У Ягоды была собственная концепция государственного строя, который должен быть установлен после свержения Сталина. Новое государство будет создано по образцу нацистской Германии, говорил он Буланову. Сам Ягода станет во главе его; Рыков займет место Сталина в качестве секретаря реорганизованной партии; Томский будет секретарем профсоюзов, которые должны находиться под строгим военным контролем, наподобие нацистских рабочих батальонов; «философ» Бухарин, как называл его Ягода, «будет у него не хуже доктора Геббельса».
Что касается Троцкого, Ягода не был уверен, что разрешит ему вернуться в Россию; это будет зависеть от обстоятельств. А пока что Ягода готов был воспользоваться переговорами Троцкого с Германией и Японией. Вооруженный переворот, по словам Ягоды, должен был быть приурочен к началу войны против Советского Союза.
«Для осуществления этого переворота нужны будут все средства: и вооруженное выступление, и провокация, и даже яды… — говорил Ягода Буланову. — Иногда бывают моменты, когда нужно действовать медленно и чрезвычайно осторожно, а бывают моменты, когда нужно действовать и быстро и внезапно».
К осени 1935 г. по всему Советскому Союзу активность вредительских групп в стратегически важных пунктах дошла до апогея. На новых предприятиях тяжелой промышленности на Урале, на угольных шахтах Донбасса и Кузбасса, на железных дорогах, на электросиловых станциях и новостройках троцкистские вредители под руководством Пятакова одновременно нанесли важнейшим отраслям советской промышленности ряд тяжелых ударов. Такая же подрывная работа, под наблюдением Бухарина и других лидеров правых, развертывалась в колхозах, в кооперативах и государственных промышленных, торговых и финансовых учреждениях.
Вот как сами вредители описывали потом некоторые проведенные ими операции, выполнявшиеся немецкими и японскими агентами вместе с правыми и троцкистами.
Иван Князев, бывший начальник Южно-Уральской железной дороги, троцкист и японский агент: «Задание в части развертывания диверсионно-вредительской работы на транспорте и организации крушений поездов мною было выполнено полностью, так как в этом вопросе задание японской разведки целиком совпадало с заданием, полученным мною несколько раньше от троцкистской организации…
27 октября 1935 г на Шумихе было организовано крушение воинского поезда № 504… Поезд, шедший с большой скоростью — километров 40–45 — влетел на 8‐й путь, на котором стоял маршрут с рудой… Убито 29 красноармейцев. Ранено 29 человек… [Было] 13–15 крушений, непосредственно нами подготовленных…
…Особенно резко ставился японской разведкой вопрос о применении бактериологических средств в момент войны, с целью заражения остро заразными бактериями подаваемых под войска эшелонов, а также пунктов питания и санобработки войск…»
Леонид Серебряков, бывший заместитель начальника Цудортранса, троцкист: «Мы… поставили задачу совершенно конкретную и точную: срыв перевозок, уменьшение ежесуточной погрузки методом увеличения пробега порожних вагонов, методом снижения заниженных уже до этого норм пробега вагонов и паровозов, путем недоиспользования тягловой силы, мощности паровоза и т. д.
…По предложению Пятакова, ко мне в Цудортранс пришел Лившиц (троцкист, японский агент), он был начальником Южной дороги… Он мне сообщил, что у него на Южной дороге имеется заместитель — Зорин и что тот сможет развернуть работу… Мы с Лившицем между собой говорили и пришли к выводу, что, помимо действии организаций и в центре и на местах, которые должны вначале внести путаницу и неразбериху в работу транспорта, надо будет также обеспечить возможность в первые дни мобилизации занять наиболее важные железнодорожное узлы, создав в них такие пробки, которые привели бы в расстройство транспорт и снизили бы пропускную способность железнодорожных узлов».
Алексей Шестов, бывший член правления треста Кузнецкуголь, троцкист и нацистский агент: «В Прокопьевском руднике была проведена камерно‐столбовая система без закладки выработанной поверхности. Благодаря этой системе мы имели 50 с лишним процентов потерь угля вместо обычных 15–20 процентов. Второе: благодаря этому факту мы имели на Прокопьевском руднике к концу 1935 г. около 60 подземных пожаров.
…Было несвоевременно начато углубление шахт, в частности шахты Молотова, сознательно законсервировали с 1933 г. сотый горизонт шахты Коксовой, своевременно не начали углубления шахты Манеиха… При монтаже оборудования и при монтаже подземной электростанции и других механизмов была проведена крупная подрывная работа…»
Станислав Ратайчак, бывший начальник Главного управления химической промышленности, троцкист и нацистский агент: «По моей директиве… было совершено три аварии-диверсии на Горловском заводе и еще две аварии — одна на Невском заводе и одна на Воскресенском химическом комбинате».
В конце 1935 г., когда призрак войны вырисовывался все яснее, специальный курьер привез в Москву Карлу Радеку давно ожидаемое письмо Троцкого. Оно было отправлено из Норвегии.
Сгорая от нетерпения, Радек вскрыл письмо и начал читать. На восьми страницах тонкой английской бумаги Троцкий излагал подробности тайного соглашения, которое он наконец‐то должен был заключить с германским и японским правительствами.
После вступления, в котором подчеркивалась «победа германского фашизма» и неминуемость «войны между народами», Троцкий переходил к своей главной теме. Он писал: «Существуют два варианта возможности нашего прихода к власти. Первый вариант — это возможность прихода до войны, а второй вариант — во время войны…
Надо признать, что вопрос о власти реальнее всего станет перед блоком только в результате поражения СССР в войне. К этому блок должен энергично готовиться…»
Отныне, писал далее Троцкий, «диверсионные акты троцкистов в военной промышленности» должны будут совершаться под прямым «наблюдением немецкого и японского верховных командований». Троцкисты не должны приступать ни к каким «практическим действиям» без предварительного согласия своих немецких и японских союзников.
Чтобы обеспечить себе полную поддержку со стороны Германии и Японии, без которых было бы «нелепостью думать, что можно прийти к власти», правотроцкистский блок должен быть готов к серьезным уступкам. Троцкий перечислил эти уступки: «Германии нужны сырье, продовольствие и рынки сбыта. Мы должны будем допустить ее к участию в эксплуатации руды, марганца, золота, нефти, апатитов и обязаться на определенный срок поставлять ей продовольствие и жиры по ценам ниже мировых.
Нам придется уступить Японии сахалинскую нефть и гарантировать ей поставку нефти в случае войны с Америкой. Мы также должны допустить ее к эксплуатации золота. Мы должны будем согласиться с требованием Германии не противодействовать ей в захвате придунайских стран и Балкан и не мешать Японии в захвате Китая. Неизбежно придется пойти на территориальные уступки… Придется уступить Японии Приморье и Приамурье, а Германии — Украину».
В письме намечался затем характер режима, который должен быть установлен в России после свержения советского правительства: «Надо понять, что без известного выравнивания социальной структуры СССР с капиталистическими державами правительство блока удержаться у власти и сохранить мир не сможет…
Допущение германского и японского капитала к эксплуатации СССР создаст крупные капиталистические интересы на советской территории. К ним потянутся в деревне те слои, которые не изжили капиталистической психологии и недовольны колхозами. Немцы и японцы потребуют от нас разряжения атмосферы в деревне, поэтому надо будет идти на уступки и допустить роспуск колхозов или выход из колхозов.
В новой России должны произойти резкие перемены — как политические, так и территориальные и экономические.
Ни о какой демократии речи быть не может. Рабочий класс прожил 18 лет революции, и у него аппетит громадный, а этого рабочего надо будет вернуть частью на частные фабрики, частью на государственные фабрики, которые будут находиться в состоянии тяжелейшей конкуренции с иностранным капиталом. Значит — будет крутое ухудшение положения рабочего класса. В деревне возобновится борьба бедноты и середняка против кулачества. И тогда, чтобы удержаться, нужна крепкая власть, независимо от того, какими формами это будет прикрыто».
Между тем Вторая мировая война, которая, по предсказанию Троцкого, должна была разразиться на полях Советской России в 1937 г., уже докатилась до Европы. События после вторжения Муссолини в Абиссинию развивались быстро. В марте 1936 г. Гитлер ремилитаризовал Рейнскую область. В июле фашисты нанесли удар в Испании, организовав путч испанских офицеров против республиканского правительства. Под предлогом «борьбы с большевизмом» и подавления «коммунистической революции» немецкие и итальянские войска высадились в Испании, чтобы поддержать офицерский мятеж. Лидер испанских фашистов генерал Франсиско Франко двинулся в поход на Мадрид. «Четыре колонны идут на Мадрид, — хвастался фашистский генерал Кейпо де Льяно в пьяном виде. — А пятая колонна встретит нас приветствием в самом городе!»
Так впервые родилось зловещее название «пятая колонна».
12 сентября того же года, обращаясь с речью к войскам, собравшимся на парад в Нюрнберге по случаю нацистского партийного съезда, Гитлер публично возвестил о своем намерении напасть на Советский Союз.
«Мы готовы в любой момент! — кричал Гитлер. — Я не потерплю разрушение и хаос у своего порога!.. Если бы у меня были Уральские горы с их неисчислимым богатством сырья, Сибирь с ее безграничными лесами и Украина с ее необозримыми пшеничными полями, Германия и национал-социалистское руководство утопали бы в изобилии!»
25 ноября 1936 г. нацистский министр иностранных дел Риббентроп и японский посол в Германии подписали в Берлине антикоминтерновский пакт, обязуясь объединить свои силы для совместной борьбы против «мирового большевизма».