Хочу её любую.
Тело стало просто жесткой пружиной от вожделения и нетерпения, и я помчался дальше.
Следы привели меня к местному озерцу, и тут рядом с запахом Ники я почуял запах мальчишки соседа и почувствовал, как злость и ревность затапливают меня, как приливная волна. Она пришла сюда, чтобы увидеть его? Какого хрена происходит? Почему после всего она опять пошла к нему?
Взревев, я закрутился по берегу, распутывая следы и приходя во все большую ярость. Вот здесь она лежала на берегу, а он был к ней близко, буквально вплотную, потом они прошли сюда, где стояла машина этого говнюка, и тут следы обрываются. Она что, просто взяла и села к нему в машину? Да еще и находясь в кошачьем облике? Ники позволила ему узнать, кто она? А если нет, то с какой стати человеку сажать в свою машину хищную огромную кошку, когда ему положено с криками убегать прочь?
Но если она села в машину, и они вдвоем просто взяли и уехали, то, похоже, именно её он тут и ждал. И это значит… И это, черт побери, значит, что они обо всем… договорились заранее, и, выходит, мальчишка и в самом деле знал, кого сажает в свою машину? Ники собиралась убежать от меня с этим жалким человечиком? Но почему?
Я даже сам не заметил как обратился. Думать в зверином обличии было затруднительно.
— Она уехала, — раздался голос Локи рядом. — С этим мальчишкой.
— Я не дебил, понял, — рыкнул я. — Только вот хотел бы знать — на хрена?
Ярость душила моё сердце, как питон убийственными кольцами, но я держался из последних сил, пытаясь найти хоть какое-то объяснение или оправдание.
— Я вообще-то видел, что они общаются. Но она сказала, что они друзья, и все было достаточно невинно.
— Невинно? — мой рёв заставил сорваться с веток уже уснувших птиц. — По-твоему, это можно назвать этим гребаным словом? То, что она залезла в машину к этому смазливому мудаку, и он увез её не знамо куда?
Локи не отшатнулся и смотрел на меня прямо.
— Если так случилось, то это только её выбор, Римман, — жестко ответил он.
Её выбор! Её гребаный выбор? Тот самый выбор, которого я ждал? И вот, на хрен, дождался!
— Почему… мать твою, почему?! — мне хотелось убивать — медленно… со вкусом… изощренно…. — Локи, почему он?
— Извини, босс, этого я сказать не могу.
Я был не только зол до безумия, но и растерян, оглушен так, словно меня кувалдой по голове шарахнуло.
— Он ведь её даже защитить не сможет! Он ничего ей не может дать! Почему тогда?!
Локи молчал, а остальные вообще сочли за благо исчезнуть.
Я потряс головой, пытаясь хоть как-то вернуть этот долбаный мир на место. Что же за хрень произошла между нами?
Она сама пришла ко мне. Стерпела все мои выкрутасы.
Отдала себя. Позволила стать первым и мечтать о том, что буду единственным.
Сказала, что любит, и сделала пьяным от счастья. Дала все, о чем даже запрещал себе фантазировать долгие годы.
И все это только для того, чтобы окончательно выдрать сердце? Выпотрошить и бросить истекать кровью и, не оглядываясь, уйти с другим?
Просто взять и раствориться в воздухе без слов и объяснений, даже без надежды хоть когда-то понять, за что она убила меня с такой изощренной жестокостью?
Тело выгнуло дугой от невыносимой муки, и в небо вырвался мой вопль, изливая наружу всю ярость и отчаянье. Горло саднило, а в грудь словно запихнули раскаленный до красна камень, который бился об ребра, разнося в клочья все внутри.
Я найду тебя, проклятая принцесса. Найду, хоть бы пришлось искать до конца жизни. И тогда ты пожалеешь о том, что сделала. Я буду мучить тебя. Я выпущу твою кровь капля за каплей, день за днем. Посажу на чертову цепь и буду глумиться. Я буду тр*хать тебя, как захочу, и плевать, что ты при этом будешь чувствовать. Позволю просто насыщаться своему телу, тогда и столько когда и сколько захочу. Буду слизывать слёзы с твоего лица, и это не будут слёзы счастья. Но они будут для меня слаще всего на свете.
Жестокие картинки заполнили мой разум и отозвались злобным наслаждением. Да, моя горько-сладкая принцесса, твоя жизнь станет адом, когда я тебя найду. И лживые слова о любви тебе больше не помогут. Я не позволю провести себя дважды.
— Локи, ты говорил, что у тебя есть людишки, способные отследить человека по его телефону?
— Да, Римман. Но это незаконно.
— С каких пор меня это волнует? Я хочу, чтобы они нашли мне этого ушлёпка. Заплати им, сколько попросят и даже вдвое, втрое! Но пусть мне хоть из-под земли его достанут.
— Римман, может, ты не будешь горячиться, и сначала мы все аккуратно разузнаем? Ники не была похожа на девушку, которая вот так может сорваться, без всякой причины…
— Заткнись, Локи. Я тебя не спрашивал. Все они похожи только на лживых сучек, которые всегда сами себе на уме. Мне совершенно наплевать на её причины. Она меня, на хрен, бросила! Пока я решаю, как вытащить её из этого дерьма, она просто берет и сбегает с этим засранцем с хорошенькой мордашкой.
— Рим, Доминика не дура. Она бы не поступила просто так.
— Она. От. Меня. Ушла! Ты, на хрен, меня слышишь? По хрену, почему! Она, мать её, ушла от меня! И поэтому я хочу вернуть её обратно и заставить жалеть об этом до конца жизни. И хватит тут из себя корчить её адвоката! Не передо мной, Локи. Просто найди мне этого долбаного смертника и отойди в сторонку. Я много прошу? — я больше не орал, но слова текли с моего языка ледяным ядом.
— Нет, босс, не много. Просто не хочу, чтобы ты сделал что-то в ярости, а потом жалел об этом.
— Я жалею уже каждую секунду, что не оставил её в тот раз на улице и не позволил вам развлекаться, пока бы она вам не наскучила. А потом нужно было отдать её Волкам.
— Ты так ведь не думаешь. Это в тебе злость говорит. Но даже если бы ты и поступил так, поверь, я бы забрал её себе. Как бы там ни было, я не готов был в тот вечер делить её ни с кем.
При мысли о том, что Ники могла достаться Локи, у меня скрутило нутро
— Лучше заткнись, на хрен! Сейчас не время для твоих откровений!
— Римман, не обманывай себя. Мысль о том, что она могла бы принадлежать кому-то, кроме тебя, скручивает тебя в бараний рог. Поэтому прежде чем решишь, что делать с Доминикой, подумай спокойно.
— Пошёл ты, Локи! Просто найди мне этого мальчишку, а потом я уже стану думать!
Я больше не собираюсь трепаться не по делу. Обернувшись, я вернулся домой, больше никуда не спеша. Вошел в дом и поднялся в нашу спальню. С какого хрена нашу? Мою!
Но она вся насквозь пропахла этой вероломной дрянью. Я что, теперь вообще здесь находиться не смогу? Позволяя вырваться своей ярости, я крушил все, к чему она прикасалась. Рвал её тряпки, которые совсем недавно, как последний, млин, мудила, выбирал, представляя на её теле.
Её проклятое тело! Даже в бешенстве мысль о нём заставляла мои кишки сворачиваться в узел, а мой долбаный член дергаться и болеть. Этому гребанному предателю было наплевать, что она подлая тварь, он хотел снова оказаться в ней. Словно у него там дом, милый, мать его, дом!
Открыв окно, я вышвырнул в окно изорванную одежду, постельное белье и даже подушки. Но это нисколько не помогло. Её запах пропитал весь дом. В собственном доме я чувствовал себя, как на минном поле. Словно повсюду так и светились места, которых касались её руки, и куда ступали босые ноги.
Окончательно взбесившись, я вылетел из дома и, сев на байк, поехал в бар. Не буду ночевать здесь, где повсюду отпечатки её присутствия. Я вернусь сюда снова, только когда приволоку эту подлую принцессу обратно.
Она думала, что когда попала в мой дом, я был невыносим? Ну, так я ей покажу, как могу быть по-настоящему невыносимым.
Глава 24
Миша мирно посапывал во сне, зарывшись лицом и рукой в мою шерсть. Приятное состояние на границе сна и бодрствования — любимое у кошек. Но все даже самое любимое надоедает, и я пошевелилась.
Миша как-то сразу проснулся, словно боялся обнаружить рядом с собой в постели кого-то не того. Но увидев меня, сразу расслабился и сонно улыбнулся.
— Киса! Как же я рад, что это ты. Что, устала валяться со мной? Хочешь прогуляться?
Я соскочила с кровати и, потянувшись, села у двери. Стоило только вынырнуть из дрёмы и опять вернулось ощущение грызущей боли. Мне удалось, конечно, её спрятать подальше, но она упорно скреблась, требуя выхода. Движение помогало заткнуть её, и поэтому я намекала Мише, что пора бы меня выпустить.
— Сейчас! — смачно зевнул он и, почесав грудь, стал одеваться.
Мы вышли на улицу, когда уже начало смеркаться.
Миша повел меня в обход дома, вглубь двора, где обнаружилась калитка, выходящая прямо на опушку леса.
— Ты уверена, что не заблудишься? Я не хочу, чтобы ты уходила насовсем, пока не буду уверен, что ты можешь сама о себе позаботиться, — почти строго сказал Миша.
Я фыркнула в ответ и скользнула в темноту.
— Киса, я буду ждать тебя, — неуверенно сказал Миша. — Я не буду закрывать дверь. Можешь вернуться, когда захочешь.
Вряд ли вернусь, уж извини. Я мчалась в вечерний лес, надеясь на то, что окружающая природа вылечит мою боль. Но очень быстро поняла, что лес для такой городской кошки, как я — совсем не райское место.
Вокруг были запахи и звуки совершенно незнакомые и даже пугающие. Кто сказал, что мои животные инстинкты должны проснуться просто потому, что я окажусь в лесу?
Оказалось, что вся эта жизнь, что возилась и дышала вокруг, совершенно мне чужда. Но если я собиралась больше не возвращаться к людям, нужно было научиться в неё вписываться.
Начало не было особо замечательным. Уже почти сутки я блуждала по лесу. Тело болело от непривычной нагрузки. Одно дело — пробежаться, совсем другое — двигаться постоянно, к тому же пытаясь еще и добыть пищу. Поспать мне также не удавалось, просто не получалось отключиться. При очередном прыжке я угодила в болотце и намокла. Попытки добыть еду, похоже, только смешили здешнюю дичь. Окончательным позором для меня как для охотника был заяц, который, видимо, просто проспал моё приближение, но и я его не почуяла. В последний момент он как ошпаренный рванул прямо у меня из-под лапы и напугал меня до истерики. А когда мой инстинкт преследования решил все же очнуться и включиться ловить маленького мерзавца, было уже поздно.