Барсов удивился решению полковника, но вслух об этом говорить не стал:
– Буду через пять минут.
Ему повезло, одна из машин у входа в парк – лиловый «Вольво» – отъехала, и он поставил «БМВ» на её место.
Шёл уже первый час дня, погода радовала, лето в этом году соответствовало названию в отличие от холодного прошлогоднего, и Барсову самому захотелось прогуляться по парку (в памяти всплыла фигурка Маши), не думая о работе и проблемах.
Гаранин сидел на лавочке напротив входа на стадион, стоящей неподалёку от киоска с разного рода соками, и ел мороженое. На нём была легкомысленная футболка синего цвета, с мордой тигра на груди, бейсболка и полотняные летние штаны. Увидев Барсова, он шлёпнул ладонью по сиденью лавочки, не вставая, приглашая сесть.
Начальник бригады сил специального назначения, теперь уже бывший, выглядел, как и всегда, спокойным и немного мрачноватым: плотно сбитый, кряжистый, с ёжиком седоватых волос и цепкими серыми глазами.
Барсов пожал ему руку, отошёл к киоску, купил себе мороженое в вафельном стаканчике, сел рядом.
– Рассказывай, – сказал Гаранин.
Майор сообщил ему всё, что знал сам.
– Значит, ЧВК, – задумчиво проговорил Владимир Силович.
– Грубо работают, – сказал Барсов. – Непрофессионально. Эти забугорные парни могли подключить следаков посерьёзнее.
– Возможно, взяв всех резидентов – Лавецкого, Зеленова и Подвального, мы перекрыли им кислород. Вот они и кинули боевиков более низкого уровня.
– Зачем? Не боятся, что мы ответим?
– Возможно, у них в России есть ещё резиденты, которые спешат выполнить приказ. На наших глазах стадия ползучей революции в России, связанная с Интернетом и невозможностью власти контролировать информацию, переходит в прямое физическое воздействие. Господа из Бильдербергского клуба действительно спешат, понимая, что теряют контроль над ситуацией. Если раньше они действовали чисто в киберпространстве и информационном поле, нейтрализуя по всем каналам наши фундаментальные ценности: семьи, церкви, традиционного уклада жизни, – внедряя распущенность, однополые браки, инициируя прогрессирующий идиотизм интернет-пользователей и культ «цифровизации», что подавалось как вид прогресса, этакий культ свободы личности, то нужно ожидать и прямой атаки. И начнут они с нас.
– Вы думаете, слежка за Калёновым…
– Второй звоночек.
– Почему второй?
Гаранин доел мороженое, вытер пальцы носовым платком.
– За мной тоже следят.
Барсов невольно оглянулся через плечо, сделал вид, что ищет урну, отправил в неё недоеденное мороженое.
– Я от них ушёл, – усмехнулся Гаранин. – Но вряд ли надолго.
– Нужен телохран. Могу подключить группу.
– Ты уже не командир.
– Коля Алексеев не откажет, да и остальные ребята тоже.
– Хорошо, подумаю, нам всё равно придётся собираться и решать, что делать. За собой слежки не заметил?
Барсов задумался:
– Вроде пока нет, я бы почуял. ЧВК нам не особенно опасна, её деятельность контролирует ФСБ, а там к этим любителям пострелять за деньги относятся серьёзно. Но вы правы, забугорные конкуренты могут выйти и на элиту, а у неё денег немерено, и тогда нам придётся туго. Никто нас не защитит, защищаться придётся самим.
– Элита, – проворчал Гаранин. – Хорошо бы на уровне хотя бы Госдумы законодательно прицепить к нашей так называемой элите, продажной во всех смыслах, разъяснение: «запрещённая в стране терроризирующая народ организация».
– К сожалению, на неё работает целая армия чиновников-холопов, – поморщился Барсов, – с бентли-майбахами, часами за шестьдесят лимонов и золотыми унитазами.
– Если бы только холопов. Наши правоохранительные органы защищают права власти и миллиардеров, а не права простых людей. Это только по телику нам вещают, как у нас всё хорошо, как правительство заботится о людях, а на самом деле всё прогнило снизу доверху: правительство, прокуратура, суды, МВД, медицина, образование… – Гаранин выдохся, сгорбился, помолчал. – Ты и сам всё видишь. Короче, майор, нас ждут трудные времена, а возможно – и партизанская война с подонками внутри страны.
– Похоже, – кивнул Барсов, в глубине души шокированный словоизлиянием бывшего командира. – Подонки всегда остаются подонками, даже если они поднимаются вверх по служебной лестнице и становятся олигархами, адвокатами, прокурорами, судьями и министрами.
– Рад, что ты это понимаешь. За Калёновым и Евой надо присмотреть. Вряд ли ЧВК ограничится слежкой.
– Сделаем. Коля и вам помощника выделит.
– Не напрягайтесь… пока. Есть одна мысль: надо выяснить, чьей креатурой являлся Лавецкий. Может, ниточка и дальше потянется, приведёт к запасному резиденту. Я пройдусь по своим каналам, ты – по своим.
– Хорошо, – сказал Барсов.
Каждый сотрудник спецслужб всего мира, в том числе и в России, начиная со звания майор и выше, обладал определённой свободой действий и регулировал не только досуг, но и рабочее время в пределах своей компетенции. Даже не посвящая начальство в круг своих связей. Был такой круг у Гаранина, был и у Барсова.
– Вас подвезти? – спросил Вениамин.
– Сам дойду, – отказался Владимир Силович. – Как дела у Яшутина?
– Не могу дозвониться, – виновато поёжился Барсов. – Он поехал к сестре в Митяево и не отвечает на звонки.
– Он знает, что уволен?
– Знает.
– Предупреди его, он тоже свидетель. Звони. Я ещё посижу.
Барсов пожал руку полковнику и поспешил к машине, размышляя о маячившей на горизонте тревоге. Гаранин не бросал слова на ветер ради эффекта, он точно предвидел, что может произойти в жизни уволенных спецназовцев и примкнувших к ним пенсионеров. Что-то надо было срочно предпринимать.
Уже садясь в кабину «БМВ», он заметил, как из подъехавшего ко входу в парк чёрного внедорожника «Рэндж Ровер» выбрались трое мужчин в одинаковых кожаных, защитного цвета безрукавках и неторопливо направились по боковой аллее вниз, к спорткомплексу.
На голове одного из них, плотного сложения, небритого (в памяти всплыли лица боевиков ЧВК в белой «Шкоде»), красовалось зеленоватое кепи с длинным козырьком. Второй, повыше, соломенноголовый, с длинным носом, курил, третий – чернявый, с гладкими чёрными волосами до плеч, нёс в руке бутылку пива.
Двигались все трое с ленивой грацией уверенных в своём превосходстве людей, не обращая внимания на обходивших их посетителей парка.
Интуиция шепнула короткое слово: фас!
Барсов помедлил пару мгновений, коснулся завитка тату на щеке, на самом деле являвшегося элементом интерфейса смартфона:
– Коля, ты где?
– Заехал к Мите в Строгино, – ответил Алексеев.
Митей был лейтенант Свержин, тоже боец группы Барсова.
– Отлично, оба рвите когти к Гребному каналу!
– Точнее? – отреагировал капитан, не спрашивая причины вызова.
– Полковник в парке у озера, сто метров от входа. Я заметил трёх богатырей в безрукавках, шагают по-военному, а он один.
– Едем! – отрубил Алексеев, выключая связь.
В груди потеплело: на Николая можно было положиться, как на самого себя, и увольнение Барсова ничего не меняло в их отношениях.
Он вышел из машины и последовал за «богатырями», гадая, правильно оценил ситуацию или нет.
Гаранина на лавочке не оказалось.
Троица остановилась у клумбы, мужчина в кепи достал мобильный, выслушал кого-то, и пассажиры «Рэндж Ровера» направились по асфальтовой дорожке к озеру.
Гаранин стоял на каменном парапете и смотрел на уток, стайка которых деловито возилась у берега.
Троица приостановилась. Крепыш в кепи снова достал телефон.
Гаранин, очевидно, почувствовал, что за ним наблюдают, сложил руки за спиной и двинулся вдоль берега к шеренге тополей, за которыми виднелись навесы для зрителей, приходящих на соревнования по гребле. Троица в безрукавках направилась следом.
Гаранин пошёл быстрее, приняв решение выйти на площадь перед стадиончиком, где гуляющих было больше. Однако ему навстречу вывернулись ещё двое мужчин, могучего телосложения, в белых рубашках, обтягивающих накачанные торсы, и Гаранин свернул к тополям, доставая на ходу мобильный телефон. Он не носил встроенные в костюм операционные системы связи, как не любил и новомодные гаджеты вроде рисунков тату.
Барсов, следовавший в кильватере за преследователями полковника в полусотне метров, услышал в ухе пиликанье смартфона, ответил:
– Слушаю, Владимир Силович. Я недалеко, вижу объекты, трое за вами, двое справа. Там перед стадионом слева фонтанчик, остановитесь и ждите.
– Хорошо, – ответил Гаранин.
Барсов ускорил шаг, пожалев, что у него нет с собой оружия.
События начали разворачиваться в стремительном темпе спустя пару минут.
Гаранин остановился у фонтана, продолжая делать вид, что он ничего не замечает, заворожённо глядя на струи, образующие своеобразную арку.
Троица сорвалась с места, как стайеры, увидевшие финишную ленту.
То же самое с другой стороны сделали и двое качков в белых рубашках.
Барсов вынужден был рвануть вперёд, как на стометровке, догоняя троицу.
Гуляющие по парку люди: две девушки, старик в соломенной шляпе и мужчина с брюшком, – обратили внимание на неожиданно начавшиеся «соревнования», уступая дорогу бегущим.
Первым добежал до любующегося утками Гаранина мужчина в кепи. В его руке блеснуло лезвие ножа.
Гаранин вдруг шагнул в сторону, и удар нападающего, сделавшего выпад ножом, пришёлся в пустоту. Гаранин же, словно нечаянно поднял ногу, придавая противнику ускорение, и тот влетел в фонтан, теряя равновесие.
Барсов в этот момент догнал парня с чёрными волосами (никто из троицы ни разу не оглянулся, подтверждая мнение Алексеева о том, что пасут их не профессионалы) и обрушил ему на шею мощный удар кулаком. Парень с ходу сунулся носом в асфальт.
Последний из преследователей полковника, белобрысый «баскетболист», наконец сообразил, что ситуация внезапно изменилась, оглянулся, и Барсов в прыжке ударил его в висок, отбрасывая на шеренгу подстриженного кустарника.