где у меня имеются родственники, у которых я и остановился. На другой же день по приезду в Кульджу я встретил на улице бывшего джаркентского городского голову Мидовского, скрывшегося в китайские пределы от ответственности, будучи приговорен Революционным Трибуналом к заключению в концентрационный лагерь на 20 лет. В разговоре Миловский всячески нападал на Советскую Власть, в чем я его усиленно поддерживал, стремясь завоевать его доверие и воспользоваться им для выполнения задачи. Ему я, между прочим, сообщил, что у меня имеется 200 человек вооруженных милиционеров, с которыми я свободно могу произвести восстание в Джаркентском уезде. Обрадованный Миловский предложил мне познакомиться с атаманом Дуговым, с которым и сговориться о дальнейших действиях, предварительно же посоветовал переговорить с проживавшим в Кульдже попом Ионой.
Вечером того же дня Миловский привел этого попа Иону на квартиру моих родственников, где я остановился.
После долгого разговора с попом Ионой, мне последний заявил: «Я человека узнаю по глазам. Вы наш человек, и Вам необходимо познакомиться с атаманом Дуговым. Он человек хороший, если Вы будете работать ему, то он Вас никогда не забудет. Я завтра поеду в Суйдун, а Вы завтра же вечером тоже приезжайте туда, заходите в казарму и спросите отца Иону. Часовой Вас пропустит, и мы переговорим».
В Суйдун я выехал лишь через день, с целью встретиться с попом Ионой не в казарме, а непосредственно в квартире Дутова.
Приехав в Суйдун, в полдень я случайно на базаре встретился с полковником Аблайхановым, которого знал еще с детства. В разговоре с ним во время обеда в харчевне он мне сообщил, что состоит переводчиком у Дутова. После чего я уверил его, что хочу им помогать и имею для этой цели 200 вооруженных милиционеров и просил его доложить Дутову о моем приезде и желании переговорить с последним. Обрадованный Аблайханов пошел к Дутову и через 15 минут, вернувшись, пригласил меня идти к Дутову.
Дутов принял меня одного, выславвсех из комнаты. После долгого разговора, во время которого он меня убеждал помогать ему, он заявил, что в случае моей измены он найдет меня на дне моря, и обещал после получения от меня первых же сведений прислать в Джаркент одного помощника, с которым я должен буду подготовлять восстание.
Находя, что данная мне задача выполнена, я вернулся в Джаркент и сделал соответствующий доклад заведующему регистр пунктом товарищу Давыдову.
Спустя некоторое время с товарищем Давыдовым было составлено письмо к Дутову, в коем излагались ложные сведения.
Ответом на это письмо Дуговым был прислан человек по фамилии Нехорошко, зачисленный писцом в Угормилицию, что явилось доказательством доверия Дутова мне.
В возникшей переписке между заведующим регистрпунктом Давыдовым через меня — с одной стороны, и Дуговым — с другой, мы просили Дутова прислать мне пулеметы с патронами, необходимые для организации восстания. Дутов же просил прислать три трехлинейных винтовки, видимо, желают еще раз убедиться в моей преданности их делу.
По приказанию заведующего регистрпунктом тов. Давыдова срочно были привезены в гор. Чимпандзе (пограничный китайский город) три трехлинейных винтовки и один револьвер системы «Наган» и переданы, согласно распоряжения Дутова, полковнику Янчису, от которого я взял расписку, переданную мною Дутову по приезде в Суйдун.
Дутов встретил меня радостно и сообщил, что его агентура донесла ему о желании большевиков арестовать меня. Я уверил Дутова, что обратно в Джаркент не поеду, но предложение его оставаться у него в Суйдуне отклонил, прося отпустить меня к родственникам в Кульджу. Согласившийся Дутов снабдил меня визитной карточкой на китайском языке, на которой карандашом приписал следующее: «Отец Падарин. Предъявитель сего из Джаркента — наш человек, которому помогите во всех делах».
Заподозрив недоброе, я, приехав в Кульджу, к Падарину не пошел, а послал одного агента Регистрода к нему с этой карточкой и велел попросить денег и сказать, что я сам заболел.
В ответ на это Падарин денег не прислал, а передал словесно через агента распоряжение мне явиться ночью к нему на квартиру.
Убедившись из такого ответа в действительности моих подозрений, я выехал в Джаркент, передав Падарину через этого же агента, что меня экстренно вызвали туда.
Вернувшись в Джаркент, я вызвал Нехорошко к себе и уверил его в том, что отъезд мой был вызван письмом, полученным из Джаркента, в котором сообщалось, что мое дальнейшее пребывание за пределами Советской России вызовет аресты моих родственников и помощников по организации восстания. Убедившийся Нехорошко обещал разъяснить положение Дутову таким образом, что у того отпадут малейшие подозрения.
Находя, что к этому времени я уже в достаточной степени заслужил доверие Дулова и мне сравнительно легко будет привести в исполнение план ликвидации его, я, посоветовавшись со своими товарищами, которые помогали мне при сборе военно-агентурных сведений, предложил этот план заведующему Регистрпунктом тов. Давыдову и просил разрешения проводить его в жизнь, однако такого разрешения тогда товарищ Давыдов не дал.
Спустя месяц (т. е. 5 января с.г.) товарищ Давыдов мне разрешил проводить план ликвидации Дутова в жизнь и предложил подписать обязательство, по которому я должен был убить Дутова в течение 10 дней, при невыполнении же чего должен быть расстрелян.
Будучи коммунистом и сознавая тот вред, который может быть причинен Дуговым Советской России и Революции при оставлении Дутова не обезвреженным, я счел своим революционным долгом названное обязательство принять на себя, поставив, однако, необходимым условием арест Нехорошко и еще двух лиц, подозреваемых мною в работе в пользу белых, нахождение которых на свободе могло помешать осуществлению плана. Нехорошко скоро же был арестован, другие же два лица по неизвестным мне причинам арестованы не были.
Уже 6 января мною были отправлены в Китай для осуществления плана ликвидации Дутова три человека: тт. Хаджамиаров, Байсмаков и Кадыров Юсуп. Однако провести план в жизнь им не удалось, так как благодаря наступившему рождеству Дутов не выходил из дома. После же рождества произошло восстание Маньчжурского (хунхузского) полка в Куре, вследствие которого не было возможности проникнуть в крепость города Суйдун, где жил Дутов.
14 января вечером я и мои помощники по организации убийства Дутова были арестованы и заключены в арестный дом при Угорчека.
31 января мне был предъявлен приговор местных карательных органов, по которому я, как не выполнивший к сроку боевой задачи, должен быть через пять дней расстрелян.
После моих разъяснений о невозможности мне, находясь под арестом, проводить в жизнь боевую задачу, мне было предложено представить 10 за себя заложников и выполнить все-таки свою боевую задачу во что бы то ни стало, при невыполнении же ее в течение 7 дней заложники должны быть расстреляны. Мною было представлено в тот же день 9 человек заложников, и в ночь с 31 января на 1 февраля отбыл за границу для проведения акта.
Прибыв в Суйдун 2 февраля вечером, я находился там у знакомых, и вынужден был выжидать подходящего случая до 6 февраля, когда был из Джаркента мой курьер тов. Ушурбакиев Азис и сообщил, что сегодня во что бы то ни стало нужно выполнить задачу. Тогда я решил более не выжидать и убить Дутова на его квартире, несмотря на находящийся при нем конвой.
С этой целью я написал Дутову записку следующего содержания: «Господин Атаман. Хватит нам ждать, пора начинать, все сделано. Готовы. Ждем только первого выстрела, тогда и мы спать не будем. Прощайте В. К.».