Я легла, уставившись в потолок, и вспомнила зеленые плутоватые глаза Алекса, а еще его слова: «Я ведь и правда люблю тебя». Любит, а требует! Отставить! Серебрякова из головы убрать, нет смысла думать о нем. А вот о Гоше думать стоит, потому что он без меня умрет, в прямом смысле этого слова. Вот зачем я привязала его к себе? Слезы сами собой потекли из глаз, быстро намочив тюфяк. Я должна выбраться отсюда, должна! Ради Гоши. Где он сейчас и как? Почему моего гаэро не было возле домика? Тоже стазис? А потом снова вспомнился Серебряков, когда он орал с крыши своего автомобиля, махая букетом. Сумасшедшее чудовище… Улыбка невольно скользнула по моим губам, а затем я рассмеялась в полный голос, продолжая вспоминать хор мальчиков- зайчиков и дирижера Алекса. Смех перешел во всхлипы, и я разрыдалась, уже сама не понимая по кому или почему я плачу. И страшно совсем не было, страшно стало с наступлением темноты.
Глава 31
—Пора, дриадочка,— довольная морда последователя заглянула в камеру.
—Что с моими друзьями?— спросила я, пока меня поднимали на руки.
—Скоро с ними увидишься и сама все спросишь,— ухмыльнулся последователь.
Меня понесли по узкому каменному коридору, освещенному светом факелов. После темной камеры и сумрачного коридора яркий свет в храме ударил по глазам, заставив зажмуриться от боли и вызвав слезы. Пришлось долго моргать, пока я привыкла к освещению. Я ожидала, что меня сейчас уложат на алтарь, где вчера зарезали девушку, но для меня было припасено более интересное место. Место действия сместилось в другой зал, вход в него был скрыт алтарем. Меня пронесли мимо жертвенника, внесли под арку, освещенную факелами.
Мой путь закончился возле очередного огромного каменного змея, только этот изгибался аркой, вывернув голову к центру проема этой самой арки, его пасть была открыта, потому острые зубы, заполнявшие совершенно не характерную для змеи пасть, были прекрасно видны. Глаза змея тускло мерцали красными камнями. Меня поднесли к подковообразному змеиному телу, защелкнув наручники. Теперь башка каменной твари находилась на уровне моей головы, мы смотрели в глаза друг другу, и я гулко сглотнула. Потом я опустила взгляд и вздрогнула. Дэсмил, Эд и Натаэль лежали у меня под ногами, изображая трилистник. Вокруг каждого располагались какие-то символы. Символами оказался исписан и сам змей. На нижнем уровне зала собирались последователи. Сегодня на них были одеты плащи огненной расцветки, от которой резало глаза. Жрецы, не спеша, занимали свои места. Вставая в головах трех обездвиженных мужчин.
Я смотрела на них, и чувствовала, что опять плачу. Дэсмил хранил на лице саркастическую ухмылку. Он подмигнул мне и выгнулся, рассматривая символы. Эдамар мрачно смотрел перед собой. А Натаэль не отрывал от меня взгляда. Я попыталась ободряюще улыбнуться, вышло откровенно жалко.
—Эд,— позвала я Сказочника.— Если бы я послушалась и ушла, вы бы сейчас тут не лежали, да?
—Нет, моя принцесса,— Эдамар поднял на меня взгляд.— Они были слишком близко, вас бы тоже накрыло заклинанием стазиса, как и нас. Дом был защищен, потому вы должны были остаться в сознании.
—Осталась,— вздохнула я.— Они поймали меня, когда я уже забиралась на дерево. А что с Гошей?
—Он тоже должен был попасть под заклинание,— ответил Эд.— Я не знаю, Лили.
—Дэс,— я перевела взгляд на Дэсмила, и он мне улыбнулся.— Прости, что втравила тебя во все это.
—Ну, что вы, Лили, я даже получаю своеобразное удовольствие от происходящего,— весело ответил Дэс.
—Но с бабенками в тавернах тебе больше не обжиматься,— я честно сожалела.
—Ну, сколько можно, Лили!— возмутился брат Ханы.— Я же извинился!
—Да я не в укор,— успокоила я его.
Наконец, я решилась поднять взор на героя моих снов. Нат продолжал смотреть на меня и было в его взгляде что-то такое… Сердце сжалось от чувства вины перед этим синеглазым привлекательным мужчиной.
—Прости, Нат,— я сама себя едва услышала.— Прости, что не хотела тебя слушать.
—Я очень хотел, чтобы ты меня не слушала,— ответил Натаэль, переходя на «ты».— Я малодушный трус, Лили, я боялся того, что будет потом. Но те мгновения, что ты была рядом, это лучшие мгновения в моей жизни. Я жалею лишь о том, что не хотел слышать тебя, маленькая принцесса.
—Нат,— болезненный спазм свел горло.
Эдамр и Дэсмил переводили взгляды с меня на Натаэля и обратно. А я смотрела теперь только на моего идеального мужчину. Сожаление сменилось растерянностью, а затем гневом. Тормоз! Синеглазый идеальный тормоз, вот он кто! Надо было лечь на алтарь, чтобы прийти к такому выводу. Тьфу, зла на этого барана не хватает. Ну, почему он такой?
—Натаэль,— позвала я.— Почему ты один? Почему не женат?
—Лили,— встрял Дэс.— Вы всем этот вопрос задаете?
На меня заинтересованно посмотрели трое моих сожертвенников и даже змеевики, которые прислушивались к нашему разговору.
—Я хочу понять, почему столько привлекательных мужиков, уже не юнцы, все еще одиноки,— сообщила я.— Это ведь ненормально.
—Почему?— влез в разговор один из змеевиков.— Я вот тоже не женат. Я посвятил свою жизнь воскрешению великого Хаала.
—С тобой все итак ясно,— ответила я,— все вы в этом храме отмороженные. Ждете, что вот это идолище поганое оживет. А вдруг оно вас на радостях, что воскресили, жрать начнет поголовно, а?
Змеевик стушевался и замолчал, явно задумываясь о возможных последствиях. Я вернулась к своим горе- товарищам.
—Так почему?— потребовала я ответа.
—Я уже говорил,— поморщился Дэсмил.
—Помню, бабник,— усмехнулась я.— А ты, Эд?
Он пожал плечами, насколько это было возможно в его связанном состоянии.
—Да, как-то не задумывался,— признался он.— Красивых женщин вокруг всегда хватало, так смысл был отягощать себя семьей, когда я все время в разъездах. Для удовлетворения желаний у меня итак все было.
—Вот, Дэс, это могло быть твое будущее,— провозгласила я,— Седой, одинокий и пока что сильный мужчина, но что потом?
Сказочник гневно сверкнул очами, Дэсмил отвел взгляд. И тогда я вернулась к Натаэлю, который смотрел куда-то сквозь меня.
—Нат,— позвала я.
—Я был женат,— ответил он, возвращаясь в реальность.— Недолго, но был.
—И что случилось?— я почувствовала легкий укол ревности и потому не могла не сказать гадость.— Ушла к другому, сбежала?
—Умерла,— спокойно ответил Нат, и я подавилась собственным ядом.— Утонула в реке. Глупая случайность.— он ненадолго замолчал. Я видела, что ему тяжело говорить и хотела уже остановить, но он продолжил.— Мы были женаты всего два месяца. Меня призвали в Тагорад. Я прощался с ней на несколько дней, а вышла вечность. Я очень любил свою жену, Лили, безумно. Не знаю, как я пережил потерю. Потом горе притупилось, и я поклялся, что отныне моя жизнь будет посвящена только служению моему королю, что больше я никого не впущу в свое сердце. Я очень боюсь снова полюбить, полюбить и потерять. Моей женой стала моя честь, я стараюсь оставаться ей верным. Мой клинок и моя честь, они всегда со мной. А любимые, они могут исчезнуть.
—Прости,— как-то горько у меня это вышло.— Я не знала.
Я возненавидела себя в этот момент. Как я смела требовать от него то, что он не мог мне дать. Ведь я бы тоже исчезла! Не в мой мир, так в Древний Лес или под венец, если бы меня нашли. И если бы он полюбил, то… Но ведь это же глупо!
—Кто не рискует, тот не пьет шампанского, Нат, так говорят в том мире, где я выросла. А шампанское пьют победители.— я вскинула на него глаза.— Полюбить, так королеву, проиграть, так миллион. Жить надо, Нат, жить! Сегодня, здесь и сейчас. Нельзя красть у себя жизнь, Натаэль, это же расточительство. Ты мог быть счастлив, ты мог быть так счастлив, и я даже не о себе говорю.
—Лили,— он прикрыл глаза.— Я уже нарушил свою клятву. Нарушил в тот день, когда маленькая принцесса вернулась домой.— Натаэль посмотрел на меня и улыбнулся нежно-нежно.— Я мучил себя, удерживал от возможности прикоснуться к тебе, потому что боялся боли. А сейчас, когда вроде уже ничего не изменить, я понимаю, я рад, что лед в моей груди растаял. И даже, если бы ты ушла, я был бы счастлив уже тем, что ты есть.
Нет, я решительно не понимаю этого мужчину, но… я восхищаюсь им, больше, чем раньше. Алекс гораздо понятней, потому, наверное, ближе, родней что ли. И мы больше с ним никогда не увидимся. Как же жалко-то… От очередного всхлипа меня удержало появление жреца в красном балахоне, расшитом таким же символами, что были на змее и на алтаре, на котором лежали связанные мужчины. Он как-то очень уж гаденько подмигнул мне, и я опять разозлилась.
—Жаль, что не все мужчины так благородны, как ты, Натаэль,— сказала я громко. В каменном зале мой голос разнесся, отражаясь от стен.— Вот верховный жрец не такой. Он настолько сильно ненавидит дриад, что даже готов прирезать одну из них просто ради мести. И на воскрешение змея ему наплевать, сам сказал.
—Правда?— не менее громко отозвался Дэсмил.— Совсем плевать?
—Ага,— кивнула я.— Я спрашиваю, а если не сработает моя кровь. А он говорит, а мне плевать. Слово в слово цитирую.
—Но как может не верить в собственное дело жрец?— преувеличенно возмущенно изумился Эд.
—И ведь это дело воскрешения самого Хаала!— подхватил Натаэль, какие у меня понятливые мальчики.
—И тем не менее, дорогие коллеги, это факт. А знаете почему?— вопросила я, и на меня посмотрели абсолютно все.
—Заткнись!— заревел жрец.
—У нас демократия, голубчик,— оскорбилась я.— Право на слово, опять же.— и вдруг заорала.— Доколе?! Доколе я вас спрашиваю, граждане змеевики, вы можете терпеть в своих рядах такой несознательный элемент, который не верит в воскрешение великого Хаала?! Как может вести вас к победе хаализма тот, кто на вашей вере совершает кровавую расправу, творя свою черную месть дриадскому населению Древнего Леса?! И за что? За собственное неудовлетворенное либидо! Да, мы, дриады, красивы и сексуальны. Но разве наша в этом вина? Я вас спрашиваю, товарищи змеевики!