– Ты слышал отрывок из любимой молитвы Игнатия Лойолы. Мне она также нравится, поэтому и выбрал ее в качестве словесной привязки во время ритуала призвания. А вообще Смерти наплевать, какими именами ее называют и какие читают молитвы. Еще вопросы?
– Ты можешь оживить девушку, убитую Иниго Веласкесом? – жадно вглядываясь в безмятежное лицо некроманта, поинтересовался маг.
– Оживлять дано было лишь одному – Христу.
– Вызвать душу мертвеца сможешь? – исправился Мирослав. – И допросить?
– Если девушку убил вампир, а не демон, как тех, в холодильниках, да.
– Девушек убил демон? – Мирослав переглянулся с Киром.
– А я разве не сказал? – удивился вампир. – Впрочем, когда говорил, что их души похищены, я уже подразумевал это. Пленить душу по силам лишь демону.
– Некоторые колдуны вуду с тобой бы поспорили, – пробормотал маг.
Вампир смерил Мирослава ледяным взглядом и попросил не задерживать его. Молчаливый патологоанатом проводил посетителей в секционный зал и, сдернув с трупа простыню, отошел в сторону. Над телом уже поработали: следы скальпеля тщательно зашили, оставив на коже аккуратные стежки.
Легонько проведя кончиками пальцев по меловому лицу мертвой, Бруно спросил:
– Какие вопросы вы хотите задать ей?
– Пусть назовет свои имя, фамилию, дату рождения и место проживания, а еще пусть скажет, где искать ее родственников, – перечислил маг.
Вампир приподнял брови:
– Вы позвали меня, чтобы узнать ее анкетные данные?
– Мы не можем установить ее личность. Особенно важен возраст убитой с точностью вплоть до нескольких месяцев. Осмотр трупа не позволил узнать его.
– Конечно, ведь ее физическое состояние далеко от совершенства. Из-за того, что на ней кормились преступно много и часто, организм состарился и износился гораздо быстрее, чем полагается по биологическому возрасту. Не думаю, что из нее вообще собирались делать вампира.
– Если окажется, что девушка несовершеннолетняя, ты выступишь в суде против Веласкеса? – оживился Мирослав. – Твои слова – весомое обвинение.
– Нет, – лениво протянул вампир. – Какое мне дело до людишек? – И, склонившись над трупом, тихо произнес уже знакомые слова призыва.
Ничего не произошло. Маг одарил оборотня виновато-растерянной улыбкой.
Бруно вынул из рукава голубой рубашки, к слову отлично подчеркивающей глубину его глаз, узкий, короткий кинжал и провел по собственному запястью. Обмакнув конец оружия в темную кровь, коснулся бескровных губ и лба девушки. Несколько томительных секунд, и он повторил действия – с той лишь разницей, что своеобразной кистью стал указательный палец вампира.
Кирилл наблюдал за некромантом без содрогания, хотя от того, с какой неприкрытой нежностью тот прикасался к лицу трупа, по коже пробегали мурашки. Оборотень, по своей природе тянущийся к свету и жизни, не мог непредвзято оценить действия Бруно. Блондин – извращенец, тяготеющий к мертвым красоткам, а по-простому некрофил? Или он чтит смерть и относится к ней с уважением, как и полагается?
Вампир сложил руки на груди, наклонил голову и стал ждать. Вместе с ним и остальные.
– Что, и эта вне зоны доступа? – потеряв терпение, громко прошептал Мирослав.
– Нет, она здесь.
– Где? – сразу напрягся маг.
– За твоей спиной, – ответил Бруно и посмотрел повыше плеча Мирослава. – Спасибо, что отозвалась.
Магу еще не доводилось видеть неушедшие души, как не сталкивался он и с работой некроманта. Что уж было говорить о Кирилле. Оборотень почувствовал, как легкий холодок окутывает его кожу, и во все глаза уставился на пришедшую.
При жизни испитая едва не до конца, Эля выглядела скверно. После смерти ситуация ухудшилась: казалось, последние краски покинули ее лицо. От некогда пышущей здоровьем нимфетки, на свою беду привлекшей внимание вампира, осталась бледная тень.
– Где я? – Душа растерянно оглядывалась по сторонам.
– В морге, – невозмутимо ответил Бруно.
– Что случилось? Почему я здесь? – Голос девушки звучал надтреснуто и тонко.
– Ты умерла.
От резкости и холодности тона вздрогнул даже закаленный видом смертей оборотень.
– Нет, ты врешь, – покачала головой душа. – Я жива.
– Нет. Посмотри, вот твои бренные останки. Ты свободна от земных оков.
Девушка медленно подошла к столу. Долго вглядывалась в свое покромсанное патологоанатомом тело, а потом упрямо покачала головой:
– Это какой-то трюк… я жива, я не могла умереть. Ведь вы все врете, скажите мне правду!
Мужчины, окружавшие ее тело, молчали. И тогда Эля прикоснулась к своей физической оболочке. Прикоснулась – и тут же отдернула руку.
– Больно, – прошептали бескровные губы. – Это не ложь… я умерла… Но ведь он обещал, что со мной такого не случится.
– Кто обещал? – жестко потребовал ответа Бруно. – Твой хозяин? Он обещал, что обратит тебя?
Девушка слабо улыбнулась:
– Он сказал, что любит меня.
– Он солгал. Когда любят, не осушают до последней капли.
– Он уверил, что это облегчит мне переход…
– Переход на тот свет, – жестко обрубил вампир и потребовал: – Назови свое имя, возраст, место жительства, ближайшую родню.
– Зачем? – Эля подошла к Мирославу и дотронулась до его груди. Когда кисть прошла сквозь плоть, маг дернулся, но не сдвинулся с места, тогда как душа отшатнулась. – Зачем тебе мое имя?
– Разве ты не хочешь наказать за свою смерть Иниго Веласкеса? – не сдержался Мирослав.
Бруно сделал страшное лицо и показал магу кулак.
– Наказать? – удивилась Эля. – Нет… я хочу любить его, как и прежде. Ведь это возможно? Скажи мне, любимчик Смерти? Я могу быть рядом с ним?
– Нет, когда тело закопают в землю, за тобой придут, и ты отправишься туда, где решится твоя участь.
– А если я не хочу? – настаивала девушка.
– Ты можешь стать призраком, но для такого выбора у тебя нет достойных причин или незавершенных дел.
– А моя любовь? Разве она не достойная причина?! – возмутилась Эля.
– Чтобы остаться здесь, нет. – Блондин поражал своей безжалостностью.
Эля переменилась в лице. Миловидное лицо перекосила злоба.
– Но ведь она осталась из-за любви! – обвиняюще завопила мертвая, указывая куда-то за спину вампира. – Она вечно с тобой! Ходит за тобой второй тенью!
Бруно вздрогнул, но не обернулся и сдержанно возразил:
– Причины ее пребывания здесь тебя не касаются. Тебе придется уйти. Назови свое имя и дату рождения.
– Не хочу, – злорадно скривилась Эля. – Вы используете это во вред моему любимому. Нет, вы ничего не узнаете! Оставьте меня в покое! – И она заверещала. Издаваемый ею звук не походил на обыкновенный девичий визг. От него полопались лампы, пробирки на столах, зазвенела металлическая посуда. Оказавшиеся в кромешной темноте полуночники зажали уши. Эля кричала, выливая в крике свою боль, отчаяние и разочарование…
– Sancta Maria! Mater Dei! Ora pro nobis peccatoribus, nunc et in hora mortis nostrae![10] – голос Бруно пытался перекрыть вопли девушки.
Тишина. Благословенная, желанная тишина! Кир отвел руки от ушей – на пальцах осталась кровь.
– Ты молодец, маг, – язвительно произнес вампир, с трудом подавляя гнев. – В диалог вызывающего и призванной никто не должен вмешиваться. Иначе власть некроманта над душой ослабевает.
– Но ведь я не знал! Надо было предупреждать! – оправдывался Мирослав.
– Надо было учить теорию, – презрительно бросил вампир и отправился в сторону выхода. – Примите мои поздравления, вы заимели милого, но чуточку истеричного призрака!
И, рассмеявшись собственной шутке, Бруно хлопнул дверью.
Сидя на заднем сиденье внедорожника, Лиля думала о чем угодно, но только не об опасности. Разве есть повод для беспокойства? Она кого-то убила? Нет. Она даже не понимает, о каком оборотне идет речь! А противные конвоиры хранят гордое молчание, не отвечая ни на один ее вопрос.
Хоть разрешили сделать телефонный звонок. Услышав взволнованный голос Лили, Кир встревожился, а узнав, что ее задержали оборотни, тотчас успокоился. Лишь потребовал передать телефон кому-нибудь из вервольфов. Переговорив с главным в парочке, которая пришла за Лилей, Кирилл попросил девушку ни о чем не волноваться.
Сообщив Киру о своем задержании, девушка больше и не беспокоилась о своей судьбе. Однако быть зажатой между мускулистыми неразговорчивыми оборотнями, недружелюбно к ней настроенными, приятного мало. И Лиля надеялась, что Кирилл быстро разберется с тем придурком, который отдал приказ о ее аресте. Как-никак Кир – возможный преемник Вожака, с его мнением должны считаться.
По правилам, полагалось звонить главе Совета магов, но Мирослав будил в ней нехорошие подозрения, и девушка не хотела его помощи. Подумать только, между главным колдуном города и его фактической подчиненной встала пуговица! Лиля, не сдержавшись, хихикнула забавной мысли, молодой оборотень, занявший место возле водителя, покосился на нее, но промолчал.
Лиля до последнего не подозревала, что ее везут в резиденцию Вожака Круга. Похоже, придурок, приказавший задержать ее, находился на высокой ступеньке иерархии оборотней.
Как и вампиры, оборотни предпочитали уединение, и желательно, чтобы к нему прилагался простор. Джип выехал за город, и Лиля снова ощутила цепкие ручки беспокойства, которые не собирались так просто отпускать свою жертву. Оборотни – справедливый народ, намного демократичней вампиров, а порой и магов. И все-таки бурная фантазия нарисовала Лиле дикую картину: ее завозят в самый дремучий уголок лиственного леса и благополучно прикапывают без суда и следствия.
Передернув плечами, девушка решила избавиться от навязчивых страшилок, настырно лезших в голову, единственно верным способом – болтовней. Благо более внимательных слушателей, чем конвоиры, еще нужно было поискать.
– Странная погода, да? Задождило, как по спецзаказу. Как думаете, не проплатили ли вампы такую погодку магам-погодникам?