Не могу… Это сложно. Это не имеет смысла!
– Открой глаза, Лори. Я здесь. Посмотри на меня.
Отец, мама, Томас, отчим, Шоу, Блэйз, Рэйвен…
Рэйвен…
Не могу больше.
Хочу умереть.
Позвольте мне умереть!!!
– Я здесь, – что-то холодное касается лба. Что-то удивительно нежное и имеющее надо мной такую власть, что я вмиг замираю. Прекращаю извиваться на полу, прекращаю кричать, открываю, наконец, тяжёлые веки…
И вижу себя.
Маленькая ладошка маленькой девочки касается моего лица.
Не убирай. Не так быстро… Стой. Куда же ты?
Тьма поглощает хрупкую детскую фигурку, а я смотрю ей вслед, пытаюсь понять куда ушла, почему ушла…
Девочка – точная копия маленькой меня за исключением глаз, я видела их серебряное сияние, ни капли голубизны в них не было.
– Я искала тебя, – звучит детский голосок отовсюду: из тьмы, вокруг меня, надо мной, подо мной, внутри меня. – Я искала тебя, Лори.
Губы потрескались в кровь – понимаю это, когда провожу по ним языком, чтобы сглотнуть, но не выходит – во рту слишком сухо. И привкус крови саднит в горле.
Выпрямляю спину, обхватываю себя руками и заставляю ватные ноги выпрямиться. Оглядываюсь, будто в этом есть смысл. Будто там где я нахожусь, есть хоть что-то кроме беспросветного занавеса тьмы.
Подношу ладонь к лицу. Не вижу её. Слишком темно. Но почему же ребёнка видела так ясно? Будто она сияла.
Провожу пальцами по волосам. Чувствую их. У меня есть тело. Я не призрак. Всё ещё дышу. Всё ещё пытаюсь дышать.
Голосов больше не слышно. Не видно лиц. Тишина. Блаженная, удивительно прекрасная наваливается таким облегчением, что оказываюсь не в состоянии сдержать слёзы. Просто реву, из-за того, что всё это прекратилось, оставило меня. Больше не больно. Просто тихо, холодно.
Что это за место?..
– Место, которое заблудшие зовут сектором крика, – отвечает голосок не сразу. – Ты ведь искала его?
Он нашёл меня.
– Иди же, Лори. Иди… Я покажу тебе…
– Кто… кто ты такая? – сиплю, и эхо подхватывает мой шёпот.
– Обернись.
Дверь. Прямо за моей спиной узкая чёрная дверь, сквозь щели которой пробивается слабый белый свет, и благодаря ему теперь вижу свои бледные, как у призрака, руки.
Кружусь на месте, вновь пытаюсь отыскать взглядом ребёнка, но вокруг никого… и ничего. Только я и какая-то чёртова дверь посреди пустого мрачного пространства.
Смотрю на неё так долго, пока слизистая в глазах не пересыхает, пытаюсь сморгнуть мираж, но дверь не исчезает – самая настоящая. По крайней мере, не менее настоящая, чем я сейчас.
Чья-то тяжёлая рука падает на плечо, и с тихим визгом отскакиваю в сторону, путаюсь в ногах и ударяюсь ладонями о гладкий, скрипучий пол. Отползаю в сторону и во все глаза смотрю на тёмный мужской силуэт возвышающийся надо мной.
Отец.
– Это не он, Лори… Скорее. Дверь! – разлетается по пространству детский голосок.
Лимб.
Это всё он! Это всё он со мной делает! Он говорит со мной!
– Заткнись! – ору не своим голосом. – Выпусти меня отсюда!
– Лори…
– Заткнись! Заткнись!!!
Такой, каким я видела его в воспоминаниях: высокий, статный, красивый. С копной тёмных волос и лёгкой щетиной. Большими голубыми глазами – такими же, как у меня. В спецовке и поношенных ботинках. И пахнет, всё также – свежим срубом.
Протягивает ко мне руку, мягко улыбается, смотрит в глаза, а я не нахожу ничего живого в его лице.
Пячусь. Отползаю к двери. Трясу головой.
Это не он. ЭТО не может быть моим отцом.
Не доползаю до двери, врезаюсь во что-то иное, и другие руки падают мне на плечи.
Блэйз.
– Что происходит? – хриплю дрожащим голосом. Сбрасываю с себя его руки, поднимаюсь на ноги, отхожу в другую сторону.
Блэйз тянется ко мне. Улыбается.
Фальшивый Блэйз, ещё не получивший наказание, ещё красивый.
– Что происходит?! – требую ответа, лихорадочно смотрю то на Блэйза, то на отца.
– Времени мало, Лори, – отвечает детский голосок. – Я хочу показать тебе. Зайди в неё… Зайди в неё… Зайди в неё… – эхом разлетается повсюду.
Обхожу Блэйза и осторожно двигаюсь к двери. Это всё, что мне остаётся – войти в неё.
Чья-то фигура проносится перед глазами, задевает плечом, и я с трудом удерживаю равновесие.
Томас улыбается мне из темноты, а рядом стоит моя мать, отчим, Шоу, и светловолосая девушка – невеста моего свободного брата. Фальшивые, пугающие, как манекены за толстым витринным стеклом – даже не моргают, застыли. И каждый бездушно улыбается.
– Они не настоящие, твоё воображение. Твоя боль, Лори. Прогони их.
Ещё одна фигура материализуется из воздуха перед самым лицом и на этот раз ноги не держат – падаю на зад, отползаю, тряся головой, с диким ужасом глядя на холодную улыбку Рэйвена.
– Дверь! – кричит девочка. – Зайди в неё! Скорее, Лори!
Ползу, поглядывая на каждое из кукольных лиц, делаю рывок, опускаю ладонь на круглую ручку и с характерным щелчком поворачиваю.
Белый свет ударяет в глаза, ослепляет на мгновение.
А затем я вижу себя. На мне длинный банный халат, влажные тёмные волосы разбросаны по плечам, лицо лишено красок, а из глаз градом капают слёзы. Передо мной стоит Томас в одних боксерах и широко зевает.
– Ну и зачем ты разбудила меня в такую рань, сестрёнка? – спрашивает недовольно и опускается на край широкой кровати. Думаю – своей кровати. Мы в его спальной. – Надеюсь что-то серьёзное? Потому что сегодня я планировал выспаться.
А я не отвечаю. Дрожу с ног до головы, и что-то крепко сжимаю в руке.
– Что там у тебя? – брови Томаса хмурятся. – Показать что-то хочешь?
Стою как вкопанная, будто громом поражённая, а затем протягиваю к нему руку и разжимаю кулак. Белая пластиковая полоска лежит в ладони и пестрит двумя яркими красными чёрточками.
– Что за?.. – Глаза Томаса расширяются, панический взгляд устремляется мне в лицо, и снова на тест с положительным результатом, и снова на меня. – Ты же не…
– Да, Томас! – каркающий голос срывается, дрожит. – Это то, о чём ты думаешь!
– Твою мать… – вскакивает с кровати, несётся к двери и закрывает на замок.
– Я беременна!
– Тише!!! – рычит взбешённо, взгляд суетливо бегает по комнате. Запускает руку в волосы и сжимает в кулаке. – Быть не может! – выхватывает из моей руки тест и долго… очень долго и пристально пялится на него, словно поверить не может, что две полоски ему не мерещатся.
– Ошибка, – наконец выдавливает и бегающими глазёнками смотрит на меня. – Сколько раз делала?! – сжимает тест в кулаке, настигает меня и хватает за плечи. – Сколько раз?!
– Достаточно, чтобы убедиться в результате, – слёзы продолжают катиться из глаз, срываются с подбородка.
– И… и что это значит? – самый глупый вопрос из всех, что он мог задать. – Ты… ты точно…
– Страшно? – болезненная улыбка растягивается на моих губах, а в глазах вспыхивает нечто зловещее, жестокое, не свойственное той, кем я была.
– Ты… ты… – Томас кружит по комнате и трясёт головой. – Ты уверена, что… Да нет, чёрт! Он не может быть моим!
– Почему? Вполне может, – каркающий смешок вырывается из моего рта, безумие в глазах растёт. – Пятьдесят на пятьдесят, Томас. Думаю, стоит сказать об этом маме.
– Нет! – шипит в лицо, встряхивает за плечи. – Только попробуй.
– И что ты сделаешь? Скажешь, что я лгу?
– Мы… мы… Постой, – лихорадочно проводит рукой по лицу, пытается прийти в чувства. – Мы всё исправим. Я найду лучших врачей. Никто не узнает, что…
– А я не хочу. Не хочу от него избавляться.
Теперь Томас выглядит так, будто кто-то больно ударил его по голове.
– Что ты несёшь, дура?.. Он может быть моим!
– А может быть и Блэйза. Я не стану убивать ребёнка Блэйза.
– Ты… ненормальная.
– Я не собираюсь говорить маме. А если скажешь ты, я расскажу ей всё, что между нами было, Томас.
– Не посмеешь, – безумно улыбается. – Кишка тонка.
– Вот и проверим, – голос дрожит, но точно не от страха. – Скажешь ей, что я беременна, Томас, и она и твой отец узнают, какая мразь на самом деле их идеальный сын.
– Они не поверят тебе.
– Поверят, если тест ДНК подтвердит твоё отцовство.
– Мать избавится от ребёнка ещё раньше, чем его можно будет сделать, идиотка! – Да, но что они подумают о тебе? – продолжаю холодно улыбаться. – Будут ли доверять, после всего что узнают? Блэйза больше нет, мне незачем врать.
– Ты… Да ты сумасшедшая! – ударяет кулаком по стене и тут же взвывает от боли. – От него надо избавиться! Зачем тебе всё это?!
– Потому что я так хочу.
Приближается ко мне и нависает сверху:
– И что ты будешь делать? Живот свой будешь прятать? Как долго? А что потом? Что если ребёнок… чёрт… от меня?
– Раньше об этом надо было думать.
– Сука, – хватает за плечи и вжимает в стену. – От него надо избавиться!
– Он не от тебя.
– Ты не можешь быть уверена!
– Просто знаю.
– А что если нет?!
– А если нет… это всё равно ребёнок. Я не стану убивать его.
– Да ты сама ещё ребёнок! – встряхивает меня, лицо багровеет, глаза закипают от ярости и бессилия. – Мать убьёт его, не важно на каком сроке правда откроется. И тебя убьёт следом!
– Ты должен будешь меня прикрыть.
– Что? – замирает, будто ослышался. – Я, что?
Тяжело сгладываю и продолжаю увереннее:
– Я не позволю ни ей, ни тебе это сделать. И если хочешь, чтобы я держала всё в тайне, то должен будешь прикрывать меня всё это время. Или… не только моя мать и твой отец узнают о том, что ты со мной делал, но и… пресса, Томас. Я об этом позаботилась.
– Что? – выдыхает, роняя руки по швам и больше не находит что сказать.
– Даю слово, что если ребёнок будет твоим, никто и никогда об этом не узнает. Но стоит тебе и маме хотя бы раз попытаться заставить меня избавиться от него, и о том, какой ты больной ублюдок узнают все! Отец тебе никогда этого не простит, Томас. Он всё дерьмо из тебя выбьет, лишит наследства, закроет счета и сошлёт так далеко, что больше никто и никогда о тебе не услышит.