– Тем лучше, – сухой, грубый голос. – Проваливай, сказал же! Окон больше нет! Выбирай любое направление и катись!
– Проваливать? – усмехаюсь, делая шаг вперёд, и срываюсь на отчаянный крик: – Куда?!! Я – твоя ответственность, тупой ты палач!!! Ваше с Блэйзом порождение! Давай, попробуй сказать, что это не так!!!
Секунду, две и целую вечность, Рэйвен не двигается.
– Ответственность? – шепчет, будто ослышался. – Ты что… до сих пор не поняла, кто я? Я – зло. Зло этого места! Какая к чёрту ответственность?! Я веками плевал на таких, как ты! Веками уничтожал их собственными руками!
– Именно, – отзываюсь спокойно. – Ты делал это. ДелаЛ… Так что не так со мной? Я ведь не нужна ни тебе, ни Блэйзу… Больше не нужна. Почему ты всё ещё здесь, рядом?
– Это Ты здесь, – сжимает кисти в кулаки и подходит ближе. – Что ещё ты хочешь от меня услышать, прежде чем свалишь уже к чёртовой матери?!
– Правду.
– Тебе было мало правды?
– Правду о том, почему я всё ещё жива, Рэйвен? Ты только и делал, что вытаскивал меня из дерьма всё это время, опасаясь перерождения души прокажённой, но что теперь? Теперь тебя что останавливает? Почему палач Лимба готов отпустить ту, что по всем правилам должен уничтожить?! Ты ведь ни черта обо мне не помнишь!
– Ты знаешь почему.
– Потому что Лимб веками водил тебя за нос? – усмехаюсь. – Не хочешь и дальше потакать ему?
***
Готов придушить её!
Сука, как же я зол!!!
Готов разорвать на месте! Сначала её, потом этого выродка Блэйза! Мразь, сукин сын, конченая тварь!!! Сказал ведь ему не трогать Лори! Не трогать эту маленькую девочку, которая даже в чёрной душе палача смогла увидеть что-то хорошее, что-то, что лишь одной ей было видно!
Чёртов я!
Алестер!!!
Что со мной на хрен такое было?! Зачем приходил к ней? Зачем привязывал себя к этой глупой человеческой девчонке?! Знал ведь, что придётся отдать её Блэйзу – я сам выбрал её для него! Своими же руками бросил Лори в самое пекло Ада и, чёрт, даже не знаю, что этот проводник с ней сделал.
Боится, что могу отказаться от сделки. Боится, что не завершу начатое… О, нет, Лимб я теперь точно с радостью укокошу, а потом и Блэйза разорву на мелкие кусочки и развею по ветру мира живых! Когда все мы там уже будем!
Лори…
Алестер… Идиот, что же я наделал? Теперь понимаю, почему так и не смог убить эту девчонку – Алестер её застраховал. Я застраховал её от себя же самого! То самое грёбаное тёплое чувство, которое палач обнаружил в себе благодаря девочке по имени Лори, он не отдал своему Осколку. Катари права – ЭТО всё ещё во мне. То чувство, которое она во мне возрождает. Привязанность, потребность защитить, наказать любого, кто сделает ей больно. Всё это время это чувство спало глубоко в моей сраной душе и вот… вот я готов себе в нём признаться – эта девчонка делает меня кем-то лучшим. Всегда делала.
А я убил её.
Я и её первая, настоящая, мёртвая во всех смыслах любовь по имени Блэйз.
***
– Потому что Лимб веками водил тебя за нос? – усмехаюсь. – Не хочешь и дальше потакать ему?
Застыл. Будто сквозь меня смотрит.
– Мне надоело быть палачом. Какой ещё ответ ты хочешь услышать?
Не знаю…
Боже… что я делаю? Зачем делаю?
Для чего пытаюсь найти в этих мёртвых глазах хоть капельку тепла и человечности? Откуда у палача лишённого всех лучших чувств этому взяться?
– Уходи, – глядит исподлобья и по слову из себя выжимает: – Убирайся, пока шанс даю.
И не думаю шевелиться. Могла бы уже десять раз сделать это: развернуться и хлопнуть на прощание дверью, но нет, чёрт бы меня побрал, не могу, не хочу. Даже не пытаюсь!
– УХОДИ! Пошла вон! – хватает за предплечье и тащит к двери. – Ты же хотела этого – избавиться от палача! Так давай, вали! Вали отсюда, пока я себе ещё отчёт даю в том, что делаю!
Толкает в спину, и я замираю на пороге, опустив голову.
Так странно… узнав о том, что человек, которого всем сердцем любила с самого начала использовал меня в своих грязных целях, не почувствовала ничего, кроме замешательства. А палач выталкивает меня за порог, прогоняет, толкая в спину, и сердце кровью обливается. Стыдно… за отсутствие гордости. Больно… потому что не нужна ему больше.
Рэйвен никогда не признается себе в том, что может испытывать что-то тёплое к прокажённой душе. Он сам себе сердце вырвет, но не позволит ему биться чаще из-за такой, как я.
Так пусть катится.
Я мертва. И мне надоело забивать голову тем, что присуще живому человеку.
– Лжец, – выдавливаю с горькой улыбкой, и лицо палача застывает злой гримасой.
– Что? – абсурдный смешок. – Я никогда не лгал тебе, птичка. Никогда.
– Мне – возможно. А вот себе лжёшь до сих пор. Пошёл к чёрту, Рэйвен. – Разворачиваюсь и ещё успеваю заметить, как его глаза расширяются, толкаю дверь и выхожу в коридор.
Хватает за руку, впиваясь пальцами в запястье, и так резко рвёт на себя, что горячий воздух пламенем ударяет по коже.
Обхватывает меня за плечи, толкает в стену и нависает сверху, разъярённо дыша в самое лицо.
– Я просто трахнуть тебя хотел, идиотка, – губы кривятся в безумной улыбке. – А ты что себе придумала?
Горький комок растёт в горле, пытаюсь сглотнуть – не выходит. Смотрю в лицо палача застывшим взглядом и всё ещё не верю ему. Слышу, как рвано и тяжело дышит, как перекошенное лицо рвёт на части от противоречия, чувствую, как руки сжимающие мои плечи начинают дрожать. Не верю ему!
Он сам себе не верит! Что я пыталась доказать заблудшему, который веками был преданным псом на службе у Лимба? Мои слова для него ничто. Чувства зудящие глубоко во мраке души не слышны ему.
Вытягиваю руку зажатую между нашими телами и, не отдавая себе отчёта, кончиками пальцев касаюсь напряжённого подбородка.
Замирает. Смотрит молча глазами, будто увидел меня впервые. Взглядом, где одна эмоция играет наперегонки с другой: замешательство сменяется удивлением, отторжение становится горькой печалью.
С замиранием дыхания подушечками пальцев провожу по линии челюсти, смотрю в глаза и никуда больше. Дрожу всем телом и даже не знаю от чего сильнее: лихорадит от жары, от тела Рэйвена прижатого к моему, или от простого понимания того, что не отталкивает, позволяет касаться, не делает больно.
Кожа бледным пятном светится во мраке ночи, плотно сомкнутые губы медленно расслабляются, напряжение на лице даёт слабину. Моя же ладонь в противовес начинает дрожать сильнее, дыхание обрывается на каждом вдохе, словно больно пинают под дых.
Пальцы огнём горят, касаясь кожи Рэйвена, а внутри всё трепещет от избытка таких далёких мне чувств и замирает от ужаса накатываемого следом.
Палач и её жертва… вот так близко друг к другу, вот так просто и так упоительно прекрасно. Когда ярость не топит последние крупинки человечности в его глазах, когда презрение к убийце тысяч душ не бьёт по мне плетью с шипами.
Нерешительно скольжу ладонью вниз по шее со вздутыми, как жгуты, венами, избегая отметки «красного солнца», завожу руку назад и поднимаюсь выше, зарываясь пальцами в мягкие, белоснежные волосы. Вижу борьбу в его глазах, вижу, как вновь сжимаются челюсти. Брови тяжело сдвигаются к переносице, а уголки губы опускаются вниз, будто ему невыносимо противны мои прикосновения.
Возможно, так и есть.
Хватает за руку, выдёргивает ладонь из своих волос, заводит назад и, едва не выкручивая локтевой сустав, прижимает к моей спине.
Приоткрывает рот, собираясь что-то яростно выпалить, но резко передумывает. Скользит взглядом по моему лицу, словно и его видит впервые, каждую чёрточку разглядывает, заводит вторую руку мне за шею, притягивает ближе и непонимающе шепчет:
– Ты совсем ненормальная?
– Думаю, это заразно.
Вижу, как уголок его рта дёргается в ухмылке, а в следующую секунду, решаю – показалось.
– Я – зло.
– Ты… ты уже говорил как-то, – бормочу, пытаясь выровнять дыхание, что слишком сложно вдыхая Его запах: головокружительный и обезоруживающий.
– Ты не понимаешь, – взгляд падает на мои губы, и кадык на шее дёргается ещё сильнее.
Заставляет себя вновь посмотреть мне в глаза:
– Я уничтожу это место. Уничтожу мир живых. Уничтожу каждого, кто захочет помешать мне. Я – зло. А такие, как ты, птичка, за другую команду играют.
– Разве? – шепчу, чувствуя, как губы пересыхают, и с трудом сдерживаюсь, чтобы не провести по ним языком.
Рэйвен сморит твёрдо и неотрывно:
– Ты слишком… добрая, птичка, раз даже во мне тварь последнюю не видишь. Ты определённо за другую команду играешь.
Сглатываю и провожу языком по нижней губе, тут же приковывая к ней взгляд Рэйвена:
– А что если… я хочу сменить команду? Что если я хочу выбрать тебя?
Глава 31
Что?
Что она только что сказала?
Глупая… глупая моя птичка. Дрожит в моих руках, губы кусает, зато в глазах такая решительность блестит, которой девяносто девять процентов отбросов этого места могут с лёгкостью позавидовать.
Чёрт… Да меня самого трясёт. Слишком близко. Вспоминаю её вкус на языке и с трудом удерживаю себя на расстоянии от её сладких пухлых губок.
Как же она хороша… И как же безмерно глупа.
Меня она выбрать хочет?
Меня?! Я не ослышался?
Дьявол… кажется, это лучшее, что я слышал за всё своё вековое существование!
Моя маленькая анафема. Ты даже не представляешь, что со мной делаешь. Лучше бы ты убиралась, пока шанс давал. Потому что теперь уже поздно. Теперь уже не отпущу.
***
Пальцы зарываются в волосы на затылке, сжимают в кулаке и силой притягивают меня к себе, губы Рэйвена обрушиваются на мои так стремительно и с такой силой, что не успеваю даже вдоха сделать. Задыхаюсь. Буквально задыхаюсь от нехватки кислорода, от адреналина фейерверком взрывающегося в голове, от ослепительной вспышки возбуждения, такой мощной, что от одного его поцелуя уже хочется стонать и умолять его не останавливаться. Потому что может. Знаю – может остановиться, проклясть себя за то, что делает. А следом и я себя проклинать начну.