– Этого мало, – проворчал лорд Лотингейл, холеное лицо которого на миг отразило недовольство. – Надо срочно прибрать к рукам «Прикрытие» русского президента и возглавить его, иначе русский спецназ доберётся и до нас.
– Мы работаем и в этом направлении, – усмехнулся Хасан Озокхан. – В администрации президента России тоже есть наши люди, и они помогут изменить ситуацию.
– У меня появился еще один контакт с правительством России, – объявил Ульрих Ван-Янг. – Почти все дети министров учатся в высших учебных заведениях Европы, у большинства российских чиновников высшего эшелона имеются по всему миру земельные владения и виллы, и кое-кого из этого контингента мы держим за важные органы.
– Хорошо сказано, – одобрительно улыбнулся Пьяцци.
– Тем не менее я требую немедленно исправить положение! – твёрдо сказал Фрик. – Если через три-четыре дня наши конкуренты в России не будут устранены, я буду крайне удивлён! Крайне! Возможно, придётся обратиться к более компетентным специалистам. В первую очередь это касается вас, полковник!
– Да понял я, понял, – оскалился Эзра Хаус. – Всё исправимо, экселенц, русские будут ликвидированы в ближайшее время, причём руками своих же земляков. Предателей среди их бюрократов достаточно.
– Срок – три дня! Иначе зараза распространится по территории всей России, возбудятся её защитные структуры типа «Союза офицеров» и «Стопкрима», и тогда горячая война неизбежна. Она нам нужна?
– Русские деморализованы, – качнул львиной гривой соломенных волос Лотингейл. – Они не пойдут воевать, народ не поднимется, как в сорок первом году прошлого века. Наши усилия по обработке умов молодёжи не пропали даром. Патриотов в России почти не осталось, а основная масса народа стремится выжить и желает только одного – средств к существованию. Российское правительство много сделало, чтобы проявился этот эффект. Молодёжь же России поголовно торчит в соцсетях и в Интернете. Им не до строительства справедливого общества.
– Не уверен, – буркнул Пьяцци.
– Всё будет хорошо, мы раздуем угли тлеющего костра революции, и он скоро вспыхнет. Сторонников у нас в России – множество, если судить по росту протестного движения.
– Не убаюкивайте нас мечтами, – грубо сказал Ван-Янг. – Добить свободомыслие русских ещё никому не удавалось. Да, наша пятая колонна внутри страны как никогда сильна и растёт не по часам, по минутам, но и готовых умереть за Россию сбрасывать со счетов нельзя. Вот почему в скорейшем времени следует нейтрализовать их лидеров. Президента в первую очередь. Он не поддаётся дрессировке. А фигуранты русского спецназа, раскрывшие заговор, Гаранин, Барсов и Яшутин особо опасны, учтите это.
– Давайте обсудим стратегические моменты этого мероприятия, – предложил Пьяцци. – Надеюсь, у нашего друга Эзры есть предложения?
– А как же, – ухмыльнулся Хаус.
– Слушаю вас, – с удовлетворением согласился Фрик, увидевший в речах координаторов цветных революций готовность пойти до конца. – Но помните: Россия нам нужна сейчас, иначе завтра её заберёт Китай.
Юрий Филиппович прибыл в Сочи утром двадцать восьмого июня и уже к одиннадцати часам расположился в своей летней резиденции «Бочаров Ручей», включавшей ухоженный лесопарк площадью в два гектара, двухэтажный отель-санаторий, причал для яхт, вертолётную площадку и закрытый пляж.
До середины девятнадцатого века эта местность называлась Мидаобза, что с убыхского означало «Непослушная река», потом её стали называть Бочаровской, по фамилии землевладельца купца Бочарова, и это название так и осталось за ним на все последующие времена.
С момента постройки в тысяча девятьсот тридцать четвёртом году в этом санатории перебывала масса начальственного народа, в том числе генсеки компартии, секретари союзных республик, а также президенты: Горбачёв, Ельцин и Путин. Не брезговал отдыхать здесь и Юрий Филиппович Кондратов, соединяя отдых с информационной и политической работой, принимая в резиденции послов, премьеров, а то и президентов других государств.
Помня свой недавний разговор с главой «Прикрытия», он позвонил ему из кабинета, расположенного на втором этаже здания и переоделся в летний спортивный костюм: белая футболка с надписью «Сделано в СССР», холщовые домашние брюки и сетчатые шлёпанцы. Попросил кофе, сел за стол, углубился в изучение материалов, отобранных ему секретарями, ожидая, когда объявится Перекопов.
Генерал и объявился, но не по компьютерному скайпу с голографической развёрткой, как ожидал Юрий Филиппович, а в реальном статусе, с синей папкой в руке, представ перед главой государства в серебристой рубашке с коротким рукавом и джинсах. В этом наряде даже в свои пятьдесят три года генерал выглядел чуть ли не мальчишкой, и лишь твёрдое волевое лицо с двумя складками от крыльев носа к губам и проницательные серые с голубизной глаза выдавали в нём цельную и сильную натуру. Да и говорил он веско, басовито, уверенно, роняя слова, как бетонные блоки, далеко не так, как мальчишка.
– Я думал, вы в Москве, Нил Петрович, – удивился президент, вставая из-за массивного дубового стола и пожимая жёсткую руку генерала.
– Я тут со вчерашнего дня, – признался Перекопов. – На всякий случай изучил обстановку перед вашим прилётом.
– На это существует охрана.
– Добавочный контроль не помешает.
– И как, по-вашему, всё нормально? Американцы не послали к Сочи атомную подлодку? – пошутил Юрий Филиппович.
– Не рискнули, – без улыбки ответил Перекопов. – Но о ваших передвижениях они наверняка знают от осведомителей в России, как и господа из Бильдерберга. Разведка у них налажена. А наша доложила о возникшей дипломатической суете. Из Москвы в Сочи отбыли порученцы Евросоюза, НАТО и Госдепа США.
– Ну, пусть понервничают, – засмеялся президент. – У меня запланировано много встреч с евродеятелями и американскими финансовыми воротилами. Присаживайтесь. Будете кофе?
– Не откажусь, – согласился Перекопов. – Наш россиано, с горячим молоком, если можно.
Юрий Филиппович включил интерком, заказал два кофе, и через минуту приятная женщина, всегда прислуживающая президенту за столом во время его приездов, принесла два кофейных прибора и непременные вазочки с орешками, сухофруктами и свежими фруктами южных широт.
– Не хотите заменить её ботом? – кивнул гость вслед упорхнувшей горничной. – Нынче модно иметь роботов в обслуге. Не только японский премьер владеет шикарной роботессой, но и немецкий канцлер тоже.
– Не хочу, – качнул головой Юрий Филиппович. – Я человек старых традиций, верований и воспитания, с живыми людьми мне интереснее. Пейте, а то остынет.
Принялись за кофе.
– Вы обещали мне доклад о положении в стране, – напомнил президент. – Сделанный в секретном режиме.
– Вот, – подвинул к нему папку Перекопов. – В бумаге – основные положения, на флэшке – подробности по всем направлениям управленческой и социальной жизни. Материала, причём негативного, столько, что изучать его вам придётся не один день.
– Негативного? – поднял брови Юрий Филиппович.
Перекопов усмехнулся:
– Ваши советники, эксперты и помощники докладывают вам далеко не все важные новости. Процентов на тридцать информация до вас не доходит или доходит в искажённом виде. Члены правительства уверяют вас, что в стране всё хорошо, а на деле идёт медленное разрушение основ жизни народа, разрушение страны изнутри.
– Это кто ж так меня подставляет? – искренне удивился президент.
– Многие. К примеру, мы подозреваем, что ваш советник по науке господин Фурсенков работает на иностранные спецслужбы. Министр экономики тоже под подозрением. Вообще потенциальных предателей – уйма. Но особо хочу отметить пятерых: министра промышленности и торговли, министра здравоохранения, двух вице-премьеров, а также главу Сбербанка.
– Да?! – поразился президент, едва не разлив кофе.
– И это колоссальная угроза национальной безопасности России! – Перекопов стукнул согнутым пальцем по папке. – Отдельный файл по анализу причин предательств высокопоставленных чиновников и материалы на функционеров правительства, подозреваемых в связях с Западом.
– С ума сойти! – Юрий Филиппович дрожащими пальцами раскрыл папку, вынул из внутренних карманчиков флэшки, крохотные диски в прозрачных коробочках, полистал досье с грифом «Совсекретно» на каждом листе, закрыл.
– Вы меня озадачили, Нил Петрович. Придётся действительно пару ночей не спать. А я отдохнуть хотел. Кстати, как вы относитесь к хайпу в соцсетях вокруг нового конфликта президента Украины с президентом США?
– К самому скандалу или только к слову «хайп»? – усмехнулся Перекопов.
– К скандалу. Хотя я помню, что вы в прошлый раз заговорили о засилии иностранных слов в нашей лексике. Вас-то почему задела эта тема?
На лицо главы «Прикрытия» легла тень смущения:
– Моя жена преподаёт в универе русский язык и литературу. Она уже давно интересуется сферой заимствований иностранных терминов в российском делопроизводстве, да и вообще в разговорной сфере. А где-то в мае она затеяла со студентами, грешащими непонятными лексическими фигурами, диспут в соцсетях. Её буквально заклевали! Ну, я заинтересовался, поднял своих айтишников, и они накопали статистику: за прошедшие с момента переворота в тысяча девятьсот девяносто первом году два с лишним десятилетия в России введено или заменено на иностранные термины более четырёх тысяч слов! А знаете, каков словарный запас нынешнего молодого обывателя?
– Молодёжь бывает разная…
– В среднем всего тысяча слов.
– Да ну?!
– Увы, Юрий Филиппович. Скудоумие и вульгарщина в общении – теперь признак успеха.
– Да, это проблема, – почесал в затылке президент.
– Эта проблема называется ползучей культурной, а точнее – антикультурной, революцией, и направлен процесс на уничтожение русского языка. А в конечном счёте вслед за сбросом власти и уничтожение носителя русского языка – то есть народа.