Пообедал, снова позвонил Еве:
– Ты всё ещё там?
– Разбираемся с новыми разработками.
– Хочешь, заеду за тобой?
– Вообще-то я сама на машине.
– Одно другому не мешает.
– Освобожусь не раньше семи.
– Подожду.
– Зачем тебе эти телячьи нежности? – сказала она сердито. – Сама доберусь. Но если очень хочется…
– Не понимаю, встречать или нет?
– Как хочешь.
Он засмеялся.
– Чего ржёшь? – осведомилась она.
– Вспомнил одно высказывание про женщин.
– Скабрезное?
– Да нет.
– Просвети.
– Женщину понять легко, она как открытая книга: книга по квантовой физике и на китайском языке.
– Очень остроумно, – фыркнула Ева.
– В семь буду перед вашей проходной.
– Не заблудись. – В ухе Максима Олеговича запиликали гудочки отбоя.
Он усмехнулся, вспомнив чьё-то высказывание: у женщин две главные потребности – нужно с кем-то поговорить и с кем-нибудь не разговаривать. Характер Евы, конечно, не укладывался в это простенькое наблюдение, но и она не сильно отличалась в логических построениях от других женщин. Пословица, придуманная неким остроумцем-мужчиной: женщина – это прекрасная смесь чистой нежности с нечистой силой, – по сути в шутливой форме отражала психологию женского рода.
Зазвонил мобильный.
Калёнов, включивший телевизор, чтобы посмотреть последние новости, приглушил звук.
– Добрый день, Максим Олегович, – заговорил в ухе голос Барсова. – Как обстановка?
– Полная тишина, – сказал Калёнов. – Никакого подозрительного движения. Ева на работе. Я ездил в пансионат, слежки не заметил, что в свете последних наших контактов с плохими парнями выглядит странно.
– Уверен, что враг к чему-то готовится, поэтому будьте начеку. Мы с Костей собираемся навестить Владимира Силовича в больнице, не хотите присоединиться?
Калёнов помедлил, преодолевая нежелание куда-то ехать до вечера, потом подумал, что ехать всё равно придётся, и согласился.
– Где встретимся?
– Костя заедет за вами через полчаса, он ещё в Митяеве.
– Жду.
Калёнов посидел пять минут перед телевизором, слушая диктора канала «24», сообщавшего о попытке нападения на американского президента в Турции во время официального визита, потом переоделся в джинсу и к моменту приезда Яшутина был готов выходу.
– Поднимешься? – спросил он, когда Константин сообщил о парковке во дворе дома.
– Нет, спускайтесь, – ответил лейтенант.
Калёнов спустился во двор, пожал руку вышедшему из машины Яшутину.
– На моей поедем? – спросил Костя.
– Мне потом ехать за Евой…
– Подвезу без проблем, всё равно делать нечего.
– Ладно, тогда едем на твоём аппарате.
– Этому аппарату семь лет, пора менять… – Костя вдруг замолчал, шлёпнув рукой по капоту.
Застыл на мгновение и Калёнов, получив сигнал от нервной системы, не расслаблявшейся ни днём, ни ночью.
Они обменялись взглядами, понимая друг друга без слов.
– Поехали, – сказал Яшутин, занимая место водителя.
Калёнов молча сел рядом, не сделав ни одного лишнего движения, чтобы тот, кто в данный момент посмотрел на них, не понял, что чем-то выдал себя.
– Над нами, – коротко сказал Костя, запуская двигатель. Он имел в виду беспилотник.
– Согласен, – сказал Максим Олегович, прислушиваясь к шёпоту интуиции. – До твоего приезда всё было тихо.
– В таком случае это я приволок за собой «хвост». Хотя по дороге никого не заметил.
– Они начали использовать спецтехнику, судя по всему.
– Кто – они?
– Будем разбираться. Ева обещала «глушилки» и очки с цифровым видением, к вечеру они будут у нас.
– Ладно, придётся пока делать вид, что мы ничего не замечаем.
«БМВ» выехал со двора.
– Как ты определяешь слежку? – полюбопытствовал Калёнов.
– Чуйка, – показал белые зубы Яшутин. – Всегда ощущал, с раннего детства, если кто-то на меня смотрит.
Он помолчал, пока машина выезжала на трассу.
– Эта чуйка не раз спасала мне жизнь. А вы что чувствуете?
– Наверно, такая же чуйка есть и у меня – похоже на лёгкий укол иголкой в позвоночник. Медики называют это экстрасенсорной активацией. И мне она тоже не раз помогала уцелеть.
– Майор говорил, что у него нюх.
– Значит, мы одного поля ягоды.
Помолчали, не пытаясь задирать головы и смотреть на небо. Беспилотник мог следовать за ними на любой высоте и видеть все движения пассажиров.
– Ты собирался покинуть Митяево ещё вчера, – вспомнил Калёнов. – Почему задержался?
– Помог беженцам погрузить вещи, за ними родственница из Наро-Фоминска приехала. Подремонтировал двери в доме сестры, поставил новые замки.
– Полиция не предъявляла претензии?
– Она приехала с этой бешеной дурой, когда мы уже выселились. Но всё обошлось мирно. Никто ко мне не подходил и права не качал.
– Ты всё-таки не осторожен, лейтенант. Есть в тебе какая-то дурная склонность влипать в неприятные истории.
– Ненавижу несправедливость ни в каком проявлении, – смущённо проговорил Костя. – Таким уродился.
– Йецер ха-тов.
– Что?
– У традиционных хасидов существует понятие – йецер ха-тов, то есть добрые побуждения, в отличие от йецер ха-ра – злых побуждений.
– Не знал, что я хасид, – засмеялся Костя. – Ох и получал я в детстве за этот йецер ха-тов! До пятого класса был малорослым и хилым, и колотили меня все, кому не лень.
– А после пятого класса?
– Мать отвела в спортшколу, на бокс, и уже в седьмом классе я давал отпор.
– Бокс – неплохая школа терпения.
– Я занимался им три года, а потом меня учили профессиональным навыкам адекватного реагирования. Я поступил в Краснодарский спортинститут и…
– Тебя нашли рекрутеры Росгвардии.
– Точно.
Дальше ехали молча.
Клиника Министерства обороны России № 17 располагалась в Хамовниках, на Комсомольском проспекте, и была обнесена высокой чугунной решёткой с красивым узором.
На территорию клиники машину не пропустили, точно так же как и авто Барсова, который уже ждал приятелей на стоянке у главного входа, поэтому от проходной к третьему корпусу шли пешком, болтая о погоде и самочувствии. Ещё до подъезда к больнице Калёнов сообщил майору о слежке, и Барсов в ответ заявил, что и он чует «глаза на затылке», из чего можно было сделать вывод: за всеми оперативниками группы ГОН началось серьёзное наблюдение.
Однако в палату к Гаранину на втором этаже посетителей не пустили.
В коридоре у лестничной площадки был оборудован медицинский пост, за барьером сидела перед компьютером девушка в белом халате, а у двери палаты № «02» на стуле расположился крупногабаритный молодой человек в чёрном костюме и листал журнал «Гламур».
Когда гости, уточнив, что полковник лежит именно во второй палате, подошли, молодой человек встал и преградил им дорогу.
– Сюда нельзя.
– Это почему? – удивился Барсов.
– Не велено.
Вениамин достал удостоверение майора Росгвардии.
– Полковник Гаранин – наш командир, мы просто хотим проведать и долго не задержимся.
– Не велено, – равнодушно повторил охранник.
– Промискуитет какой-то… – начал Яшутин.
Калёнов остановил его жестом.
– Кто приказал вам не пускать посетителей?
– Кто нужно, – всё тем же равнодушным тоном ответил охранник.
Калёнов покачал головой:
– Звоните своему начальству и передайте мне трубку.
– Не положено.
Барсов и Яшутин переглянулись, одновременно взяли здоровяка за руки, и Калёнов нанёс ему короткий удар-тычок сжатыми костяшками пальцев в сонную артерию на шее.
Охранник обмяк, глаза его остановились, рот приоткрылся.
Яшутин и Барсов аккуратно усадили парня на стул, спиной к спинке, прислонили голову к стене, положили на колени журнал.
Девушка за барьером поста ничего не заметила, увлечённо разглядывая экран компьютера.
Гости вошли в палату.
Гаранин лежал на специальной процедурной кровати, способной трансформировать геометрию лежака. Возле него стояла капельница. Глаза полковника были закрыты.
– Спит, – сказал Яшутин с сожалением.
Барсов хотел дотронуться до руки больного, лежащей поверх простыни, но тот вдруг открыл глаза, пару мгновений молчал, потом глаза его приобрели осмысленное выражение, и гости услышали сиплый голос:
– Наконец-то я вас дождался.
Гости обступили кровать.
– Как самочувствие? – спросил Барсов.
– Как после автоаварии, – скривил посиневшие губы Гаранин. – Ноги не чувствую, ухандокали уколами.
– Вас накачали наркотой.
– Медики уже сообщили. Ничего, выкарабкаемся. Что у вас?
Барсов посмотрел на Калёнова, но тот молчал.
– За нами послали профи.
– ЧВК?
– Нет, кто-то другой. Слежка на уровень выше, нанодроны, а возможно, и спутниковый «глаз бога».
Гаранин слабо улыбнулся:
– «Глаз бога» и нам бы пригодился.
– Нам пообещали спецуху, но это не поможет уйти от преследования. Надо кончать с этим правительственным бардаком. План готов…
Гаранин пошевелил пальцем, повёл глазами по стенам, предупреждая, что палата может прослушиваться.
– Позвони сто первому, скажи – от меня. Он даст материал на интересующее нас лицо.
– Хорошо, – кивнул Барсов.
Под «сто первым» скрывался источник информации Гаранина в спецслужбах, от кого он узнавал нужные сведения о тех или иных деятелях в высших эшелонах власти России.
– Что у вас из приятного на слух?
– ЧВК «Белая ночь» попала под око федералов и перестала играть существенную роль.
– То есть они выбыли из игры? Это славно. Но если за вами пошли профи…
– Мы готовы.
– Советов не даю, сами должны сообразить.
– Будем держать вас в курсе. Вашу палату охраняет какой-то дуболом, что за епархия? Федералы?
– Бери выше. Уровень другой.
– Что-то непохоже, что он из системы выше уровнем. Попрошу Колю, чтобы выделил своего человека.
– Не стоит, я никому не интересен.