Римман терся об меня с закрытыми глазами и издавал звуки, очень похожие на мурлыканье. Рассеянная улыбка блуждала по его расслабленному лицу и пробуждала во мне странное смятение. Я все еще злилась на него, а перепады его настроения приводили меня в недоумение и смятение, но сопротивляться его немыслимому обаянию прямо сейчас, когда он был таким мягким и сосредоточенным на мне, было невозможно. Честно сказать, мне больше всего хотелось гостеприимно раздвинуть перед ним бедра и снова забыть весь мир с его проблемами, очутившись в центре только нашей замкнутой Вселенной, наполненной ощущениями, запахами и звуками, взрывающими мозг.
Но я точно знала, что как только вернусь из этого полета, все вопросы атакуют меня с новой силой, причиняя все больше боли. Я, может, и совершенно неопытна в отношениях, но прекрасно понимаю, что слова, сказанные мужчиной в пылу страсти, когда его тело еще не остыло от наслаждения, нельзя назвать адекватными. Ведь я сама бы пообещала Риму все, что угодно, когда он доводил меня до той сладкой и болезненной невменяемости.
— Это не тебе решать, — огрызнулась я. — Отпусти, мне в туалет нужно.
Римман разжал объятья, и я сползла с кровати. Но он тут же поднялся и пошёл за мною следом, словно привязанный.
— Рим, тебе не кажется, что мне нужно немного уединения? — спросила я, потому что вид его обнаженного тела в ярком солнечном свете мешал моим попыткам сосредоточиться.
Он как-то слегка растеряно моргнул и остался перед дверью. Пока я умывалась, то услышала, как по дому разнесся звук дверного звонка, а потом был стук в дверь.
— Ники, там кто-то пришел, — сказал Римман через дверь. — Если это опять этот заносчивый ублюдок, то просто так он уже не уйдет.
Я выскочила из ванной, как ужаленная.
— Рим, что ты собрался сделать?
— Более доходчиво объяснить этому высокомерному засранцу, что ему ты никогда не достанешься, и пусть валит домой с моей земли, если еще жить хочет! — раздраженно рыкнул Римман.
— Может, мне это лучше самой сделать? — я прислушалась к настойчивому стуку.
— Что, боишься, что я раню его нежное самолюбие? Или не хочешь сжигать все мосты? — угрожающе сузил глаза Римман.
— Рим, ты ведешь себя как дурак и параноик! — не сдержалась я.
Римман резко приблизился, мгновенно сбрасывая с себя сонную расслабленность, становясь опасным хищником.
— Правда? — ноздри мужчины гневно дернулись. — Только даже если я тысячу раз дурак и миллион раз параноик, то это не меняет того факта, что отдавать я тебя никому не намерен.
— В самом деле? И что это, по-твоему, для меня должно значить? Что я не безразлична тебе? Или что ты просто не делишь игрушки с другими? — подошла к нему вплотную я.
— Босс! — раздался крик снизу. — Тут к тебе из органов пришли!
Я уставилась на Риммана, забыв все, что хотела сказать или спросить.
— Ко мне или к Доминике? — крикнул Римман.
— Спрашивают тебя, — ответили снизу.
— Пусть заходят на кухню, я сейчас спущусь.
— Нужно Леону позвонить, — я пошла вслед за Римманом в комнату и наблюдала, как он одевается.
— Да не стоит заморачиваться! Опять, небось, с вопросами.
Римман обнял меня и игриво потерся бедрами. Я не смогла сдержать удивленного вздоха. Кто этот мужчина передо мной, и куда опять девался вечно рычащий Римман?
— Я освобожусь от них и, думаю, нам нужно поговорить. Самое время, Ники, внести конкретность в наше будущее, чтобы ты больше не задавала глупых вопросов.
— В наше будущее?
— В наше, в наше, моя дикая кошечка, — нагло оскалился он. — Я-то, наивный, думал, что ты у меня домашняя киска, а ты просто бешеная зверюга.
И Римман взял мою руку и потерся об неё щекой, на которой остались следы от моих когтей.
— Спускайся, когда будешь готова. Не хочу, чтобы ты голодала.
Римман, довольно усмехаясь, прошелся голодным взглядом по моему обнаженному телу, и я ощутила, как от этого твердеют мои соски. Ухмылка пропала с лица Риммана, и он тяжко сглотнул и облизнулся.
— Я постараюсь спровадить их как можно быстрее, — севшим голосом сказал он и провел, едва касаясь пальцами, от моей шеи до низа живота, прикрывая глаза.
Оставшись одна, я все же набрала Леона.
— М-м-м-м, Доминика, детка, что случилось? — сонно пробормотал он в трубку. — Ты в порядке?
— А почему нет? — потом меня осенило. — Вы с Римманом вчера вместе веселились?
— Доминика, я своих не сдаю, но, поверь, такого отстоя я еще не видел. Не знаю, что там у вас случилось, но ты, пожалуйста, больше так не делай. Я сколько помню Риммана, таким его ни разу не видел.
— А что так? Он разочаровал всех шлюх в окрестностях? — вот теперь во мне, похоже, откуда-то вынырнула стерва.
— Э-э-э-э, я не буду отвечать на этот вопрос. Имею право по закону. Могу только сказать, что тебе в этом смысле переживать не о чём. И, похоже, это очень надолго.
— Адвокат дьявола, тоже мне! — фыркнула я. — Леон, послушай, к нам полицейские пришли.
— Что? По какому вопросу? — тон Локи разительно поменялся, я так и видела, как он весь собрался.
— Я не знаю. Я еще не спускалась. Рим сказал ничего страшного и велел тебе не звонить.
— Вот дебил, Господи, прости! Ники, спускайся к этому психу и следи, чтобы он не исполнил ничего. Я уже еду.
Я быстро оделась и сбежала вниз. И застала Риммана в дверях, надевающим куртку. Рядом стояли двое полицейских в форме и один в штатском.
— Что случилось? Рим, ты куда? — встревоженно спросила.
— Ники, все нормально. Без меня из дома ни на шаг, ясно?
Римман пытался сделать беззаботное лицо, но я видела, что за этой ширмой скрывается беспокойство.
— Рим, что происходит? — я посмотрела на полицейских.
— Господин Равьёзо задержан по подозрению в убийстве Темиза Сароева, — официальным тоном ответил мне полицейский.
— Что? — я пораженно уставилась на Риммана. — Темиза убили?
Римман шагнул ко мне и обнял за плечи.
— Ники, я не при чем. Сиди тихо. Леон о тебе позаботится.
— Рим!!!
— Ники, все будет нормально! У них ничего на меня нет.
Я видела, что Римман старается успокоить меня, но сам весь уже как взведенная пружина. И тут я поняла, что, скажи я сейчас лишнее слово или поддайся эмоциям, он наплюет на все и расшвыряет всех, чтобы остаться и утихомирить меня. Его глаза пытливо контролировали моё состояние, и я скрыла разгорающуюся панику во взгляде, чтобы избежать вспышки его защитных инстинктов.
— Ладно, Рим. Я жду тебя дома, — я отступила, подавляя желание броситься следом и цепляться за него.
Полицейский в штатском ухмыльнулся, и они вышли, оставив меня пялиться на закрывшуюся дверь.
Опять меня посетило чувство, что я теряюсь, одна, в злобно настроенном и пугающем меня мире, полном чужих людей, которым на меня наплевать. Усилием воли я отодвинула это ощущение.
Опомнившись, дрожащими руками опять набрала Локи.
— Леон, они его забрали! — стараясь звучать спокойно, сказала я.
— Обвинение? — сухой, деловой тон Локи помогал мне удержаться от слёз.
— Они сказали, что Темиз, мой жених бывший, убит. И Рим подозреваемый.
Локи выдал такую многоэтажную конструкцию из мата, что у меня дух перехватило.
— Вот ведь чувствовал, что нельзя его отпускать! Неужели он все-таки вчера к нему поперся? — зарычал Локи.
— Что? Что ты имеешь в виду, Леон?
Но, похоже, просвещать на эту тему Локи меня пока не собирался.
— Так, Доминика, я к ментам, а ты сядь и сиди тихонько. Я все узнаю и вернусь.
— Да что вы мне все указываете! — слёзы переплавились в злость.
— Доминика, цыц! Сейчас мне еще тебя с истерикой не хватало. Я все узнаю и вернусь. Сиди и жди!
— Прекрати мне указывать, что делать, Локи! — заорала я на него.
— Доминика, сейчас же успокойся! Ты должна тихо сидеть дома и ждать, поверь мне. Я вытащу Риммана в любом случае. Все, что ты можешь сделать прямо сейчас — это ждать. Просто подумай, что устроит Рим, если до него дойдет, что ты шляешься где-то по городу без достойной защиты. Он от полицейского отделения камня на камне не оставит. Нам это нужно?
— Нет.
— К тому же мы не должны упускать из виду возможность того, что это провокация, чтобы заставить тебя выбраться из-под защиты Риммана. Так что умоляю — просто сохраняй спокойствие.
— Хорошо. Я сижу и жду, — смирилась я.
— Умница, девочка.
И Леон отключился, прежде чем я смогла запретить ему называть меня так.
Я металась по дому, чувствуя себя как в клетке. Наши отношения с Римманом отошли для меня сейчас на второй план. В моей голове не укладывалось, что Темиз мертв. У меня никогда не было к нему каких-то трепетных чувств или сильной привязанности. Для этого мы, собственно, даже не были достаточно знакомы. Я никогда не была в него влюблена. Даже подростком, когда, вроде, чтобы увлечься много не надо, я никогда не испытывала ни волнения, ни смущения в его присутствии. Хотя он был, несомненно, красив и окружен аурой чисто мужского притяжения, и я видела, как на него смотрят девушки. Мы мало общались. Пока я была еще ребенком, понятно, что он не очень понимал, о чем ему — парню, у которого уже гормоны бьют через край, говорить с сопливой девчонкой. Но и когда я стала старше, мало что изменилось. К тому же Ариман никогда не оставлял нас наедине. Поэтому наше общение было всегда чисто формальным и ограничивалось вежливыми и ничего не значащими вопросами-ответами.
Он был для меня чужим, но это не значит, что я не переживала сейчас факт его смерти. Осознание того, что вчера еще он стоял на этой кухне, как всегда безупречный и холодно-надменный, а теперь его больше нет, не укладывалось пока в моей голове.