– Хорошо, – кивнул тот и погрозил Остапенко кулаком.
– Лучше скажи, этот Шубин подходит под такое описание? – Я изложил ему словесный портрет, полученный от доктора Смородина.
Выслушав, Лодыгин кивнул.
– Он это, товарищ Быстров. Не сомневайтесь.
Я обрадованно улыбнулся. Кажется, этот скверный день постепенно стал налаживаться.
Если застану на квартире Шубина ещё и его дружка Семёнова, буду считать, что не зря получаю свою зарплату и усиленный продпаёк.
– Вам помощь нужна, товарищ Быстров? – Лодыгин словно прочитал мои мысли.
– Нужна, – подтвердил я.
Одному идти рискованно, а если упущу хоть одного из бандитов, корить себя буду до конца моих дней.
– Найдёшь человек шесть надёжных бойцов? – с надеждой посмотрел я на ротного.
– Отчего ж не найти. Да я и сам на дело пойду, – ответил он и залихватски подкрутил ус.
Глава 12
Я прошёл вдоль шеренги отобранных Лодыгиным бойцов ЧОН. Молодые крепкие парни – кровь с молоком. Как же не хочется отправлять вас под пули, ребята! Вам ещё жить да жить, обзаводиться семьями, растить детишек.
А с другой стороны, всё как в песне Цоя: война – дело молодых. И от того ещё сильнее жаль этих парней.
– Товарищи, – заговорил я. – Я – начальник городской милиции Быстров. Обстоятельства сложились так, что мне потребуется ваша помощь. Но сначала должен огорошить вас неприятным известием. Прошу принять его с революционным достоинством и сознательностью. К сожалению, в ваши ряды затесался предатель. И вы все его хорошо знаете: это заместитель командира взвода Шубин.
Только дисциплина не позволила бойцам заговорить, но на их лицах читалось сильное удивление. Нормальная человеческая реакция на такое известие.
Окажись я на их месте, тоже бы не поверил собственным ушам.
– Вы не ослышались, товарищи, – продолжил я. – По нашим сведениям, Шубин является членом преступной банды, которая за последнюю неделю жестоко убила почти два десятка человек, среди которых есть женщины и дети. Думаю, вы догадываетесь, о чём речь. Знаю, в это трудно поверить, вам кажется, что это какая-то ошибка или недоразумение. К несчастью, ошибки нет. Есть – зверь, дикий и очень опасный. И потому нам придётся очень аккуратно выкуривать его из логова. Скорее всего, Шубин засел в нём не один, а с другим своим подельником – Семёновым. Будет легче понять, что это за нелюдь, если я расскажу важную деталь: когда Семёнов понял, что через двух других подручных мы выйдем на его след, он попытался их ликвидировать. В результате один сейчас находится в морге, а вторая (вы не ослышались, товарищи, это была женщина) находится в тяжёлом состоянии, врачи сражаются за её жизнь. И вот с такой гнидой свёл дружбу замкомвзода Шубин.
Чоновцы, не выдержав, зашумели.
– Тихо, товарищи! Я понимаю и разделяю ваш праведный гнев! Ещё раз хочу повторить: ошибки нет. Вернее, она произошла, но не такая, о какой вы думаете: мы позволили этим уродам слишком долго ходить по земле и убивать. Пришло время исправить эту ошибку. Хочу вас сразу предупредить: мерзавцев необходимо брать живьём. Мы считаем, что на них ещё много других преступлений. А потом состоится суд, и эти гады ответят на нём за всё. Есть вопросы?
Я обвёл строй взглядом. Вопросов не возникло.
– Тогда выдвигаемся, товарищи.
Больше всего мне не нравилось, что Шубин стоит на постое. В избе, где он снимает угол, живёт хозяйка и её дети. Штурмом дом брать нельзя.
Да, оба грабителя ранены, но это не делает их менее опасными противниками.
Если погибнет хотя бы один ребёнок… Я даже помыслить о таком не хотел.
Шубина предстояло выманить наружу. Если пойдёт на сотрудничество, ворваться на его плечах и взять Семёнова. Я был уверен, что подельник тоже прячется здесь.
Отряд действовал тихо и осторожно. Бойцы незаметно рассредоточились и заняли определённые мной точки. Избу окружили со всех сторон так, что даже мышь не проскочит.
Я решил прибегнуть к небольшой хитрости. Единственным человеком, которому доверился Шубин, был Остапенко. Если писарь вдруг появится у калитки забора с какими-то важными известиями, грабителя это не удивит. Он наверняка считает, что выбрал надёжное укрытие и «легенду».
Уговаривать Остапенко не пришлось. Писарь чувствовал за собой вину и сам рвался загладить её в глазах Лодыгина.
Я спрятался за деревом. От него до калитки рукой подать, из избы меня точно не увидят. Подал условный знак Остапенко.
Он подошёл к высокому забору и громко позвал:
– Шубин, выходи – дело есть. Срочно!
Приманка сработала. Хлопнула дверь, кто-то не спеша спустился с крыльца, дотопал до забора и открыл калитку.
– Остапенко, твою мать! Тебе чего?!
Я выскользнул из укрытия, плавным движением оказался за спиной у Шубина и ткнул ему стволом в поясницу.
– Милиция. Не вздумай кричать. Если понял – кивни.
Бритый затылок послушно опустился.
– Молодец. Семёнов в избе?
– К-какой Семёнов? – слегка заикаясь, спросил он. Я надавил револьвером сильнее. – В д-доме.
– Где именно?
– На лавке лежит, справа у входа. Худо ему стало, нагрелся весь.
– Оружие?
– Шпалер под подушкой.
– Спокойно заходим в дом, без лишних движений. Дёрнешься – перебью позвоночник, всю жизнь срать под себя будешь.
– П-понял я.
– Идём.
Мы двинулись к дому. За нами, слегка пригнувшись, следовали бойцы ЧОН.
Едва перешагнув через порог, я двинул рукояткой по голове Шубина. Он кулём осел на пол, а я бросился в указанном им направлении.
И тут же кто-то резко бросился к окну, с треском вышиб раму. Осыпалось разбитое стекло.
Семёнов оказался осторожным гадом. Правда, в последнюю минуту его подвела раненая нога. Приземлившись, он запнулся и потерял равновесие.
И тут же возле него оказался Лодыгин. Его наган упёрся в голову беглеца.
– Ваша взяла, мусора! – выдавил из себя Семёнов.
Ему на самом деле было плохо, явно поднялась температура. И прежде чем отдать его следователю, пришлось вызвать врача.
На этот раз долго колоть Семёнова не понадобилось. Информация из него потекла рекой. Но меня больше всего интересовала роль Ремке: мы только гадали, виновен или не виновен наш новый сотрудник.
Когда я напрямую спросил об этом Семёнова, тот усмехнулся.
– Своим не верите, гражданин начальник?
– Верю. Но для начала должен убедиться, что это – свой.
– Не при делах ваш Ремке. Тут всё делом случая оказалось. Он с Кислицыной шашни водил. Она баба видная, мужики к ней так и липли. Вот и Ремке ваш не устоял. А в тот день, когда мы к Рвачу собирались, он к подруге заскочил. Та ему шинель брата отдала. Эта дурёха толком не дозналась, на какое такое дежурство полюбовник собирался. Глядишь, если бы как надо выспросила – не было бы всего этого, и сидел я бы сейчас не в вашей кутузке, а дома на полатях.
На губах Семёнова мелькнула кривая ухмылка.
– Ну что уж теперь… Содеянного назад не воротишь. У Рвача нас ваши поджидали: Ремке и второй, я его не знаю. Ремке – дурак, увидел брата своей подруги и сплоховал, потому и получил от него маслину.
– То есть в Ремке стрелял ваш подельник Кислицын?
– Он самый, – кивнул Семёнов. – Мне не верите – у Шубина спросите. Он подтвердит.
– Обязательно спросим, – заверил я. – Кто убил милиционера Юхтина?
– Кого? – нахмурился допрашиваемый.
– Напарника Ремке.
– Тоже Кислицын.
– Не врите, Семёнов!
– А какой смысл мне врать? На мне и так столько трупов – одним больше, одним меньше… Я ведь заранее знаю, какой приговор мне накатают. К стенке ведь поставите, начальник, – с горечью произнёс арестованный.
– Это решит суд. Но будь моя воля, я бы сам тебя пристрелил.
– Даже не сомневаюсь, начальник. У тебя аж глаза бешеные стали. Только не бывать этому.
– Почему, Семёнов?
– Мне цыганка нагадала, что я на свободе помру. Так что какой бы приговор мне ни определили, всё одно на воле окажусь. А как только вдохну грудью воздух свободы – за тобой приду, Быстров!
– Ну-ну, – хмыкнул я. – Приходи. Я для тебя нарочно пулю заведу, именную. Попрошу, чтобы на ней твою фамилию выгравировали.
Сколько таких, как Семёнов, в своё время обещали свести со мной счёты! Запала не хватило ни у кого, хотя особо отличившихся «крестничков» я старался не выпускать из поля зрения. Возможно, по этой причине и дожил до полтинника, умерев от инфаркта.
На следующий день приехал мой бывший бригадир – товарищ Гибер. Он с порога сжал меня в своих медвежьих объятиях так, что у меня кости хрустнули.
– Ну, здорово, начальник!
– И тебе не хворать! Какими судьбами?
Он разжал руки, и я, наконец, смог свободно вздохнуть.
– Как всегда, по делу. Семёнова и Шубина предписано у вас забрать в губрозыск, – пояснил цель визита Гибер.
– Это ещё зачем? – удивился я.
– Волна по губернии пошла. Их шайка много где наследила, вот, примеряем к новым делам.
Видя кислую мину на моём лице, он подмигнул:
– Чего, Быстров, делиться не хочешь?
– Да забирайте, конечно! Только я ещё сопроводиловку к ним напишу: есть подозрения, что и у меня они кое-где засветились. Так что пусть следаки и в этом направлении копнут.
– Копнут, не беспокойся! – заверил Гибер.
Он огляделся по сторонам.
– Вижу, кабинет свой завёл. Большим начальником стал.
– Одно название, что начальник, – улыбнулся я. – Пока кадровую проблему не решим, придётся вместе с оперативниками на каждое задержание ездить.
– Да вроде у тебя Леонов есть. Говорят, подающий надежды товарищ.
– Подающий, – кивнул я. – Только не вздумайте в губернию переманивать. Я такого кадра никому не отдам. Мне без него кранты.
– А, так ты, верно, ещё не в курсе, – загадочно произнёс Гибер.
– Не в курсе чего? – напрягся я.
– У-у… брат, да ты совсем в своей деревне от последних новостей отстал, – покачал головой Гибер.
– Ты б загадками не говорил, – попросил я.