Стоит ногам Рэйвена коснуться рыхлой земли в тропическом лесу соседнего сектора, как сзади на него налетает Шоу, вешается на спину, делает захват и валит палача носом в густую растительность.
– Шоу! Шоу! – ору, не веря своим глазам, пытаясь оттянуть здоровяка подальше от собственной смерти. – Не трогай его, Шоу! Он убьёт тебя! Шоу! Прекрати! ОН УБЬЁТ ТЕБЯ!
В ответ, по сумеречному лесу безумным эхом прокатывается холодный смех Рэйвена, и я замираю не в силах должным образом принимать его сумасшествие. Этот палач… кем бы он ни был и каким опасным не казался – самый настоящий псих из всех психов, которые только существуют в Лимбе.
Смеётся. Плюётся кровью, сверкает алыми зубами, позволяет Шоу вжимать его в обросший мхом ствол дерева и заливается припадочным, нездоровым смехом!
– Привет, щеночек, – выдавливает весело, с лёгкостью позволяя Шоу вышибать из себя дурь. Позволяет лупить мощными кулаками по животу, лицу и груди. Шоу в ярости. Шоу свиреп и безумен. И Шоу придёт конец, как только Рэйвену надоест эта игра.
– Ублюдок! – бас Шоу прокатывается по лесу. – Чёртова Белая ворона!
Смех Рэйвена становится громче и вдруг резко смолкает. Вот он – момент. Сейчас Шоу отправится на перерождение.
Бросаюсь вперёд, когда голос моего друга раздаётся вновь:
– Ты продырявил мне живот, сволочь! – кулак ударяет Рэйвену под дых, и палач, перехватывая его, выворачивает Шоу руку. – Да чтоб тебя!!! Такого уговора не было!!!
– Ну я же не убил тебя, – усмехается Рэйвен. – Не убил ведь?
– Отпусти! Отпусти, сказал! Чёрт бы тебя побрал, Ворона!
Ботинок Рэйвена обрушивается на спину Шоу и тот, отлетая на несколько метров, вспахивает носом землю.
– Что? – отряхивая ладони и невинно улыбаясь, Рэйвен смотрит на остолбеневшую меня. – Палач и пустой бьют друг другу рожи. Это тебя удивляет? Пф… Не обращай внимания, птичка, всего лишь встреча старых приятелей. Правда, щеночек? Тяф.
Глава 17
– Никакой я тебе не приятель!
– Как скажешь, – усмехается Рэйвен. – Приятель.
– Расскажи ей всё, палач! Прямо сейчас! Расскажи!
– Я? – брови Рэйвена удивлённо вздёргиваются в ответ на заявление Шоу. – Понятия не имею о чём ты.
Хватит.
С меня хватит.
– Постой, Катари, всё не так! Всё совершенно не так! Прошу… просто выслушай меня! Просто позволь самому рассказать обо всём!
Нет. У меня больше не осталось сил. Ни на что не осталось. Ни на терпение для безумца Рэйвена, ни на принятие собственной жизни, как должное, ни на Шоу. Уж точно – ни на оправдания предателя Шоу!
Кутаюсь в куртку Рэйвена, обнимая себя рукам, отхожу подальше от этих двоих и мокрой тряпкой сползаю по стволу дерева, оседая на землю.
– Катари…
– Оставь её, – предупреждающий голос Рэйвена больше не звучит весело. – Давай, выкладывай: куда ушёл проводник? Я не чувствую её ни в одном из соседних секторов.
– Да пошёл ты, Ворона!
Глухой удар и слабое всхлипывание Шоу меня не трогают.
Зажимаю голову между колен, затыкаю уши. Не слышу. Не хочу ничего слышать!
Шоу – предатель.
Мой друг… мой единственный друг в этом поганом месте заодно с палачом Лимба!
Боже… это, правда, происходит?.
– Катари, – руки Шоу робко падают на плечи.
Резко поднимаю голову. Рычу. Толкаю его в грудь.
– Да пошёл ты! – ноги держат слабо, заплетаются. – Пошёл ты, Шоу! Все вы… ВСЕ идите к чёрту!!!
Поскальзываюсь на мху, кто-то подхватывает меня до столкновения с землёй, помогает держаться прямо, и если это не Шоу, это…
– Отвали от меня, палач! – кричу, срываясь. Толкаю его, вырываюсь из рук, вновь поскальзываюсь и ударяюсь задом о землю. – Оставьте меня в покое. Вы двое… оставьте меня в покое! – прячу лицо в ладонях, не желая показывать слёзы, не желаю плакать, но ничего не могу поделать с накопившимися во мне эмоциями. Разрывает. Боже… как плохо. Каким же никчёмным, никому не нужным существом я себя чувствую! Муравьишкой в океане боли и мучений; вот-вот силы кончатся, вот-вот задохнусь.
– Катари, мы с Вороной не приятели! Мы вообще никто друг другу!
– Нууу… я бы так не сказал.
– Заткнись, Ворона!
– Где Соня? – стоит на своём Рэйвен. – Когда она ушла?
– Пошёл к дьяволу, палач! Я ничего тебе не скажу! Понял?! Ничего не скажу!
Рэйвен щёлкает языком и запрокидывает голову к сумеречному небу:
– Ты сейчас играешь с моим терпением, щеночек. Ещё минута, и нервы сдадут.
– Катари… Посмотри на меня, прошу.
Новый глухой удар, и тело Шоу отлетает в сторону.
Рэйвен высится надо мной и зло смотрит в сторону своего «приятеля»:
– Я сказал: отвянь от моей анафемы.
– От… от твоей анафемы? – с абсурдом посмеивается Шоу, поднимаясь с земли и утирая кровь с разбитой губы. – Ты ведёшь её на смерть, палач! Ты собственными руками лишишь её жизни! Какое право имеешь называть своей?!!
– А чья она?.. – Рэйвен разводит руки в стороны. – Твоя что ли? Сядь и не скули. Бесишь.
Шоу сжимает кулаки и бросается на Белую ворону, и в этот раз ноги сами поднимают меня с земли, и я успеваю встать между этими двумя. Не знаю, что всё ещё управляет мною. Не знаю, что вообще делаю. Не знаю! Я уже ничего не знаю!
– Это Нэгмуд, – тяжело дыша, Шоу всплескивает руками и с разворота бьёт по дереву кулаком. – Всё Нэгмуд и этот… палач. У них был договор! В каждом мирном секторе есть проводник, или древний, который сотрудничает с этим ублюдком!
– Это ты обо мне сейчас что ли? – хмурится Рэйвен, но Шоу не обращает на него внимания; с мольбой смотрит на меня:
– Катари… Я не мог сказать тебе раньше. Ты бы не поняла. Ты бы просто…
– Послала бы его к чёрту и совершенно правильно сделала бы! – вставляет Рэйвен с глухим смешком. – Никому нет до тебя дела. Ты – анафема. И я предупреждал.
Шоу смотрит только на меня:
– В каждом мирном секторе есть проводник, который по приказу одного из древних отводит прокажённую душу в назначенное место – в один из заброшенных секторов в самой глуши Лимба и оставляет там без возможности выхода, ведь мало кто из прокажённых способен видеть окна.
– Мало кто из них доживает до этой возможности, – вздыхает Рэйвен.
– Так вот куда вы с Нэгмудом вели меня… Прокажённые никогда не становятся изгоями, верно? – начинаю мрачно посмеиваться, глядя на Шоу. Сколько ещё сюрпризов обрушится на мою голову, прежде чем палач, наконец, выполнит свою работу? – Ты хотел бросить меня в заброшенном секторе до тех пор пока… пока, что, Шоу?
– Пока палач не придёт за тобой, – Шоу выглядит отчаявшимся. – Прости, Катари. Это было… это было моей ошибкой. Я должен был. Я… я идиот, что согласился на это. В каждом из мирных секторов есть альянс древний-проводник; они в тайне от всех занимаются истреблением прокажённых. Это тайна, растрепав которую можно лишиться головы; в мирных секторах незачем сеять смуту. Этот… Рэйвен! Все считают его обычным проводником! Никто и понятия не имеет, какими грязными делами они занимается на самом деле!
– Но ты-то знал, кто он. Ты знал, Шоу!
Шоу тяжело сглатывает:
– Мы встречались лишь единожды. У них с Нэгмудом было какое-то дело, и Нэгмуд взял на встречу меня.
– Ииии… что же ты узнал на этой встрече? – скользко улыбается Рэйвен, расположившись на одном из массивных корней дерева.
Шоу мнётся с несколько секунд, затем виновато смотрит на меня из-под бровей:
– Катари, я согласился на это ещё до встречи с тобой.
– На что? На что ты согласился, Шоу?!
– Я… я пустой, Катари. Я – никто.
– На что ты согласился?!
– На обычную ерунду, – Рэйвен потирает указательным пальцем висок и задумчиво смотрит в совершенно другую от нас с Шоу сторону. – Проводнику Нэгмуду нужен был помощник. Жалкий, ущербный и совершенно бесполезный для любого из секторов заблудший. Верный щеночек с добрыми глазками, который мог бы внедряться в доверие к прокажённым и без лишней суматохи уводить их из секторов. Разумеется не без личного мотива. В каком-то смысле, пустой вроде него был лучшим кандидатом.
О, я начинаю понимать.
И начинаю ещё более безумно посмеиваться.
– Обычная сделка, – Рэйвен роняет подбородок на кулак и выразительно смотрит мне в глаза. – Мне нужны анафемы, которых в последние годы стало слишком много для меня одного. Следовательно, мне нужны те, кто может этих анафем мне предоставлять… по мере возможности, разумеется. До юга я ещё не добрался, но здешние мирные сектора располагают отличными продажными душонками, которые за определённую плату поставляют мне моих обожаемых прокажённых.
– Сволочь, – рычит сквозь зубы Шоу, но Рэйвен смотрит лишь на меня.
– И раз уж я организатор подобных сделок, – говорит ровно, – приходится идти на некоторые условия проводников. И твой дружок-щеночек, как раз-таки был условием Нэгмуда.
Бросаю на Шоу презренный взгляд:
– Так палач нанял тебя в помощь для Нэгмуда, чтобы кто-то вроде бесполезного пустого втирался в доверие к прокажённым, а затем они под видом лучших в мире друзей взявший за руки переступали ворота города? Так, Шоу? – Не могу сдержать смеха. – Ты ведь никогда им не был! Никогда не был изгоем на самом деле, так?! Вся эта фальшь была для того, чтобы я со злости фантомов на ваш долбаный сектор не напустила, да?! Всё потому что вы… вы все боитесь каких-то там прокажённых! Считаете их жалкими кусками дерьма, но даже по имени назвать не смеете?!
– Катари…
– И кто был тем древним, кто прикрывал ваши задницы? Хотя нет, стой, не отвечай. Мне плевать!
– Кат…
– И почему же Нэгмуд на самом деле ушёл? – зло смотрю в осунувшееся лицо Шоу.
– Я… потому что я его об этом попросил. Он мой друг и…
– Что?
– Я сказал ему, что не позволю отвести тебя в «клетку» палача. – Шоу шумно вздыхает и проводит рукой по собранным в тугой хвостик волосам. – Катари, ты стала мне другом! Это чистая правда! Ты стала мне настоящим другом, и я…
– И ты собирался это сделать. – Качаю головой; всё ещё не могу поверить. – Ты вышел со мной за ворота, Шоу. Ты знал, куда Нэгмуд ведёт меня. Далеко не на поиски сектора крика!