– Дальше! – Подобные истории Рэйвена однозначно не интересуют.
– Ты пришёл ко мне семь лет назад. Будто из воздуха появился, это было… потрясающе. Для подростка, который света в жизни не видел, ты стал настоящим чудом.
– Я сказал: дальше!
– Ты представился Алестером, – поспешно отвечает Джак. – Палачом Лимба. Сказал, что для меня есть работа и тогда… тогда ты позаботишься обо мне, когда придёт время. Ты отдал мне свою записную книгу. Толстую, в чёрном кожаном переплёте и назвал её своей летописью. Каждая страница на ней была исписана. И каждую я прочёл тысячи раз. Сейчас она здесь, – Джак касается пальцем своего виска. – Ты сказал мне запомнить каждое слово, каждую букву, а если не выучить наизусть, то запечатлеть в памяти каждый символ, каждую строку, как фото. И я сделал это. Я всё запомнил, Рэйвен. Всё, как ты велел.
– Что было в этой книге?
– Твои записи. Всё, что ты знал о Лимбе, о своём предназначении. Всё о пятом сроке на посту, всё о своих подозрениях в обмане и всё о контракте, который заключил с тобой Лимб.
– Нет никакого контракта.
– Документально, – кивает Джак. – Но в твоей-то голове он есть.
Глаза Рэйвена придирчиво сужаются:
– Так ты из этой своей книжонки, значит, всему научился?
– Да. Я готовился к тому, чтобы оказаться здесь. – Самоотверженность в его голосе бьёт ключом! – Я знаю всё о секторах и их обитателях, всё о сущностях Лимба, всё о том, как здесь надо выживать, чего опасаться, что есть, сколько спать. Знаю всё о перерождении и исчезновении памяти, об отметках «красного солнца», об отрядах, которые приходят за душами, о проводниках и древних, кочевниках и путниках… – Голос Джака понижается. – Я знаю и умею контролировать мысли и пользоваться материализацией – уже проверил. Я учился этому. Все семь лет я готовился к приходу в Лимб! Работал над собой, над разумом и самоконтролем. Я прочёл множество книг о загробной жизни, но ни в одной из них не описывалось ничего подобного. Это место… оно уникально! Теперь я понимаю это! Ты был прав!
– То есть ты готовился к тому, чтобы умереть и добровольно стать заблудшей в Лимбе, забытой всеми Богами, никому не нужной душой? – не сдерживаюсь, глядя на Джака взглядом полным абсурда.
– Я даже закрывал себя в морозильной камере! – с гордостью заявляет Джак.
– И судя по всему мозги отморозил, – посмеиваюсь от несуразности поступков этого идиота.
– Я изучал языки, – Джак вновь смотрит на мрачного Рэйвена глазами полными обожания. – Ты использовал множество разных языков, чтобы записать знания о Лимбе в свою летопись. Включая мёртвые языки: древнегреческий, церковнославянский, санскрит и даже те, которые я так и не смог расшифровать.
– Значит, ты не всё запомнил? – Рэйвен мрачнеет всё больше.
– Всё! – горячо заверяет Джак. – Я запомнил каждый иероглиф, каждый символ! Я проводил над летописью дни и ночи, практически не спал… Теперь… она в моей голове. Вот здесь.
– В твоей голове пусто, дурак, – голос Шоу звучит примерно также недоуменно, как мой.
– То есть… Алестер пришёл к тебе семь земных лет назад и отдал свою летопись для изучения? – А голос Рэйвена полон скептицизма.
– Ты и есть Алестер! – широко и благоговейно улыбается Джак. – Ты пришёл ко мне! Сказал, что когда придёт время мне нужно будет найти тебя на той – другой стороне. И вернуть все знания тебе. Вернуть тебе твою летопись.
– Зачем? – Вижу, как брови Рэйвена озадаченно выгибаются.
Джак усмехается в стиле «Что может быть проще?».
– За тем, что ты ничего не помнишь! За тем, что Лимб использует тебя! Это не первый твой срок на службе палачом, и Алестер не передавал тебе свои знания, уходя на покой… потому что ты и есть он. Ты и есть Алестер! Лимб никогда тебя не отпустит! У твоей души было шесть оболочек, но Лимб никогда не отпускал твою душу, как было договорено. Когда приходило время, как только условленный срок заканчивался, он выбирал для тебя новое тело, оставлял с тобой знания палача, а всё что ты помнил о себе, всё кем был, бесследно уничтожал. И только будучи Алестером на своём пятом сроке ты начал что-то подозревать. Что-то дало брешь в твоём сознании, что-то натолкнуло на мысли об обмане, точно не знаю что, и тогда… ты создал летопись своей памяти.
Джак замолкает, переводя дыхание, а Рэйвен в это время напоминает высушенную под солнцем гипсовую скульптуру без единых признаков жизни.
Не знаю для чего, встречаюсь взглядом с Шоу, и тот едва заметно качает головой, чтобы не вмешивалась. Чтобы сидела молча и не давала палачу повода срывать злость на мне. Очевидно – ещё чуть-чуть и чаша терпения Рэйвена будет переполнена. И в этот момент я хочу быть как можно дальше.
– Ты хочешь разорвать эту цепь, – негромко говорит Джак, подавшись вперёд, ближе к Рэйвену. – Ты велел мне вернуть тебе летопись, потому что там – на её страницах, есть все ответы. Ты оставил их для себя. Сказал, что если всё так, как ты думаешь, то… Лимб будет наказан. Ты… Рэйвен его накажет. Рэйвен – имя, написанное на последней странице. Следующее имя, что ты сам для себя выбрал. И это, – дрожащими от холода руками Джак поднимает футболку и демонстрирует большую татуировку на груди – отметку «спиралевидного солнца». – Ты сказал набить мне это. Сказал, что если не поверишь мне, показать её тебе. Точно такая же появляется на твоей спине во время поглощения анафем. Разве кто-то, будучи ещё живым, мог знать о чём-то подобном?..
Джак опускает футболку и вновь обнимает себя руками, ёжась от холода. А безмолвный стопор Рэйвена пугает меня всё больше и больше; как бы в Лимбе апокалипсис не наступил.
– У Алестера был план, – судорожно вздохнув, продолжает Джак. – У тебя, Рэйвен, был план, как положить всему этому конец. Потому что никогда… никогда Лимб не сдержит уговор и не отпустит твою душу на свободу. Лимб никого не отпускает. И уж тем более такого важного для него палача.
– И что же я запланировал? – Не могу разобрать тон голоса Рэйвена. Не могу понять его эмоции, да и есть ли они вообще. Не слышу злости, но и недоверия не слышу. Голос на иной частоте, где-то за гранью понимания.
– Не знаю, – качает головой Джак. – Я не нашёл ответ. Возможно он на тех страницах, что я не смог расшифровать.
– И как ты нашёл меня?
– Услышал, когда в Лютом городе о тебе говорили. Объявил себя изгоем и прибился к этим двоим, когда услышал, что они собираются на поиски этой прокажённой и проводника по имени Рэйвен. Хм. Я знал, что никакой ты не проводник, но молчал. Как ты и велел. Никому ни слова не сказал! И если бы знал, что телом того проводника овладела анафема, да я бы…
– И что я тебе пообещал, за то, что ты прикончишь себя и найдёшь меня в Лимбе? – резко перебивает Рэйвен, и вот я начинаю узнавать его тиранский голос.
Джак вновь улыбается так, словно солнце соизволило показаться из-за горизонта и одарить его своим теплом.
– Я буду твоим верным помощником, – глаза, как алмазы блестят в свете луны. – Правой рукой и преданным другом. Ты ни кому не дашь меня в обиду, Рэйвен, и никогда не забудешь той жертвы, которую я принёс ради тебя. Вместе мы сможем положить конец бесконечному обману над палачом Лимба. Вместе и до конца!
– Хм, – колкая улыбка медленно и опасно растягивается на губах Рэйвена, одновременно с гаснущей улыбкой Джака.
Шумно вздыхая, палач поднимается на ноги и вплотную приближается к парнишке, которому теперь так многим обязан. Смотрит на него сверху вниз, склонив голову, и холодно усмехается:
– Что ж. Поздравляю. Я просто использовал тебя, тупой ты идиот. А друг у меня уже есть. Лори, – Рэйвен кивает своей волчице и разворачивается к застывшему в потрясении Джаку. – Присмотри за ним. А то ещё снова на себя руки наложит раньше, чем вернёт мне мои бумажки. – Встряхивает головой и, бросив на меня смирительный взгляд, направляется к двери. – Летопись?.. Бред какой-то! И я должен в это поверить? Я ведь даже писать не люблю.
***
Рэйвена нет уже около часа. И я понятия не имею, куда он ушёл и как далеко, раз его энергия даже не ощущается, но я точно знаю, что нужно сделать, чтобы прекратить сходить с ума от безумного холода и не менее безумных мыслей роящихся в голове. Надо уснуть. Вот только… меня Лимб возможностью отказа от кошмара о собственной смерти не наградил, так что всё ещё сомневаюсь, стоит ли это делать и из одного мира ужасов нырять в другой.
Единственное, что немного облегчает выжатое в ноль моральное состояние, это недавние новости о том, что нашего неуязвимого палача, как оказалось, Лимб имеет в зад не меньше чем других заблудших. Интересно, каково это: столько лет парить в небесах, разрезая пушистые облака могучими крыльями, и в одну секунду превратиться в скользкого червя брошенного ковыряться в куче навоза?.. В соседнюю кучу от моей.
– Это правда? – первым заговаривает Шоу, и я решаю, что поспать не удастся. – То, что ты рассказал про Ворону – правда?
Джак дергаными движениями поворачивает голову к Шоу:
– Нет. Ему соврал, а тебе сейчас правду скажу. – Язвит, значит, обида на Рэйвена не так уж и велика.
– А ты чего хотел? – спрашиваю у него. – Что как последний идиот наложишь на себя руки, найдёшь палача и вы вдруг станете закадычными друзьями?
Джак переводит тяжёлый взгляд на меня:
– С каких пор анафемам вообще слово давали?
Лори начинает рычать. И не на меня, а на Джака.
Приятная неожиданность.
– Ещё раз назовёшь её так…
– Хватит это повторять, Шоу! – выкрикиваю отрывисто. – Ты и сам не лучше того же Рэйвена!
– Катари…
– Как ты смеешь вообще произносить ЕГО имя своим грязным прокажённым ртом?! – вклинивается Джак, и я не готова верить в то, что слышу.
Фыркаю:
– Серьёзно?.. Тебя недавно прямым текстом в утиль отправили, парень, а ты продолжаешь отстаивать этого психопата?!
– Когда Рэйвен получит свою летопись, вспомнит, кому обязан!
– Вспомнит? – губы с треском растягиваются в улыбке. – Зачем ему что-то воспоминать? Включи голову. Сам сказал, что менялись лишь внешние оболочки для души палача, но сущность-то его оставалась и остаётся прежней! Вот оно – истинное лицо твоего Алестера, Рэйвена и всех кем он был до них! Вот он – настоящий палач Лимба, которому просто было удобно использовать глупого смертного вроде тебя в личных целях!