— Нет, Миша. Это тот вариант, который меня просто разрушит до основания, понимаешь. Как ни взвешивай, проще мне сразу сдохнуть.
— Ладно. Тебе лучше знать. Подумай, может, есть хоть кто-то, к кому бы мы могли обратиться за помощью? Должен же быть хоть кто-то? Ну, не знаю, какие-нибудь другие эти ваши Дома. Может, кто-то захочет вступиться за тебя?
— Нет. Никто в это не полезет. Всех интересуют только свои проблемы. Я полукровка, я в опасности и могу притащить проблемы у себя на хвосте, и тем более после смерти Темиза… Плюс еще и то, что как бы высокородные дома ни открещивались от любого общения с Волками, все прибегают к их помощи, когда нужно провернуть грязное дельце чужими руками. Так что нет. Без шансов. Никто не станет меня защищать. Остается только бежать и надеяться на чудо.
Миша посмотрел на меня тяжелым взглядом.
— Ну, значит будем бежать.
— Зачем тебе это? — я смотрела на него почти с мольбой.
— Знал бы я! — буркнул Миша.
Опять выходило, что обычные люди, малознакомые делали для меня что-то, чего ни за что не стали бы делать перевертыши. По крайней мере бескорыстно. Ох, папа, прости, но ты не во всем был прав. Не все люди плохие, жадные и подлые.
И Миша решительно выехал на трассу, поворачивая прочь от дома. Но, к сожалению, бежать нам уже особо было некуда.
Мы ехали много часов до тех пор, пока он не стал клевать носом за рулём. Тогда мы остановились в придорожном мотеле для дальнобойщиков. Там сдавались почасово небольшие домики на колёсах.
— Мы поспим, вымоемся и двинем дальше, — сказал Миша и пошёл снимать номер.
Плохое предчувствие нарастало во мне, пока он принимал душ. Оно было настолько осязаемым, что собиралось во рту тягучей горькой слюной. Я металась по крошечному домику, ощущая, как воздух сгущается вокруг. Когда Миша вышел и улегся, я постаралась подавить острое желание выскочить и бежать куда глаза глядят. Это скорее всего просто злые шутки моего воображения. Никогда перевертыши не владели никакими необычными способностями вроде дара предвидения. По большому счету я вообще в подобное не верила.
Мы улеглись на узких кроватях, и Миша моментально заснул. Я же чутко прислушивалась ко всем звукам снаружи. В конце концов, я могла поспать и в пути. Как ни странно, ночь прошла совершенно спокойно, и я даже успела расслабиться, поверив, что если что и случится, то не прямо сейчас.
Но моя уверенность растаяла в один момент, когда, едва выйдя на парковку ранним утром, мы сразу же оказались под прицелом трех полицейских. Я посмотрела в характерные их виду желтые глаза и обомлела. Волки. Прямо в двух шагах, но я не почувствовала их запаха! Как такое могло случиться?
— Руки в гору и не дергаться! — грубо прорычал один из них.
— Эй, в чем дело? — громко возмутился Миша. — С какой стати вы в нас своими пукалками тычете?
Но тут же у него за спиной оказался еще один полицейский и с размаху ударил Мишу по затылку рукояткой. Тот рухнул, как подкошенный, и я, испугано вскрикнув, рванулась к нему.
— А ну, замерла на месте, киска! — сказал ублюдок, направив ствол прямо в голову лежащего без сознания Миши. — А то я сейчас в момент твоему любовничку мозги по асфальту разложу.
Ко мне приблизился со спины другой полицейский и принюхался.
— Он ей не любовник. Что, не смог уболтать тебя ноги раздвинуть, а, киска? Напрасно ты ему не дала. Последний шанс у тебя был потрах*ться по собственной воле и так, как тебе хочется, — сказал он.
— Ну, тогда ни за что парень пострадал, — похабно ухмыльнулся первый. — И тр*хнуться не обломилось и по голове получил.
— Уроды! — прошептала я, с тревогой глядя на распростертое на земле тело Миши.
— Мужики, вы че, озверели, в девку пистолетами тыкать? — раздался грубый мужской голос
На парковке появились несколько немолодых мужчин, видимо, водителей-дальнобойщиков.
— Все нормально. Она особо опасная преступница. Не мешайте работе правоохранительных органов, — официальным тоном ответил один из Волков.
— Только вякни что-нибудь, и они все сдохнут, — прошипел тот, который стоял у меня за спиной. — Руки за спину, дрянь.
Я смотрела на пистолет, направленный на Мишу, и понимала, что бегство закончилось. Пора мне встретиться со своими страхами и врагами лицом к лицу. Завела руки за спину и позволила их сковать.
— Совсем уже менты охренели — толпой и со стволами пришли одну девку задерживать, — презрительно усмехнулся один из дальнобойщиков, наблюдавших за картиной.
— Пожалуйста, помогите парню! — попросила я их и за это получила болезненный тычок пистолетом по ребрам.
— Не волнуйся, красавица, поможем, — ответили мне уже в спину.
Волк, шедший сзади, больно давил стволом мне в позвоночник.
— Прекрати в меня им тыкать. Все равно не выстрелишь. Я вам живая нужна.
— Ничего, переживешь, стерва. Как на место попадешь, будешь терпеть, что в тебя будут тыкать сколько захотят и чем вздумается. И будешь еще наслаждаться и вопить, кончая. Все вы одинаковы, — все Волки заржали жестким циничным смехом, и на моей спине выступил холодный пот.
Как только мы дошли до машины, я ощутила вспышку боли на шее. Игла вошла в плоть. Резкое введение какого-то лекарства вызвало почти моментальное помутнение в голове.
— Так понадежней будет, — последнее, что я услышала, когда моё безвольное тело запихивали в машину.
Потом было несколько часов духоты и мерного покачивания. Я то выплывала из сна, чувствуя сухость во рту и дурноту, то опять проваливалась обратно. Кажется, я просила пить, но в ответ слышала только презрительный смех, который в моем замутненном сознании трансформировался в злобный хохот гиен. Вокруг что-то менялось. Меня куда-то несли, перемещали, изменялась температура, но сил побороть наркотический дурман у меня не было.
В себя я пришла в каком-то темном месте, где пахло сыростью, дезинфицирующими средствами и растворителем. Белые, явно свежевыкрашенные стены, белый потолок в трещинах, который тоже покрасили, даже не потрудившись их замазать. Тусклая лампочка под потолком. В дальней от меня стене железная дверь с глазком. Я лежу на матрасе, который пахнет новым, прямо на полу. Пол — черный кафель. В одном углу крошечная металлическая раковина и такой же металлический унитаз. Почему-то подумалось, что никогда не видела сантехники из нержавейки. Больше в небольшой комнате нет никакой мебели. Ан нет. В одной из стен вделаны в стену короткие цепи, и на них что-то вроде рабских кандалов для рук вверху и ног внизу. Милое местечко.
Жажда была такой сильной, что, казалось, сдавило горло тисками. Я пошевелилась и осознала, что это не жажда сжимает мне горло, а ошейник, а металлический звон подсказал, что к нему прикреплена цепь. Медленно перевернувшись, смотрю на стену. Там вмуровано тоже кольцо почти на уровне пола. Но на данный момент цепь к нему не пристегнута.
Я сажусь и понимаю, что это было слишком поспешно. Но пить хочется так невыносимо, что я, дождавшись пока волны головокружения слегка отхлынули, поползла на четвереньках к раковине. Кого сейчас волнует, насколько унизительно это выглядит.
Добравшись до вожделенного крана, я открываю воду и жадно пью, стеная от наслаждения.
Но стоит только воде добраться до моего желудка, и тут же чувствую, что меня сейчас вырвет. В этот момент я прямо благодарна тем, кто устанавливал тут сантехнику. Как удачно, что унитаз прямо рядом с краном.
Мой желудок повторяет фокус с сообщающимися сосудами еще пару раз, пока мне удается, наконец, напиться и сохранить воду внутри.
Обратно на матрас я дохожу уже более достойно — на своих ногах, держась за стену.
Я снова ложусь и, свернувшись в комок, пытаюсь задремать. Пока нет сил размышлять, что будет дальше, и где вообще я.
Но моему желанию еще поспать сбыться не суждено. Как, впрочем, и всем моим мечтам и желаниям в этой жизни. Пора к этому привыкнуть и относиться философски.
Замок на двери лязгает, и поток холодного воздуха обдает мое тело, принося с собой запах Волка. Прямо передо мной оказываются мужские ноги в дорогих туфлях. Я неохотно поднимаю глаза вверх и встречаюсь взглядом с Вожаком. И почему я даже не удивлена?
— Даже не представляешь, маленькая киска, как соблазнительно выглядишь — вся такая жалкая и сломленная, на полу, у моих ног. Да еще и с этим милым украшением на шее. Жаль, что мне нельзя воспользоваться тобой. Как бы мне ни хотелось, но бизнес дороже. А мой заказчик хочет тебя пока только для себя.
Я молчу и даже не хочу смотреть в его ядовито-желтые глаза. Не потому, что боюсь. Уже поздно бояться. А потому, что хочу показать ему, что он мне не ровня, чтобы даже удостоиться вообще хоть какого-то взгляда. И Вайоленс это чувствует. Резко наклонившись ко мне, он хватает меня за подбородок и поворачивает лицо в себе. Я опять его демонстративно игнорирую.
— Кажется, назвав тебя сломленной, я немного поторопился, — и он с силой сжимает пальцы, нарочно причиняя мне боль. — А я ведь предлагал тебе, глупая маленькая киска, играть по собственным правилам. Мы бы могли выиграть оба. А теперь ты просто чужая марионетка, ну, а я останусь при своем.
Я только кривлю губы в презрительной усмешке.
— Разве я тебе позволял прикасаться к моей собственности? — раздается позади Вожака знакомый до боли голос, который я уже никогда не рассчитывала услышать в этой жизни.
Глава 26
Мои глаза расширяются от шока, а Вайоленс злорадно смотрит мне глаза и шепчет:
— Да, теперь ты все понимаешь! — прежде чем отпустить мой подбородок и шагнуть в сторону.
Я смотрю. Смотрю. И не понимаю, как могу видеть того, кого вижу. Мой шокированный взгляд снова и снова цепко исследует мужское лицо с такими знакомыми, немного тяжеловатыми чертами. Зеленые глаза с коричневыми крапинками смотрят на меня с совершенно непривычным мрачным огнем и даже злостью.