Мама решила устроить нам небольшие каникулы и отвезти нас к морю, чтобы на свежем морском воздухе мы поскорее выздоровели. Мы скоро вернёмся. Спасибо Вам большое за открытки!
С любовью, Лили
В уголках письма, чтобы оно выглядело красивее, я нарисовала летающих ангелов, аккуратно их раскрасив, а рядом со своим именем – цветок лилии.
Затем, уткнувшись головой в колени, я стала придумывать план. Я услышала, как Пикси, ворочаясь в кроватке, что-то бормочет во сне. Я зашла в нашу спальню. Блисс с Бэкстером ещё спали, свернувшись калачиком, как две маленькие сони[15]. Пикси улыбнулась мне и подняла ручки вверх, чтобы я вынула её из кроватки.
Я её оттуда вытащила, крепко обняла и отнесла в туалет. Пока она там сидела, я стала играть в «Этого поросёночка» с её пальчиками на ногах, и, довольная, она захихикала, как будто это было новое развлечение.
– Ну всё, Пикси. Давай вымоем ручки и приготовим завтрак. Чего бы ты хотела вкусненького? Посмотрим – порошкового соуса, соли с перцем, маргарина… или мороженого?
– Мороженого! – закричала Пикси. – Мороженого, мороженого!
Бэкстер проснулся и, тоже услышав волшебное слово, примчался за нами в кухню.
– Эй, мальчик-соня, – воскликнула я, схватив его на руки и закружив.
Он прижался ко мне, как маленькая обезьянка, и потерся вихрастой головой о мою щёку.
– И почему только ты не бываешь таким ласковым целый день? Пошли, давай достань мороженое из морозилки.
Я суетилась, накрывая на стол, а малыши мне помогали. Когда двое других уже были готовы к завтраку, Блисс так и не появилась, поэтому я пошла за ней. Она всё ещё лежала в постели, свернувшись калачиком и прижимая к себе Безголовкина, но глаза у неё были открыты.
– Блисс, малышка, что случилось? Разве ты не хочешь пойти позавтракать мороженым? – удивилась я.
– Ты всё ещё на меня сердишься? – прошептала она.
– Ой, да я совсем на тебя не сержусь, родная! Прости, что нагрубила тебе вчера вечером!
Я крепко обняла сестрёнку:
– Я так люблю тебя, Блисс! Пойдём скорей завтракать, а то Бэкстер с Пикси съедят всё мороженое!
Я разрешила им доесть всю коробку мороженого и запить его банкой персикового компота.
– Ну вот! Хороший завтрак, правда?
– А можно нам сейчас хлопьев? – спросил Бэкстер.
– Нет, обжоркин, хлопья мы возьмём с собой. Я собираюсь припасти побольше еды. Пойди принеси мне мамину большую хозяйственную сумку!
– У нас будет пикник? – спросила Блисс.
– Да, много чудесных пикников!
– В волшебном саду?
– Устроим пикники по всему парку. Потому что… знаете что? Мы пойдём в поход прямо до субботы, пока мама не вернётся.
– В поход! – воскликнул Бэкстер, захлопав в ладоши. – А где наша палатка?
– Ты же знаешь, у нас нет палатки. Но мы возьмём подушки, одеяла и кухонную клеёнку, чтобы в случае дождя ею накрыться, – объяснила я, гордая тем, что сама всё придумала.
– А если мы пойдём в поход, там наползут всякие страшные жучки и пауки? – спросила Блисс. Она смотрела программу «Последний герой».
– Конечно, нет! Даже если какой-нибудь самый маленький муравьишка осмелится к нам подползти, я его тут же прихлопну, обещаю! – успокоила я сестрёнку.
– А олени?
– Ой, Блисс! Ты, наверное, единственная девочка в целом мире, которая боится оленей. Они такие милые, пугливые, нежные, ласковые!
– У них большие рога, – не унималась Блисс.
– Оленьи рога! – завопил Бэкстер. – Я большой и огромный папа-олень, а это мои рога, – и он поднял руки к голове, растопырил пальцы и зафыркал как олень. – А сейчас я на кого-то нападу. – И он бросился на Блисс, которая завизжала от ужаса.
– Прекрати сейчас же, Бэкстер! – схватив его, велела я.
Бэкстер сморщился и затих.
– Что случилось? Ты ведь не плачешь, правда?
– Нет! – закричал Бэкстер, хотя глаза у него были на мокром месте.
– Я ведь не сделала тебе больно. Я до тебя и не дотронулась! – увидев его слёзы, удивлённо воскликнула я. – В чём дело?
– Хочу к папе! – всхлипнул Бэкстер.
– Боже мой! – Я попыталась его обнять, но он меня оттолкнул.
– Не хочу к тебе! Хочу к папе!
Я села на табуретку. Провела пальцем по своей миске с мороженым и облизала его. Я не знала, что мне делать. У меня был телефон Мики. Ладно, он в Шотландии, но если бы я ему сказала, что мама уехала и бросила нас, он бы обязательно примчался, где бы ни был, несмотря ни на какую работу. Он любил Бэкстера. Я это знала. Он и Блисс любил, хотя та его раздражала. Ему нравилась Пикси. С ним они были бы в безопасности. А я нет. Мне очень не нравилось, как он на меня смотрел и кое-что из того, что он говорил. Когда мама была дома, всё было почти нормально. Без неё было бы гораздо страшнее.
Нет, с нами всё будет хорошо. Просто нам нужно на несколько дней спрятаться в парке, а потом наступит суббота, и мама вернётся.
В большую мамину хозяйственную сумку я стала упаковывать кукурузные хлопья, печенье, шоколад, яблоки, плавленые сырки и чипсы. Положила банки с кока-колой и «Лилт» в другую сумку и наполнила две пустые бутылки из-под лимонного напитка водой из-под крана. Вот! На два дня нам должно хватить. Сумки были очень тяжёлыми. Мне придётся повесить их на коляску Пикси. Нужно ещё запихнуть в коляску наши одеяла и подушки, не говоря уж о клеёнке. Итак, что нам ещё понадобится? Смена одежды для каждого, если снова попадём под дождь. И конечно, хорошо бы упаковать несколько пар трусов для Пикси, на всякий случай.
Я собрала одежду и осмотрела наши куртки. Я забыла их повесить, и они всё ещё валялись мокрой кучкой. Но было уже тепло. Можно было рассчитывать на то, что дождя не будет. Я нашла каждому по толстовке, потому что знала, что вечером будет прохладнее. Подумала, что не стоит беспокоиться по поводу пижам. Можно поспать и в одежде.
Приготовила сумку для наших любимых вещей. Упаковала свои открытки с ангелами, альбом для рисования, мелки, книгу сказок, Безголовкина, автопогрузчик и розовую пластиковую сумочку Пикси.
– Ну вот, – наконец произнесла я. – Давайте собирайтесь и наденьте толстовки.
– Слишком жарко! – возмутился Бэкстер.
– Да, но я не могу ещё и их нести со всеми этими сумками. И я хочу, чтобы ты нёс самую большую сумку, Бэкстер. Надеюсь, она для тебя не слишком тяжёлая.
– Тяжёлая?! Легкотня! Да мне проще простого её нести! – гордо заявил Бэкстер.
– А ты понесёшь наши любимые вещи, Блисс. Как думаешь, справишься?
– Надеюсь, – сказала Блисс. Она возилась со своей одеждой и с сомнением смотрела на кроссовки. Они набухли от грязи.
– Смотри! – сказала она, держа их от себя на расстоянии вытянутой руки.
– Всё нормально, мы просто счистим грязь. Сейчас это легко сделать – она затвердела. Вот, мы расстелим на полу газету, а ты их просто стукнешь одну о другую.
Не дожидаясь газеты, Бэкстер стал вытряхивать свои кроссовки, рассыпая повсюду грязь. Пикси сидела на полу и шевелила своими розовыми пальчиками.
– Без сапожек! – потребовала она.
– Ну иди и принеси свои туфельки, глупышка. Ты их сама сможешь надеть, потому что у них застёжки на липучках.
Пикси надела туфельки и неуверенно потопала.
Я внимательно посмотрела на неё:
– Ты их надела не на ту ногу, глупышка! Переодень! Сил моих больше нет!
Казалось, прошло несколько часов, прежде чем я их всех собрала. Когда мы наконец выходили из двери, мне пришла в голову ещё одна мысль. А что, если мама вернётся домой раньше, в пятницу? Она с ума сойдёт, если нас не будет на месте. Я вырвала ещё один драгоценный лист из своего альбома и нацарапала ей записку:
Помедлив, я оглядела квартиру.
Бэкстер с Блисс захотели написать печатными буквами свои имена, и Пикси тоже оставила свои каракули и крестик в знак поцелуя.
Потом я сложила письмо и положила его маме на подушку.
– Ну вот, – сказала я. – А теперь пошли.
Я оставила мистеру Эбботту письмо так, чтобы его было видно, в дверной щели для почты. Потом, не зная, как быть, я задержалась на две минуты перед дверью. Если я её закрою, назад мы не попадём. А если я её оставлю закрытой на задвижку, мистер Эбботт это заметит и решит, что что-то здесь не так.
– Как ты думаешь, что нам делать с дверью? – спросила я Блисс.
Она испуганно заморгала.
– Захлопнуть её? – спросила она. – Или оставить открытой?
– Да, ты сама-то как думаешь?
– Захлопни её! – потянув на себя дверь, предложил Бэкстер. По-моему, он хотел только повоображать, но потянул слишком сильно. Дверь с грохотом захлопнулась.
– Ну вот, это ты её захлопнул! – несправедливо обвинила я братишку.
– Хочу писать! – объявила Пикси, заёрзав в коляске.
– Ну, теперь уже нельзя. Придётся подождать, пока мы дойдём до парка. Ладно, пошли, все пошли!
Я очень быстро повезла коляску по галерее, шикая на близнецов, но старуха Кэт уже открыла свою дверь.
– Ребята, вам что, обязательно надо было так громко хлопать дверью? – спросила она, злобно глядя на нас. Изо рта у неё торчала сигарета – Кэт её не вынимала даже когда разговаривала, и она потешно двигалась то вверх, то вниз.
– Извините, Кэт, – сказала я, – быстро провозя мимо неё Пикси.
– А куда это вы, ребята, со всеми этими сумками собрались? – допытывалась Кэт.
– Мы… мы идём в прачечную самообслуживания, – ответила я.
– Похоже, вы собираетесь обстирать целую армию, – заявила Кэт, глядя на две торчащие из коляски сумки. – Ох уж это ваша мама! Даже малышей заставляет таскать тяжести!
Она ткнула пальцем в сумку Блисс и укололась об острые края моего альбома.
– А это что такое? Вы что, уже стали ходить в картонных трусах? – и сама захохотала над своей глупой шуткой, зажав во рту сигарету, которая задергалась, но не выпала. Может, Кэт приклеила её к нижней губе скотчем?
Я заставила себя ей улыбнуться:
– Это наши любимые игрушки, чтобы малыши не шумели в прачечной.