Оставшись совершенно обнаженным, Римман выпрямился, и, замерев, стал скользить по моему телу взглядом, полным темного вожделения. Его глаза не пропустили ни единого сантиметра моего тела, тщательно изучая и ощущаясь так, словно это его горячий рот поглощал и зажигал мою кожу. Когда его глаза встретились опять с моими, в них полыхало неприкрытое чувство собственника, имеющего исключительные и неоспоримые права на все, что он желает со мной сделать. И меня буквально затрясло от этого взгляда, и бедра сжались от мучительной боли и чувства пустоты внутри.
— Никого никогда не было в моем доме и в моей постели, Ники, — вдруг хрипло сказал он.
Больше он не произнес ни слова, а просто приблизился ко мне и, обхватив за талию, оторвал от пола, вжав в себя и сделав несколько шагов, поставил перед зеркалом. Развернув меня к нему лицом, схватил меня за руки и заставил опереться ладонями о его гладкую холодную поверхность.
— Ты не закроешь глаза, Ники. Ни на секунду! — резко выдохнул он в моё ухо и нажал на поясницу, принуждая прогнуться.
Его огромные ладони накрыли мои ягодицы и сжали их до боли несколько раз, заставляя застонать и делая у меня все внутри еще в разы горячее и влажнее. Потом каждая его рука пустилась в сольный танец по моему телу. Я не отрываясь наблюдала в зеркале, как одна поднялась к моей груди и накрыла её, и моя бледная кожа словно светилась из-под клетки его смуглых пальцев. Мои соски опять мучительно запульсировали, будто на них опять был язык и зубы Риммана. Я выгнулась, отдавая себя еще больше в его власть и желая её отчаянно сильно.
Но когда его вторая рука соскользнула по моему животу к лону, я дернулась, ударяясь головой о его грудь и громко вскрикивая. Одно его касание — и я уже на грани. Я задрожала, желая ощутить такой желанный взрыв прямо сию секунду. Но рука Риммана поднялась опять на мой живот.
— Глаза, Ники! — прорычал он сквозь зубы у моей щеки.
Я с огромным трудом заставила свои веки подняться, не особо понимая, чего он от меня требует.
— Вот так, моя принцесса, — и его рука вернулась так быстро, что я даже вдох сделать не успела.
Жесткие пальцы скользнули в меня, растягивая и лаская, и хватило всего нескольких его движений, чтобы я отчаянно закричала, и мои ноги подогнулись. Римман впился своими сильными руками в мои бедра, не давая упасть и буквально насаживая меня на себя.
Волна дикого оргазма не дала мне сжаться от воспоминания о прошлой боли, потому что в этом момент я не помнила даже своего имени. Римман замер, и наши взгляды встретились в зеркале. Мой — совершенно пьяный и его — яростно-голодный. Боли не было совсем. И он ощущался внутри совсем по-другому. Так, словно заполнил собою всю меня до такой степени, что еще чуть-чуть, и я бы кричала уже о не от шокирующего удовольствия.
— Тебе больно, Ники? — прохрипел Римман, двинувшись лишь слегка внутри, но даже это крошечное скольжение сбило моё дыхание.
— Не-е-ет! — ответила я, напряженно прислушиваясь к тому, что творилось с моим телом.
— Чего ты хочешь, моя принцесса? — повторил Римман свой вопрос и двинул бедра назад, почти покидая моё тело.
Неожиданно меня накрыл страх лишиться тех ощущений, что он давал мне прямо сейчас, и я жалобно заскулила, извиваясь в его руках.
— Нет, Рим! Я хочу, чтобы ты вернулся! — умоляла его я. — Прямо сейчас, хочу всего тебя внутри.
— Ну, тогда держись, Ники. Не обещаю быть ласковым котиком, — и он толкнулся в меня резче и до упора, вырвав хриплый стон. — Ты меня совершенно лишаешь разума. Так что придется тебе принять все, что я дам.
Римман зарычал глухо и протяжно и стал двигаться во все нарастающем темпе. Я не могла оторваться от отражения наших тел в зеркале. Римман удерживал меня на месте так крепко, что его пальцы впились в мою плоть до онемения. Его ритмичные движения становились все быстрее и жестче, и это скручивало внутри меня все в желании кричать и требовать от него еще большего. Вид содрогающихся тел в зеркале, звук влажного соприкосновения кожи, запах секса и пота, и нарастающее низкое рычание Риммана за моей спиной, все это словно распирало меня изнутри, с каждой секундой все больше и грозясь просто разорвать в любой момент.
Темп Риммана стал просто безумным, и я уже совсем потеряла себя, балансируя на тончайшем острие, крича от болезненного предвкушения наслаждения. Я тянулась за ним, двигаясь навстречу наполняющему меня мужчине и буквально умирала, не в силах дотянуться.
Рычание Риммана превратилось в иступленный рёв, и он врезался в меня просто безжалостно. Неожиданно его зубы впились в моё плечо, а пальцы, скользнув вниз, нажали на какую-то точку, и я забилась в жесткой судороге, хрипя и задыхаясь. Зубы на плече сжались сильнее, добавляя еще больше восхитительной боли к рвущему меня на части наслаждению, и Римман, ворвавшись в меня до предела, замер, содрогаясь в собственном финале.
Глава 15
Мои веки закрывались, а руки и ноги дрожали, и единственной опорой сейчас была мощное тело Риммана, по которому все еще пробегали судороги угасающей страсти.
— Ники, — прошептал Римман и замер, словно боясь выпустить наружу то, что рвалось из него. Я снова поймала в зеркале его взгляд, все еще затуманенный наслаждением, но при этом такой нуждающийся и почти отчаянный. Это неожиданное откровение длилось лишь секунду, а затем он зарылся лицом в мои волосы, целуя и словно желая скрыть свою уязвимость.
— Я не сделал тебе больно, Ники? — хрипло спросил Римман.
— Нет. Это было… совсем по другому… Не так, как в первый раз.
— Лучше или хуже? — Римман опять подхватил меня как куклу и понёс в душ.
Кажется, кто-то явно напрашивается на комплименты.
— Ты же знаешь, что лучше, — странно, но вспыхнувшее смущение быстро осело, смытое новой волной желания.
Боже мой, моё тело еще даже не остыло от предыдущего раза, а стоило Римману заговорить со мной от этом, и я снова завожусь. Интересно, это хоть нормально?
— Да, я знаю, моя принцесса. Но хотел это услышать еще и от тебя, — нагло ухмыльнулся Римман.
— Даже не могу понять, чего мне больше хочется, когда ты такой самодовольный — поцеловать тебя или морду твою наглую расцарапать, — ляпнула я и тут же в испуге прикусила язык.
Вдруг Римман опять сейчас придет в ярость, и конец нашей идиллии. Но Римман только шире улыбнулся и приблизил свое лицо к моему, касаясь моих губ.
— Думаю, лучше поцеловать, моя сладкая кошечка. Потому как для жестких игр ты еще не готова, — и опять эта улыбка, от которой у меня захватывает дух.
Рим зашел со мной на руках в кабинку и опустил на пол. Из комнаты донесся звук его мобильника. Римман напрягся и посмотрел на меня.
— Иди, тебе нужно ответить, — сказала я.
— Пошли все на хрен. Я не хочу от тебя отрываться, Ники. Я ждал тебя слишком долго.
Не знаю, значат ли эти слова что-то особенное для самого Риммана, но в моей груди словно все расширилось, причиняя острую радость и сладкую боль. Я смотрела в серые глаза Риммана и уже понимала, что, чем бы всё происходящее ни было для него, для меня это больше не было сделкой. Да чего себе врать-то. Никогда не было. Римман был слишком многим для меня. Теплом, утешением, убежищем в детстве. Воспоминанием и образом, который так и не дал мне ни сблизиться, ни полюбить другого мужчину в юности. А сейчас… Мне стало неожиданно страшно позволить себе думать, чем он сумел стать для меня за эти дни.
Грубый, жестокий, страстный, сильный и неожиданно уязвимый и нуждающийся во мне. Вызывающий во мне желание, по силе сравнимое только с дикой стихией. Тот, кого я хочу всем своим существом и, наверное, всегда хотела, потому и не отзывались ни моё тело, ни моя душа ни на кого другого. Он для меня… всё.
Я опустила глаза, боясь, что он прочтет в них и моё признание и мой от этого страх. Ведь я даже не представляю, кто я для него. Что-то значу, или он, как и предлагал, просто пытается сделать наше совместное пребывание сносным. Я не знаю правил этой игры и не могу понять — то, что мелькает в его глазах, это искреннее чувство, то же самое, что рвется из меня, или это обычная мужская игра, то, что они делают, чтобы просто угодить партнерше? Могу ли я спросить его об этом прямо, или это может снова оттолкнуть его и сделать снова злым и циничным?
— Ники… — в голосе Риммана зазвучала нотка беспокойства. — Ты себя нормально чувствуешь? Что-то не так?
Он обхватил моё лицо и поднял навстречу своему испытующему взгляду.
Я проглотила свои чувства и сомнения и улыбнулась.
— Могу теперь я вымыть тебя? — спросила и тут же увидела, как резко расширились его зрачки, и Римман резко втянул воздух.
— Ники, ты с огнем играешь! Если коснешься меня, мы покинем эту кабинку, только когда жабры отрастут.
Из комнаты раз за разом упорно звучала мелодия телефона.
— Достали! — рыкнул Римман и, резко открыв дверцу, выскочил из кабинки.
И тут во мне словно щелчком включили извечный инстинкт хищника — преследование.
— Ты сбегаешь от меня! — сказала я раньше, чем поняла, что делаю.
Римман как на стену налетел и медленно повернулся, приподняв удивленно бровь.
— Что ты сказала, моя принцесса? — его глаза сузились, так, словно желали прожечь во мне дыру.
Я нервно сглотнула, но отступать, похоже, было поздно.
— Я сказала, что ты сбегаешь от меня, — не слишком уверенно повторила я и тут же оказалась прижата к кафельной стене, и от неожиданности жалобный вздох вырвался из моей груди.
— Глупая моя Ники! — прошептал Римман, прикусывая мои губы и обхватывая ягодицы, резко приподнимая. — Я не сбегаю, а даю тебе передышку. Но раз тебе она не нужна…
И он оказался во мне мгновенно, заставляя закричать от этого дерзкого вторжения.