– С добрым утром, принцесса. Эй, Рэйвен, поздороваться не хочешь?
Чувствую энергию десятков тысяч фантомов расползающуюся по городу, слышу, как они хрустят костями заблудших прибывающих в трансе, переваривают их, жрут их. Грязно-зелёная липкая масса топит в себе улицы, лезет отовсюду, из каждой щели, берёт площадь в кольцо. А всё что могу делать я – это смотреть в её окутанные тьмой глаза и заставлять себя смириться с тем фактом, что Её больше нет.
– Опусти… купол… – знакомый голос Мори доносится до меня спустя вечность. – Рэйвен… пока не поздно… опусти его… – Лежит у моих ног, цепляется пальцами за ботинки, смотрит с мольбой двумя распухшими до неузнаваемости глазами и едва языком ворочает.
– Рэйвен… прошу… Спаси нас…
– Пошла к чёрту, – пинаю её руку в сторону и, сжимая кулаки, двигаюсь к Блэйзу. Должен прикончить ублюдка, пока это не сделали фантомы. Последнее и главное, что должен сделать!
Но Катари не позволяет.
Одной силой мысли отбрасывает меня в сторону, так что спиной взрыхляю песок, и с лицом полным демонического хладнокровия подступает к Блэйзу.
– Что она делает?! – кричит мне, будто я знаю ответ на этот чёртов вопрос. – Всё кончено, анафема. Спасибо за услугу, ты свободна!
– Ты будешь наказан. – Чёрт. Что с её голосом? Что эта тварь сделала с голосом моей птички? Двоичный, утробный, голос самого Сатаны.
Вижу, как рожа Блэйза перекашивается в недоумении, как глазёнки в паническом ужасе расширяются, а слова заканчиваются на хриплом, коротком выдохе.
– Ты будешь наказан, – повторяет Катари, расслабленно двигаясь в его сторону.
Шаг. Ещё шаг. Как больной смотрю на то, как неестественно она идёт и вдоха проклятого не могу сделать.
– Рэйвен, убери её! – орёт Блэйз, неуверенно посмеиваясь, а в глазах – страх. Он самый, сука! Слишком часто я видел его в глазах других.
Лихорадочно крутит головой – разглядывает, как много осталось от купола. Как много осталось у него времени, до того как фантомы будут на площади. До того как анафема в теле Катари сделает то, о чём говорит. Нет – Лимб говорит за неё. Понимаю это практически одновременно с Блэйзом.
– Слишком поздно! – разводит руки в стороны, указывая на разрушения, которые мы принесли в этот мир. – Тебе конец! Рэйвен, иди сюда! Только взгляни, как он бесится!
– Ты будешь наказан, – в третий раз повторяет сущность пожравшая душу Катари. Действует с Лимбом сообща, силой мысли подбрасывает Блэйза в воздух, скручивает по рукам и ногам и с мощью от которой простые человеческие кости рассыпались бы хрупким стеклом, ударяет его о землю, поднимая в воздух непроглядное облако пыли.
Но это не то, что я планировал.
Лично должен прикончить ублюдка!
Бросаюсь в облако из песка, ищу Блэйза, готовый положить конец его существованию, отомстить за Катари, за то, что не послушал меня, за то, что выбрал её тело сосудом для «монстра», но не дотягиваюсь до него. Поздно.
Руки ударяют по швам, вжимаются в бёдра, голова запрокидывается назад, ноги отрываются от земли, и Катари подбрасывает меня над облаком из песка, который заполонил всю площадь, который тёркой забивает глотку и лёгкие, режет глаза. Настоящая песчаная буря посреди мирного сектора пожираемого фантомами – тоже заслуга моей птички.
Знала бы она, что сейчас вытворяет.
Удар сокрушает тело, дробит кости. Вспышки перед глазами режут по зрению, впиваются гвоздями. Земля топит меня в себе, лишает способности двигаться.
– Ты будешь наказан, – звучит из песчаного занавеса этот дьявольский голос, и теперь я понятия не имею, к кому обращается подыхающий Лимб.
А затем вижу, как чёрное небо над головой начинает двигаться. Вращается, закручиваясь в огромную воронку – анафемы высвобожденные из моего тела действуют сообща, будто по чьему-то приказу, вольны подчиняться. Визжат. Неистово бьются бесформенными телами друг о друга, отлипают от покрытой трещинами поверхности купола и готовятся к чему-то иному, к чему-то грандиозному – не к нашему с Блэйзом финалу. Нет.
Мы проиграли.
Идиоты!
Два тупых придурка пытались разрушить мир существующий веками, чтобы обрести свободу, но вместо этого навели лишь хаос и погубили человека, который заслуживает жить больше чем кто-либо из всех! Больше чем Блэйз. Больше чем я сам!
Лори… Девочка, однажды полюбившая Демона, который был слеп.
И десятки тысяч анафем, что веками были заточены в моей душе, падают на землю огромным облаком, закручиваются спиралью и ударят во что-то рядом со мной.
Блэйз. А вот и твоё наказание, ушлёпок. Ты первый!
Орёт, извивается, бьётся в припадке. Скорее всего, пытается освободиться, но что такое мысли проводника по сравнению с могуществом Лимба и тем существом, которое перешло на его сторону?..
Мы понятия не имели, насколько душа проклятого ребёнка окажется сильна. Порождение жизни и смерти. Жестокая, тёмная сущность, не знающая пощады даже к своему создателю. Вот кого Лори носила под сердцем. Вот кого подарила этому миру.
Смеюсь собственным мыслям, глядя как тугая спираль из анафем разрывает одежду на Блэйзе, вонзается грудь, пускает корни в душе.
Мы облажались, проводник. Мы очень круто облажались, тупой ты кусок бревна! Все эти анафемы подчиняются той, что в десятки раз превосходит их по мощи. Той, что сейчас загоняет их в твоё тело гвоздями. Той, что должна была помочь нам уничтожить Лимб, но вместо этого наказывает тех, кто её создал.
И не передать словами, как я этому рад!!!
Фантомы всё ближе – чувствую, как они движутся, пожирают заблудших облепивших площадь, и даже не знаю, какой смерти буду рад больше, важно лишь то, что исход у меня один. И я сдохну! Сдохну и пошло оно всё на хрен!
Песчаная буря стихает, оседает на землю. Тело Блэйза всё ещё дергается в конвульсиях, глаза закатаны, тело скованно, сжато, будто парализовано. Изо рта идёт чёрная пена, а на груди медленно, будто кто-то неспешно выводит её пальцем, вырисовывается отметка «спиралевидного солнца». И я понятия не имею, что всё это значит!
Тело Катари возвышается над ним и словно оценивая свою работу склоняет голову то на один бок, то на другой – изъяны ищет, косяки подсчитывает, но в итоге замирает, приподнимает уголки губ в жуткой удовлетворённой улыбке и резко переводит взгляд на меня.
«Ну давай. Теперь моя очередь.»
– Сделай это!!! – рвусь к ней, понимая, что земля больше не притягивает магнитом. Свободен, снова двигаюсь.
Хватаю её за плечи, смотрю в мёртвые глаза, пытаясь отыскать во мраке хотя бы частичку той, кем она была раньше, хотя бы слабое напоминание о моей птичке, но ничего не нахожу. Нет в её глазах ничего. Сплошная пустота, далёкая, чужая мне.
– Вернись ко мне, – не понимаю, что делаю. Встряхиваю её. Раз за разом, снова и снова дёргаю тело своих руках. – Вернись ко мне!!! – Палач, который знает, что поглощённую душу вернуть нельзя, орёт как больной, требуя то, что невозможно!
– ВЕРНИСЬ КО МНЕ!!!
Жду удара, сопротивления, нападения, бл*ть жду хоть какой-нибудь реакции – всё напрасно! Нет её больше… Никого у меня больше нет!!!
Веки подрагивают и опускаются, губы расслабляются и замирают, а хрупкое тело обмякает в моих руках, теряет последние силы, кожа начинает покрываться чёрными тлеющими пятнами, вздувается волдырями, лопается, рассыпается пеплом.
Подхватываю её, прижимаю к себе, зарываюсь лицом в волосы и нахожу единственное, что осталось неизменным – её запах.
– ВЕРНИ МНЕ ЕЁ!!! – поднимая лицо к небу. – ВЕРНИ ЕЁ, МАТЬ ТВОЮ!!!
Падаю на колени, прижимаю птичку к груди, так крепко, что самому становится больно. Сгораю вместе с ней! Мне должно быть больно! Боль – всё, чего я хочу! Сдохнуть от самой адской боли в этом дьявольском месте!!!
Ну! Давайте! Чего медлите, твари?! Идите сюда! Я весь ваш!!!
Первый удар пронзает грудь – фантомы поглощают мой Осколок привязанный к столбу. Его боль – моя боль, провожу её сквозь себя, рычу, как ненормальный! Мне мало! МАЛО! ЕЩЁ!!!
Смотрю в Её мёртвое лицо покрывающееся тлеющей коркой, запоминая навеки, запечатывая в памяти. Провожу пальцами по щекам, прижимаюсь губами ко лбу.
Грязная зелёная масса вгрызается в спину, вонзает в тело острые спицы, живьём сдирает кожу, а я продолжаю смотреть на Неё. Закрываю её собой как могу, принимаю на себя первую волну фантомов, просто потому, что не смогу смотреть как они будут разрывать мою птичку на части. Я урод… Я погубил её…
С утробным воем падаю на неё, вжимаю в землю, не позволяю тварям касаться её.
Пусть жрут меня!
Жрите, суки!!!
Чувствую фантомов внутри себя, поливаю кровью лицо Катари, держусь из последних сил. Ещё немного… ещё немного дайте посмотреть на то, что я с ней сделал.
Эту мою смерть можно было бы назвать долгожданной свободой, избавлением от проклятия палача, если бы только однажды очень давно одна маленькая девочка не стала для меня чем-то гораздо более важным, а я, безмозглый идиот, понял это только сейчас.
«Вот же бесстрашный ребёнок».
«Я хочу увидеть, где ты живёшь»!
«Тебе не понравится это место».
«Почему»?
«Оно… страшное. Очень страшное и точно не для таких фантазёрок, как ты».
«А ты не решай за меня».
«Ещё немного и я начну думать, что ошибся в выборе ребёнка. Давай, проваливай».
«Ладно, но обещай, что мы встретимся снова».
«Если мы с тобой встретимся снова, мелкая, от твоего глупого бесстрашия не останется и следа».
«Ты такой плохой»?
«Я ооочень плохой».
«Это пока ты Меня не полюбишь».
Поднимаю лицо к небу, невидящим взором смотрю на то, что осталось от купола, слабого, покрытого трещинами, и вкладываю последние силы, последнюю энергию растерзанного фантомами тела в то, чтобы опустить его, рассыпать остатки последней активной материи по Лимбу… Не знаю, получилось ли. Не видел этого. Но это всё, что я мог сделать, чтобы хотя бы попытаться Её спасти. Глупо верить, что душа Катари ещё здесь – в этом мире, а не была поглощена анафемой. Очень глупо…