ние от его ласк. – Но ничего не поделаешь… Твоя бабушка рассердится.
– Тогда позже буду ждать тебя в зале для танцев, – шепнул он, с заметной неохотой отпуская меня, и начал одеваться. Я скользнула в ванную комнату. Вода успела остыть, но сейчас это оказалось к лучшему – хотелось охладить и разгоряченное тело, и полные смятения мысли.
Разумеется, Ортензия пребывала не в духе, даже возвращение внука ее, похоже, не слишком обрадовало. Может быть, потому, что приближалась еще одна, уже более долгая, разлука? Под кислым взглядом герцогини я снова перемерила все платья одно за другим и лишь после ее милостивого кивка смогла уйти в кухню, чтобы немного перекусить. Луиджи, как обычно, крутился возле поварихи. Заметив его скверное настроение, я поинтересовалась, в чем дело.
– Не хочу, чтобы вы уезжали, – простодушно ответил мальчик, и у меня потеплело на душе. Хоть кто-то здесь по-настоящему ко мне привязан! – Почему нельзя с вами?
– Я вернусь, – заверила его и ласково потрепала взлохмаченную макушку. – Что тебе привезти из столицы? Подумай, пока есть время.
– Хорошо, – повеселел он.
– Вот и молодец!
– Не слишком ли вы его балуете? – пробурчала услышавшая наш разговор повариха, неодобрительно поджав губы. – Он ведь всего лишь младший внук экономки. А вы – жена самого герцога!
– Не слишком, – произнесла я. – Детей нужно баловать. С обидами и несправедливостью они еще успеют столкнуться.
– А по мне, пусть уж сразу узнают, что мир недобр, – хмыкнула женщина. – Чем раньше, тем лучше. Сами поплачут, сами и успокоятся.
– Что ж, можете рассуждать по-своему, а у меня другое мнение, – возразила я решительно и снова погладила Луиджи по голове. Аппетит совсем пропал. – Отдохни сегодня от занятий, ладно?
Зал для танцев, который мне показывали во время экскурсии по замку, оказался пуст. Но ждать долго не пришлось. Себастьян вошел, остановился у двери, посмотрел на меня. Я вдруг пожалела, что не надела одно из новых платьев. Тогда можно было бы представить, что мы на королевском балу.
– Ты ведь не думаешь, что я пошутил насчет урока танцев? – проговорил он, приблизившись ко мне. – Думаю, для начала можно попробовать без музыки. Дай мне руку.
Я послушно вложила пальцы в его ладонь и сделала шаг навстречу. Герцог притянул меня к себе.
– Обычно танцующие не стоят так близко, – заметил он.
– Тогда почему мы нарушаем правила? – осведомилась я.
– Не могу удержаться, – услышала в ответ и постаралась отогнать подальше навязчивую мысль о том, что, возможно, когда-то Себастьян и Виенне говорил то же самое. И так же обнимал ее талию, как сейчас мою. И так же уверенно кружил в танце, все больше сокращая дистанцию. Должно быть, он почувствовал мою скованность, потому что остановился и заглянул в глаза. – Что случилось, тебе не нравится?
– Все в порядке, – откликнулась я. Не говорить же о том, что впервые испытала болезненные укусы того чувства, которое в книгах называлось ревностью? Я подозревала, что после новой встречи с баронессой де Кастеллано будет еще хуже.
Возвращаясь к себе, услышала за дверью негромкий шорох. Рассчитывала увидеть убирающую в комнате горничную, но вместо нее передо мной предстал смущенный Луиджи, безуспешно пытавшийся спрятаться за занавеской. В смуглой руке он сжимал букет, который был почти точной копией того, что я уже нашла здесь однажды.
– Ты?! – удивленно вздернула брови.
– Пожалуйста, не сердитесь, ваша светлость! – отозвался мальчишка. – Я не думал, что вы меня застанете! Это сюрприз!
– Сюрприз для меня? – уточнила я.
– Для кого же еще?
– Значит, и те цветы… И голубку… – Я оглянулась на клетку с птицей. – Все принес ты?
– Да, ваша светлость! – закивал мальчик. – Но я не сам все придумал! Меня попросили…
– И кто же? – нахмурилась я.
– Так и знал, что наша хитрость раскроется, – проговорил за моей спиной герцог. Я даже дверь не прикрыла, так что наш разговор с внуком экономки он наверняка слышал. – Помнишь, что я тебе говорил, Луиджи? Все тайное непременно становится явным. Можешь идти.
Мальчик оставил букет на столике и выскользнул из комнаты, а я обернулась к мужу, который с улыбкой смотрел на меня, прислонившись к стене и сложив руки на груди.
– Так, значит, Луиджи передавал мне подарки от тебя?
– Разве эти подношения не пришлись тебе по душе? – спросил он.
– Мне нравятся цветы, – ответила я. – Но голубка… Разве она не тоскует в неволе? Может быть, выпустим ее? – предложила осторожно. Но Себастьян в ответ лишь покачал головой. – Почему нельзя?
– На свободе она уже не выживет, – объяснил он. – Прирученные домашние голуби – совсем не то же самое, что дикие. Да и опасностей хватает, в наших краях водятся хищные птицы, которые с легкостью могут ее поймать.
Мне вдруг подумалось, что такие же слова говорят девушкам, чтобы не позволять им выходить из дома без сопровождения. На дорогах полно разбойников, для которых любая одинокая путница – желанная добыча. А если она в карете, как я на пути из обители, то ее можно еще и выгодно ограбить.
– Если голубка тебя печалит, я прикажу слугам унести клетку, – произнес герцог, но я покачала головой.
– Пусть остается, главное, чтобы ее не забывали кормить, когда мы уедем.
– Не волнуйся, не забудут, – заверил меня муж, обнимая. Я прижалась щекой к его плечу, позволив себе на несколько мгновений расслабиться и отогнать дурные мысли. Янис прав – нужно дождаться подходящего момента, чтобы поговорить с супругом обо всем, что тяжелым камнем легло на сердце.
В дорогу мы отправились на следующий день. С нами поехал не только хальфданец, но и господин Гаттини, который после того прерванного разговора даже не смотрел в мою сторону. Должно быть, Себастьян не на шутку укорил его за длинный язык, и я чувствовала себя виноватой из-за того, что пыталась разговорить поверенного и узнать побольше о прошлом семьи де Россо, частью которой стала.
Я с любопытством смотрела в окно кареты, отмечая, как наступившая осень потихоньку отнимает бразды правления у долгого южного лета. Под копытами лошадей негромко шуршали пожелтевшие листья, пестрым ковром устилавшие путь. Даже дышалось по-другому – свободнее, легче, полной грудью.
Вспомнилось, как расставалась с нами Ортензия де Россо. Она даже не обняла внука на прощанье, хотя, разумеется, знала, что уезжаем мы надолго и возвратимся в замок нескоро. Экономка и та не удержалась от всхлипываний и вздохов, а бабушка герцога и слезинки не проронила. Однако сам он к такому наверняка привык, поскольку не казался огорченным. Луиджи, прощаясь со мной, расплакался, и я клятвенно пообещала ему, что, когда вернусь, непременно продолжу уроки.
На ночевку мы остановились на постоялом дворе, где нас встретили радушно, словно особ королевской крови, и вовсю расстарались, чтобы угостить повкуснее и устроить поудобнее. После сытного ужина я сразу же заснула и даже не услышала, как ложился спать Себастьян, с которым мы ночевали в одной комнате. А утром нас накормили завтраком, и отдохнувшие за ночь лошади потянули карету дальше, к столице Ирстании.
Я бы солгала, если бы сказала, что совершенно не тревожилась из-за будущего. Страшило все – и представление ко двору, и вероятность того, что снова придется встретиться с баронессой де Кастеллано, и опасение нечаянно выдать себя. Хорошо, что Янис поехал с нами, и я втайне надеялась, что у меня будет возможность возобновить наши занятия с северным колдуном.
Мой новый гардероб мы везли с собой, но в дорогу я надела старое платье, которое не жаль было помять. Несмотря на то что путешествовать осенью оказалось легче, чем летом, я потихоньку мечтала о горячей ванне и мягкой постели, в которой так приятно вытянуть затекшие ноги. И, когда впереди показались очертания городских ворот и башен, с облегчением выдохнула, предвкушая долгожданный отдых в столичном особняке герцога де Россо.
Глава 33
Я никогда прежде не бывала в больших городах. Стены и внутренний двор обители да окруженный дикой природой замок де Россо – вот и все места, что я знала. А потому сейчас прильнула к окну кареты и жадно разглядывала все вокруг, позабыв про уставшие от неподвижного сидения ноги.
А посмотреть было на что. Столица неумолчно гудела, ошеломляла, кружила голову. Виды, звуки, запахи – все казалось иным, совсем не похожим на привычное. Крутились на ветру флюгеры с условными эмблемами ремесел. У сапожника, например, флюгер изображал щегольской сапожок с загнутым носом и высоким каблуком, а на крыше булочной красовался огромный крендель.
Улицы утопали в цветах, которые продавали женщины в ярких платьях и белых чепчиках. Торговки что-то шумно выкрикивали. Прислушавшись, я поняла, что речь идет о короле и его невесте. Приветствуя их близкое обручение, горожане несли во дворец подарки. Значит, помолвка еще не состоялась? И мы на нее успеем!
Наша карета выехала на площадь. Там выступали уличные музыканты. Слышалось на диво стройное пение, а собравшиеся вокруг артистов зрители бросали в шляпу улыбчивого молодого человека мелкие монеты. Некоторые, ничуть не стесняясь, пустились в пляс, радуясь то ли таланту исполнителей, то ли хорошей погоде, то ли приближающемуся событию, радостному для короля Арнальдо, а может быть, всему сразу. Промелькнуло сожаление, что нельзя присоединиться к этим людям и, приподняв юбки, чтобы не наступить на них, закружиться на светлых камнях, которыми была вымощена площадь. В одиночку или вместе с герцогом, ведь некоторым танцевальным правилам и движениям он меня обучил.
Подавив вздох, я снова завертела головой, то и дело подмечая что-то новое. То причудливый букет в руках продавщицы цветов, на который бросала мечтательные взгляды пухленькая девушка, неспешно прогуливающаяся под руку с юношей ее лет – должно быть, кузеном или женихом. То стайку ребятишек, разместившихся возле бакалейной лавки и с аппетитом уплетавших свежие пряники.
Должно быть, здесь тоже слышали о разбойниках, но от столицы оставалось впечатление, что все опасности остались позади. Постепенно и я начинала ощущать, как в мою кровь проникает праздничная беззаботность, как желание отдохнуть с дороги сменяется другим – отправиться на прогулку и никуда не спешить, разглядывая столичных жителей, фасады их домов и прочие чудеса, которые хранил шумный большой город. Я так засмотрелась, что не сразу услышала голос поверенного.