Тут я понял, что лично выгрызу печень у товарища Малышева, если тот не позволит мне забрать хотя бы один из этих пулемётов, а лучше – два. Эти «швейные машинки» придутся кстати в запланированной операции по устранению банд Алмаза и Конокрада.
По моим прикидкам, оружия в тайнике набралось минимум на батальон. Это явно не масштаб для отдельных диверсий. Пахло чем-то более серьёзным – например, попыткой восстания или переворота.
Так что следующий гонец отправился уже в ГПУ.
Пусть чекисты кумекают, какую грозу мы отвели от города. Но если вздумают наложить лапы на мои «Льюисы» – сам встану во главе переворота!
Тем не менее, сюда мы попали по совсем другому поводу, когда шли по следам музейного вора. А почему мы здесь оказались, выяснилось после того, как Лаубе показал мне обычный солдатский сидор, набитый какими-то тряпками.
– Что это, Константин Генрихович? – не сразу сообразил я.
– Гром нашёл за забором, – пояснил сыщик. – Похоже, вор неподалёку переоделся в другую одежду, а потом закинул мешок за забор, даже не подозревая, что тут находится целое осиновое гнездо. Так что в какой-то степени мы должны быть ему благодарны.
– Обязательно скажем ему спасибо, – усмехнулся я. – Но лишь после того, как найдём. А искать, я так понимаю, придётся в другом месте.
– Да, Георгий Олегович, – кивнул Лаубе. – К сожалению, вора здесь нет.
Глава 18
Чекисты с Архипом во главе оперативно прибыли на место событий.
– Привет, милиция! Рассказывай, что за войнушку тут устроил, – Жаров пытался выглядеть безмятежно, но у него получалось плохо.
– Да вот, снова делаем всю работу за наше доблестное ГПУ, – хмыкнул я.
– Уел, – согласился Архип. – Ладно, теперь по-серьёзному: что тут стряслось?
Я вкратце объяснил расклады.
– Вот чего не чаял – не гадал, так пулемётного обстрела. Хорошо, что никого из моих не зацепило.
– Это-то, конечно, хорошо, – согласился Архип. – Да вот другое плохо: ты ж всех злодеев перестрелял. Одни трупы… Кого теперь прикажешь допрашивать? Я даже не знаю, с какого конца подступиться. Эта кодла неспроста здесь сидела на деньгах и оружии. Что-то затевалось, причём с размахом. А ты – раз! И все концы обрубил. Прямо не милиция, а вредитель какой-то. – Я нахмурился, и он тут же стёр улыбку с лица. – Прости, Георгий. Погорячился.
– Бывает, – кивнул я. – Я бы с Шакутина начал. Чую, не последний человек в этом деле был.
– Именно что «был»! – воскликнул Архип. – Как теперь прикажешь душу из мёртвого вынимать?
– Архаровцев своих напрягай: пусть устанавливают поминутно, где, когда и с кем был Шакутин. Уверен: если правильно копать в этом направлении, быстро до всего докопаешься. Ну, не мне вас учить. У меня ещё где-то вор шастает, который из городского музея стащил шедевр живописи.
Бюрократическая рутина по приёму-сдаче денег и оружия отняла у меня уйму времени, так что поиски пришлось отложить на завтра. При желании фининспекторы могут пить из человека кровь, как заправские вампиры. Тот, которого мы вызвали, постоянно косился на нас с невысказанным подозрением: а не присвоили ли вы себе, братцы-кролики, толику малую от будущего казённого имущества?
Скажу честно – если бы он осмелился такое ляпнуть вслух, я бы ему выбил все зубы.
И с оружием тоже не всё прошло гладко: ГПУ, как и я, положило глаз на пулемёты. Пришлось встать на дыбы и объяснить товарищам чекистам, что кто раньше встал, того и тапки. И вообще, пусть впредь проявляют больше бдительности. У милиции, в конце концов, свои задачи.
Чем больше я размышлял насчёт музейного вора, тем сильнее склонялся к мысли, что Зимин прав: чувствовалась старая школа, никакого шума или крови. Пришёл опытный профи и играючи сделал своё дело.
Это сейчас редкое воровство или кража без стрельбы обходятся. Бандиты, чуя безнаказанность, не стесняются применять оружие. При таких обстоятельствах человеческая жизнь дешевле копейки. И надо что-то с этим делать, хотя бы в рамках одной местности.
Ночь прошла на удивление спокойно, даже удалось немного выспаться. После оперативки заглянул к нашим экспертам. Ещё у входа потянуло ароматом настоящего свежезаваренного кофе. Я толкнул дверь и вошёл. Черкесов склонился над микроскопом, возле него стоял наш эксперт и что-то пояснял.
– Привет науке! – сказал я.
– Здравствуйте, Георгий Олегович, – первым отозвался Аркадий Ильич. – Не желаете кофейком побаловаться?
– Очень даже желаю, – признался я.
Последний раз я пил нормальный кофе в прошлую поездку в Петроград. В магазинах попадались суррогаты вроде ячменного напитка, памятные мне ещё по детству, но… ни в какое сравнение с ароматным и душистым кофе они не шли.
– Тогда присоединяйтесь, – пригласил Зимин. – Так, товарищ Черкесов, можете отлипнуть от микроскопа – всё, что было нужно увидеть, мы увидели.
Старший милиционер с трудом оторвался от прибора.
– Какая всё-таки удивительная это штука – микроскоп. Смотришь и думаешь: что, если и за нами сейчас наблюдают с помощью такого же аппарата, скажем, с Марса. Ведь не зря его зовут Красной планетой! Может, и там сейчас свои большевики скинули с плеч богачей и строят справедливый мир?
– Вам бы фантастику писать, товарищ Черкесов, – покачал головой Зимин. – Во-первых, если за нами и наблюдают с Марса, то не в микроскоп, а в телескоп. Во-вторых, Марс прозван Красной планетой несколько по другим причинам, а есть ли там вообще жизнь – науке пока неизвестно.
– Именно что «пока»! – горячо воскликнул Черкесов. – Я вот не сомневаюсь, что люди там есть. Может, они, конечно, не такие, как мы… Скажем, у них по две головы или по шесть рук. Но не количество голов или рук делает нас людьми. Рано или поздно либо они прилетят к нам, либо мы придумаем специальный дирижабль или аэроплан, который долетит до Марса. Эх, если бы меня туда отправили, я бы там – ух! Во всём бы разобрался!
Лицо его стало на удивление красивым и одухотворённым. Такое обычно бывает у тех, кто мечтает о чём-то хорошем и возвышенном.
– Товарищ Быстров, не обращайте внимания на старшего милиционера Черкесова, – улыбнулся Зимин. – Я недавно ему дал почитать выпуск «Красной нови». Там сейчас начали печатать новое сочинение Алексея Николаевича Толстого «Аэлита (Закат Марса)». Вещица, конечно, занятная, но, на мой взгляд, не самая лучшая в его творчестве. Однако, как видите, на моего коллегу произвела просто неизгладимое впечатление. Теперь ждёт не дождётся продолжения…
– А вы, товарищ Быстров, читали «Аэлиту»? – вперил в меня испытывающий взгляд Черкесов.
«Аэлиту» я не только читал, но ещё и видел старый чёрно-белый фильм с довольно приличными для того времени спецэффектами, однако из опасения ляпнуть что-то неподобающее предпочёл отрицательно помотать головой.
– Не читал, товарищ Черкесов. Но обещаю исправиться – обязательно доберусь, когда выпадет свободная минутка, – заверил я.
Тем временем эксперт зажёг спиртовку, поставил на неё турку, хорошенько прогрел и только после этого высыпал порцию заранее смолотого кофе и залил водой. Я с наслаждением наблюдал за его манипуляциями.
Чем-то обстановка напоминала мне домашнюю. Когда-то я тоже так варил кофе для Насти, моей жены, которая не любила пить его крепким и всегда разбавляла молоком.
Не дожидаясь, пока напиток вскипит, Аркадий Ильич снял турку со спиртовки и принялся разливать по чашкам через ситечко.
Я втянул в себя запах.
– Божественно!
Зимин польщённо усмехнулся.
– Знал, что вам понравится.
Черкесов покопался в карманах гимнастёрки и вытащил из них несколько слипшихся карамелек с налипшей табачной крошкой.
– Вот, не побрезгуйте, – смущённо сказал он и, сдув табак, положил конфеты на стол.
– Да уж будьте покойны! – с прежней доброй улыбкой произнёс Аркадий Ильич и взял угощение.
Великий грех в такой момент заводить беседу о делах, поэтому я заговорил только после того, как кофе был выпит, а конфеты съедены.
– Аркадий Ильич, вы, наверное, уже в курсе: музейного вора нам найти не удалось.
– Ну, по-моему, вам повезло найти много другого, – заметил он.
– Не без этого. Но сейчас меня интересует, что вам удалось установить. Кажется, без науки нам кражу не раскрыть.
Зимин кашлянул в приставленный ко рту кулак.
– Простите, в горле запершило… Всё именно так, как я вчера изложил. Вор проник в музей через окно, предварительно выдавив стекло с помощью самодельного пластыря. Человек нам попался знающий, судя по всему, работал в перчатках. Да, мне удалось снять несколько отпечатков пальцев, но я даже не сомневаюсь, что преступнику они не принадлежат.
– Что-то не радуете вы меня, Аркадий Ильич, – вздохнул я. – Получается, иди туда – не знаю куда, ищи того – не знаю кого…
– Зря вы так, Георгий Олегович! – довольно произнёс Зимин. – Помните, я говорил про своего друга в петроградской уголовке?
– Конечно.
– Так вот, я дал ему телеграмму, в которой описал все обстоятельства дела, в том числе упомянул и о злополучном пластыре. Он ответил почти моментально. Попросил изучить состав клея, которым был обмазан пластырь. Мы с товарищем Черкесовым посидели и после ряда анализов смогли установить, что преступник использовал для пластыря самодельную смесь, состоявшую из картофельного крахмала, пшеничной муки и столярного клея.
– И что это может нам дать? – нахмурился я. – Прикажете искать тех, кто покупал эти вещи… Боюсь, придётся проверять половину мужчин в городе.
– К чему такой пессимизм, товарищ Быстров?! – удивился Аркадий Ильич. – Мой приятель интересовался составом клея неспроста.
– Вы получили от него ответ?
– Ждём с самого утра. Вот увидите – мой друг ещё никогда меня не подводил.
– Хотелось бы, – несколько уныло сказал я.
Нет, если петроградский эксперт действительно может сказать что-то толковое, изучив состав клея, это, конечно, здорово! Однако сейчас меня охватил приступ крайнего скептицизма.