Потом поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. Герой моих снов посмотрел на Алекса, потом кивнул и немного расслабился. Я вернулась к Гоше и обняла его, замерев, пока Эд не позвал меня. Я смело шагнула в пентаграмму, стараясь не думать, что сейчас со мной будет. Саша остался стоять за границей пентаграммы. Это мое сознание отправлялось в путешествие, оставляя тело, погруженное в стазис, на попечение Ната. Он сам вызвался, и лучшего охранника сложно было придумать. Даже мой ревнивец согласился. Серебряков должен был отправиться следом за мной, потому что его переход был более энергозатратным.
Я еще раз посмотрела на трех мужчин. Алекс ободряюще улыбался. Эдамар просто кивнул, он был занят своей работой. Нат не отрывал взгляда, как и Гоша. Я судорожно вздохнула и закрыла глаза.
—До скорого, котенок,— услышала я голос Саши и обернулась к нему, чтобы тут же опустить взгляд вниз.
Кристаллы начинали светиться. Чем громче становился голос Эда, тем ярче разгоралось в них внутреннее пламя. В какой-то момент кристаллы треснули, высвобождая энергию, заполыхавшую над пентаграммой, и тогда я снова зажмурилась. Над головой трещало, неприятно пощипывало кожу, слепило сквозь сомкнутые веки. А потом мне показалось, что меня толкнули, потом сильней и потянули. Было ощущение, будто меня вытягивают из платья. На мгновение, я ощутила слабость в ногах, а потом был рывок, и я увидела золотоволосую изящную красавицу, лежащую в центре пентаграммы, трех мужчин глядящих на нее, и только тень подняла голову, глядя прямо на меня. А дальше был провал и чернота, и что-то вязкое и холодное словно проталкивало меня сквозь себя…
… Назойливое пиканье ворвалось в сознание и начало раздражать. Потом был запах, очень знакомый запах и тихие голоса рядом, но понять их я никак не могла. Я попробовала открыть глаза. Веки дернулись, но не спешили меня слушаться. Это напугало. Я начала панически дергаться. Судорожно сжались пальцы, потом снова дрогнули веки, еще усилие, и я, наконец, уставилась в белый потолок, постепенно узнавая звуки и запахи. Больница! Я была в больнице. Попробовала подняться и не смогла. Страшная слабость разливалась по телу.
—Очнулась!— надо мной склонилась молодая женщина. Она была мне смутно знакома. Попробовала напрячь память, и имя само скользнуло на язык.
—Тома,— из горла вырвался хрип.
—Я сейчас,— она отошла, снова с кем-то разговаривая.— Ну, ты, парашютистка, даешь. Мы чуть все не поседели.— тараторила Томка,— нагибаясь ко мне.— Если бы не Серебряков, даже не знаю, вытащили бы тебя или ходили на могилку.
В коридоре раздались стремительные шаги. Дверь распахнулась, и я скосила глаза. В палату влетел Саша. Я невольно залюбовалась им. Он снова был с стрижкой. Зеленый костюм медика ему шел не меньше, чем камзол. Саша оттеснил Томку, дав ей указание позвонить моим родителям, сам сел на край кровати, посветил мне в глаза и улыбнулся.
—Здравствуйте, Лилия Владимировна,— сказал он.— Долго же вы возвращались, я уже начал нервничать. Я три дня здесь,— негромко пояснил Алекс, склоняясь ко мне, беря за руку и коротко целуя.
Три дня? А будто только что все случилось. Я постепенно вспоминала последние события. У Саши зазвонил мобильный, и он быстро ответил, продолжая держать меня за руку. Серебряков приложил мне трубку к уху. Я удивленно посмотрел на него, но тут же задохнулась, чувствуя, что плачу.
—Мамочка,— прошептала я, пытаясь не зареветь в голос,— родная моя…
На том конце плакала в трубку мама, пытаясь что-то мне сказать.
—Я скоро приду,— наконец, выговорила она.
—Я так соскучилась, мамочка,— сквозь всхлипы ответила я, и трубка замолчала.
Мама отключилась, но я знала, что скоро она примчится сюда, и я смогу долго-долго смотреть в родные глаза. Саша осторожно вытер мои слезы и молча улыбался, глядя на мое смятение.
—Все будет хорошо, кошка, теперь уже точно,— сказал он, и я знала, что только так теперь и будет.
Эпилог
—Лиля, Лиля, Лиля,— до боли знакомое многоголосье ворвалось в квартиру через открытое окно.
В коридоре раздались шаги, и в комнату заглянула мама. Я повернула к ней голову и невольно расплылась в улыбке, вслушиваясь в скандирование собственного имени. Мама помогла мне встать с постели. Я уже сама начала активно двигаться, но мамочка продолжала меня опекать. Я все еще сжимала в руках книгу, которую читала до этого момента, и мамуля отняла ее у меня.
—Шебутной он у тебя,— с улыбкой сказала она.— Но забавный.
—И красивый,— добавила я, пряча счастливые глаза.
—Заботливый, это важней,— усмехнулась мамочка.
В комнату зашел папа, он понаблюдал за нами. Потом подошел и приобнял, помогая дойти до окна. Папа тоже возился со мной, как с маленькой, вызывая мое ворчание.
—Что сегодня наш зятек удумал?— полюбопытствовал он.
Я пожала плечами и попыталась освободиться из четырех родительских рук. Папа называл Сашу зятем, просто ему так нравилось. Официально в нашем мире мы были не женаты, а про нашу свадьбу в том родители, конечно, не знали. Но Серебрякова они уже любили искренне и безоговорочно. Поспорили с ним мама с папой только один раз, когда Алекс пытался утащить меня к себе после выписки. Родители победили, и моему собственнику пришлось, скрепя сердце, уступить, довольствуясь звонками и встречами.
—Лиля, Лиля, Лиля,— разорялись мальчики-зайчики.
Недалеко от окна меня все-таки отпустили, и я дошла сама, откинула занавеску, мельком взглянула на довольного жизнью аспарагуса, привычно усмехнувшись, и посмотрела на развернувшуюся внизу панораму. Картина была уже знакома: орущие подростки, любопытные соседи и сам Серебряков, стоявший на коленях на крыше своего автомобиля и сжимающего в руках цветы. Увидев меня, он махнул рукой, и выкрики прекратились.
—Котенок,— заорал он,— выходи!
—Гулять?— я осклабилась, удобно устраиваясь на подоконнике.
—Да!— крикнул он в ответ.— А потом замуж.
—За кого?— свредничала я.
—За Александра Романовича Серебрякова, достойнейший кандидат,— ухмыльнулся мой заведующий.— Если не скажешь «да», мы всю ночь орать будем,— Алекс перешел к излюбленному методу.
—Шантажист!— обличила я его.
Серебряков снова махнул рукой, и хор мальчиков-зайчиков с удвоенным рвением взялся за исполнение своей партии.
—Лиля, Лиля, Лиля!
—Серьезно настроен, да?— с любопытством спросила я.
—Готов брать бастион,— осклабился мой полководец.— Выйдешь?
—Выйду,— кивнула я.
—А замуж?— я расхохоталась, глядя на наглую зеленоглазую физиономию, чуть жмурящуюся на солнце.
—Мы обсудим ваше предложение,— ответила я, стараясь сделать серьезное лицо.
Тут же последовала отмашка, и зайчики бодро заорали, вкладывая душу в каждую букву моего имени.
—Хорошо!— я постаралась перекричать это подростковое многоголосье.
—Ура-а!— хор сменил репертуар.
Мама выглянула в окно и махнула Алексу.
—Саша, заходите уже,— с улыбкой сказала она.— Будет ломаться, на руках в ЗАГС отнесем.
Я посмотрела на маму и покачала головой. Она приобняла меня, уводя от окна, а папа пошел открывать дверь, потому что по лестнице уже гулко грохотали спешные шаги Серебрякова. Он ворвался вихрем в квартиру, пожал руку папе, вручил цветы маме, перехватил меня и решительно вошел в мою комнату, закрыв за собой дверь. Потом усадил меня в кресло, присел рядом и некоторое время просто смотрел, улыбаясь каким-то своим мыслям.
—Ты красивая,— сказал он.
—И в этом теле?— прищурилась я.
—Всегда,— ответил Саша, целуя меня в щеку. Затем достал из кармана коробочку, открыл ее и достал то самое кольцо, которое так и не надел на меня в том мире.— Моя, во всех мирах,— сказал он, и перстенек с арином уютно устроился на моем безымянном пальце.— А у меня для тебя еще есть сюрприз,— сообщил Алекс,— но его я тебе отдам чуть позже. Пошли к твоим.— ошеломленная его напором, я послушно вышла из комнаты…
Летний парк встретил нас шепотом листвы и теплым ветром. Саша оставил меня на лавочке, а сам пошел к машине. Я прикрыла глаза, наслаждаясь запахом свежескошенной травы, лежавшей на газонах. Алекс быстро вернулся. Я открыла глаза, тут же прикрывшись рукой от солнца, и посмотрела на него. Саша держал в руках двух щенков немецкой овчарки. Маленькие толстолапые колобочки вертели головами, озираясь по сторонам.
—Знакомься с новыми членами нашей семьи,— Алекс сел рядом.— Это Гоша, а это Бакс.
Я некоторое время удивленно смотрела на него, потом глаза мои округлились, и я выдохнула:
—Саша, это… Гоша!— один из щенков склонил голову на бок, высунул язык и остервенело замолотил хвостиком.
Я взяла его на руки, приподняла и вгляделась. Щенок продолжал радостно вилять хвостом, глядя на меня бусинками темно-карих глаз, в который мелькали красные блики. Я прижала к себе щенка, целуя в мокрый черный нос. Придумали, смогли! Гоша лизнул меня в щеку и пискляво тявкнул, вызвав у меня счастливый смех. Саша с улыбкой наблюдая за нами с Гошей, почесывая Бакса между ушами.
—Пройдемся?— спросил он.— Заодно собачки погуляют, они долго в машине просидели.
Щенки резвились в траве, с рычанием нападали друг на друга и махали хвостиками. Мы остановились под деревом, некоторое время молчали, глядя на них. Потом Саша обнял меня, повернул к себе, завладевая вниманием.
—Лиль,— негромко сказал он,— ты все еще не сказала.
Я удивленно посмотрела на него, потом поняла, о чем он и улыбнулась.
—Ты ведь сам все знаешь,— ответила я, скользя руками по его груди.
—Скажи,— попросил он, и я лукаво усмехнулась.
—Серебряков, ты жуткий зануда,— хмыкнула я,— но я тебя все равно люблю.
—Лиля…— прошептал он, склоняясь к моим губам.
Я подняла руку, поманила пальчиком, и ветви дерева склонились к земле, закрывая нас зеленым шепчущим шатром…