– Ты знаешь, что наша благотворительность, а точнее, акция неповиновения суду, тянет на статью? – осведомился Калёнов у Барсова. – Эта стерва и до генпрокурора дойдёт, я верю.
– Мне уже нечего бояться, – криво улыбнулся Барсов. – Если полиция и в самом деле начнёт искать возмутителей спокойствия, трибунал нам не грозит. А эта мадам… ну, да, она живёт по принципу: жить надо так, чтобы депрессия была у других. Таких много. Но когда-нибудь и ей обломится по полной программе.
– Мне надо ехать на базу, – сказал Алексеев, посмотрев на часы.
– Я бы тоже уехал, – виновато сказал Свержин. – Гостя жду, друга детства.
– Давайте побудем здесь часок, – предложил Барсов, – на тот случай, если вернутся господа законники. Потом разъедемся.
Барсов посмотрел на Яшутина.
– А тебе придётся остаться до утра.
– Естественно, останусь, – сказал Константин.
– Где тут у вас удобства? – обратился к нему Калёнов.
– Во дворе, – смутился Константин. – Дом старый, у сестры руки не доходили устроить туалет в сенях.
– Не извиняйся, дело житейское. – Калёнов вышел.
– Вот теперь можно и кофейку попить, – сказал Барсов. – У тебя растворимый или есть молотый?
– Молотый, джезва есть.
– Отлично, я растворимый не пью. А есть что к кофе? Если надо, мы в магазин слетаем.
– Остались баранки да овсяное печенье, – снова смутился Яшутин. – Я не собирался тут задерживаться.
– Ладно, выкладывай своё печенье.
В дом вошёл невозмутимый Калёнов:
– Парни, у нас проблема.
Все повернулись к нему.
– Над нами летает дрон, – закончил Максим Олегович.
– Кипит твоё молоко! – присвистнул Алексеев. – Неужели по наши души?
– Обзор! – привычно скомандовал Барсов, хотя он уже не являлся командиром для своих бойцов.
Все, кроме Калёнова, приникли к окнам.
Яшутин вышел в сени, приоткрыл дверь на улицу.
К нему присоединился Барсов:
– Видишь?
– Нет. Надо выйти и осмотреться…
– На чердаке окошко есть?
– Н-нет… не знаю… в голову не приходило искать.
– Ружьё у тебя тут случайно не припрятано?
– Откуда?
Подошли Свержин с Алексеевым.
– Как они могли узнать, что мы в деревне? – задал вопрос капитан.
– Значит, за нами следили ещё в Москве, – сказал Барсов угрюмо. – А я расслабился, идиот!
– ЧВК?
– Дронами нынче пользуются все, кому не лень, – сказал Свержин.
– Максим Олегович, – окликнул Барсов Калёнова, – тип дрона оценили?
– Квадрокоптер класса «беркут», – ответил Калёнов, – судя по размерам и конфигурации.
– Такие могут нести не только видеокамеры, но и какое-никакое оружие, – проворчал Свержин.
– Нужна спецаппаратура, – сказал Алексеев. – Типа блокираторов радиочастот и отключения компьютеров. Радиоимпульсный пускач. Лазертаг. В крайнем случае СВЧ-ген. У нас в оружейной полно таких прибамбасов. Можно попробовать выписать.
– Даже не думай, там допуск нужен первой степени, – проворчал Барсов. – Нам вообще много чего надо. В том числе оружие. Хорошо бы раздобыть «глушаки». Максим Олегович, без помощи Евы нам не обойтись.
– Поговорю, – пообещал Калёнов второй раз.
Барсов открыл дверь, вышел на улицу. С минуту всматривался в небо, махнул рукой.
– Езжайте, я останусь с Костей.
Свержин, Каленов и Алексеев сели в «БМВ» капитана, машина развернулась в теснине улицы и умчалась.
Солнце село за зубчатую стену близкого леса. Вечерело.
Барсов открыл воротца, загнал свою «КИА Спорт» к «БМВ» Яшутина, оглядел улицу, вернулся в дом.
– Будем дежурить по очереди.
Константин, снимавший с плиты джезву с пеночкой кофе, шутливо козырнул:
– Есть, товарищ майор!
Если честно, он был исключительно доволен, что его конфликт с полицией завершился таким образом, и в душе решил при первой же возможности вернуть Барсову долг.
С улицы внезапно донёсся металлический удар.
Оба выскочили на крыльцо.
На крыше машины Барсова лежала граната, проделав в ней вмятину. А над домом на высоте десяти метров висел квадрокоптер, очевидно, и сбросивший гранату.
– М-мать! – выговорил Барсов удивлённо. – Назад!
Они метнулись в сени, но взрыва не последовало.
Выглянули: граната продолжала спокойно лежать на крыше автомашины.
Яшутин без раздумий прыгнул к ней, схватил гранату и метнул её в беспилотник изо всех сил.
– Ложись!
Оба упали: Барсов под крыльцо, Яшутин под защиту своей машины.
Но граната – стандартная противопехотная «эфка» размером с детский кулачок – не взорвалась и на этот раз. Зато удачно врезалась в один из пропеллеров дрона, и тот со скрежетом спикировал в огород Зинаиды.
– Ты даёшь! – выдохнул Барсов, вскакивая и направляясь к месту падения аппарата. – А если б она рванула?
– Если она сразу не рванула, то уже не рванёт.
Костя помахал рукой какому-то местному мужику в рубахе до колен, раскрывшему рот на улице.
– Мы тут в игрушки играем, всё в порядке.
«Игрушка» оказалась дроном российского производства: на его «штанах» – раме с двумя направляющими, на одной из которых была подвешена видеокамера, а вторая использовалась в качестве подвески для небольших грузов, – был выбит серийный номер «110» и красовалась выгравированная в металле эмблема в форме двух треугольников и буковке «В» внутри.
– Воронежский Точмаш, – пробормотал Яшутин. – Старая разработка. Мы пользовались такими больше года назад.
– Старая, но не бесполезная, – вспомнил Барсов фразу Терминатора из старого американского блокбастера. Поднёс ко рту камеру, сказал, чётко выговаривая слова: – Где бы ты ни был, ублюдок, я тебя найду и уничтожу! Слово даю!
Композиция 5. Contra
Европа. Россия
Рептилоидная форма жизни, ярким представителем которой являлся Маркус Фрик (на родине у него было другое имя, практически не выговариваемое человеческими губами, языком и горлом), капитально нуждалась в обилии воды. Причём чистой воды. Именно поэтому Земля, обладающая огромными запасами воды, и была выбрана миррахцами в качестве готовой базы для переселения. На самом Миррахе, родине Фрика, загрязнение океанов достигло таких значений, что пора было задуматься о смене планеты.
В связи с этим Россия для Фрика и его повелителей-миррахцев была вдвойне лакомым куском, потому как, с одной стороны, обладала запасами самой чистой в мире воды, а с другой – заставляла напрягаться для поддержания контроля над властными структурами страны, управляющими строптивым народом, не желающим подчиняться «либеральным европейским ценностям».
Доклад Эзры Хауса о том, что наёмники частной военной компании «Белая ночь» не смогли справиться с задачей быстрой зачистки свидетелей утечки информации, служащих Национальной гвардии России, и примкнувших к ним граждан, подействовал на Фрика возбуждающе. Он впервые в жизни был взбешён, изменив привычно холодной флегме рептилоидов, и даже избил слугу-украинца, работавшего у министра чистильщиком бассейна.
Двадцать восьмого июня Фрик снова собрал «комитет решальщиков» Клуба, включающий в себя заместителя директора ЦРУ Хауса, лорда Лотингейла, магистров Хасана Озокхана, Доменико Пьяцци и Ульриха Ван-Янга. Разумеется, используя систему компьютерной визуализации. Все главные деятели Клуба в этот день находились далеко за пределами Лихтенштейна, а реальный физический контакт земных правителей происходил, за редким исключением, лишь раз в году, в начале июня, в Турине, на конференции под мирным названием «Развитие демократических институтов во всём мире».
Финансировала конференцию благотворительная Бильдербергская ассоциация на содержании банкиров из «Голдман Сакс», и средства на её проведение требовались немалые.
Однако съезд Клуба уже прошёл почти месяц назад, в начале июня, поэтому Фрик пользовался кодированной голографической связью, позволявшей соединять нужных функционеров в любой момент, где бы они ни находились.
В двенадцать часов дня по местному времени (что соответствовало трём часам ночи по времени Вашингтона) вокруг круглого стола переговоров, столешница которого была вырезана из плах железного дерева, проявились фигуры «поводырей человечества». На их лицах, исполненных терпеливой снисходительности, не отражались чувства, владевшие заговорщиками, и лишь Эзра Хаус морщился, будто у него болел зуб. Он знал причину сбора и ждал разноса от главного куратора Клуба, вполне способного заменить его – в физическом плане – на более удачливого исполнителя.
Его ожидания оправдались почти на сто процентов.
– Господа, – начал речь рептилоид, представ перед собравшимися в человеческом облике, – нам есть о чём поговорить и что обсудить, однако начнём с России. По моим сведениям, ситуация с провалом миссии Подвального, Лавецкого и Зеленова по устранению президента не разрешена. Оперативники Национальной гвардии России, участвовавшие в захвате узла связи и метро на базе Лавецкого, не ликвидированы. Делом занялась секретная служба президента под названием «Прикрытие», что представляет для нас серьёзную угрозу. Гарант нашей оперативности мистер Хаус, к сожалению, не принял необходимых мер, и проблема зависла в стадии обвала секретности нашей деятельности.
Лица присутствующих повернулись к Эзре Хаусу.
Он бледно улыбнулся, заставив устрашающе двигаться шрамы на лице, провёл ладонью по жидким седым волосам.
– Всё не так фатально, господа магистры. Мы активизировали нового резидента, господина Манкуртова, министра промышленности и торговли России, и он начал действовать. Да, он ошибся с подключением частной военной компании «Белая ночь», наш противник проявил бдительность и оперативную сноровку и пока что не ликвидирован. Но это исправимо. Я приказал Манкуртову реанимировать российское южное подполье ИГИЛ, не участвовавшее в операциях в Сирии, Ираке, Туркменистане и Таджикистане. Если и у этих парней не получится, к делу подключится секретная агентура ЦРУ внутри ФСБ России. Результат скажется в течение ближайшей недели.