— Чтоб тебя, — Райт поперхнулся чипсами и громко закашлялся. Эллисон похлопала его по спине и протянула воду.
— Где ты об этом услышала? — спросила она.
Чарли пожала плечами:
— Кочевники о многом говорят.
— И это правда? — промычал раскрасневшийся Райт, всё ещё давясь кашлем. — Про то, что в чистом секторе можно… ну… умереть навсегда?
— Хочешь попробовать? — ухмыльнулась Чарли.
Райт помахал ей в ответ винтовкой:
— Так правда или нет? Или поставим опыт?
Тайлер перевёл на Райта тяжёлый предупреждающий взгляд и тот, скривившись, положил оружие обратно:
— Ясно. Мистер-я-словил-пулю-и-мне-насрать, в юморе не сечёт.
— Тебя вроде мифы кочевников не интересовали, — фыркнула Чарли, продолжая тему.
— Меня не интересуют мифы изгоев, против кочевников ничего против не имею, сам у них иногда затариваюсь… когда пенопласт жрать надоедает… Короче! Правда, или нет?
— Правда, — ответил на вопрос Райта Тайлер, не глядя ни на кого из присутствующих.
Лицо Райта тут же перекосило скептицизмом:
— Откуда знаешь?
— Я был тут раньше.
— И?..
Тайлер медленно повернул голову, глядя на Райта из-под тяжёлых бровей:
— И это правда.
На какое-то время повисла тишина. Но глупо было полагать, что Тайлер находясь в предобморочном состоянии станет продолжать эту тему и делиться с нами своим прошлым, так что хруст чипсов во рту Райта первым нарушил тишину.
— Кочевники, это торговцы? — я решила сменить тему.
— Везде есть торговцы, рыжая. Это как тараканы, они везде, вникаешь? — Райт поиграл бровями. — Торговля в крови… неважно, жив ты, или мёртв.
— В мирных секторах практически запрещена материализация, это опасно, поэтому там учат контролировать мысли, — Эллисон протянула мне бутылку с водой. — Так что кочевники часто заглядывают, предлагая вещи, что успели натягать с секторов, где появляются новые души… Вещи созданные самим Лимбом, а не заблудшими, считаются намного крепче и дороже.
— И какая оплата? — я удивлялась всё больше. Сделала пару глотков воды и протянула бутылку Тайлеру, тот на удивление не отказался.
— Какую предложишь, — ответил он, вытирая тыльной стороны ладони воду струйками сбегающую по подбородку. — Еда, одежда, средства гигиены, антисептик… секс. Это обмен, а не продажа.
— Кочевники не пользуются материализацией, чтобы не привлекать фантомов. Как и все, — добавила Эллисон, — путешествуют из сектора в сектор и просто обменивают то, что не нужно им, на то, что нужно тебе.
Всё ещё плохо смекая, что к чему, посмотрела на Чарли:
— Но ты к ним какое отношение имеешь?
— Она изгой! — ответил за девушку Райт. — А изгои часто с кочевниками шляются, потому что у тех есть проводники! И их проводников можно на время позаимствовать. Не бесплатно, конечно.
Я всё ещё выглядела как полная идиотка.
— Мика… — Чарли устало усмехнулась, закатила глаза и откинула голову к «небу». — Изгоями называют тех, кто путешествует в одиночку и пытается найти выход из Лимба. Всего-то. Тех, кто активно пропагандирует идею, изгоняют официально. Вали и ищи свой выход самостоятельно.
— Хрень какая-то… — не сдержавшись, выругалась я, оглядывая каждого по очереди. — Разве это не личное дело каждого?
— Это дебилизм! Или хрень, как ты правильно заметила, — как всегда первее всех ответил Райт с полным ртом чипсов. — Нет никакого выхода! А изгои просто больные на голову фанатики.
Получается и Эллисон тоже? Потому как она была первой, кто рассказал мне об этом.
Все ждали ответа от Чарли, но та, к моему большому удивлению, так и не съязвила ничего в ответ. Хотя последние два часа они с Райтом только тем и занимались, что обвиняли друг друга во всех грехах вселенной. А сейчас она смолкла, отвела понурый взгляд в сторону и шумно вздохнула, будто бы соглашаясь с Райтом.
— Может он и прав, — ответила она спустя долгую паузу тишины.
— Я всегда прав, детка, — щёлкнул пальцами Райт и принялся вытряхивать в рот крошки из пачки.
— В тюрьме ты так не считала, — я помотала головой, непонимающе глядя на Чарли. Та выглядела совсем понуро.
— Я два года ищу выход, Мика, — пожала плечами девушка и принялась выводить пальцем по земле невидимые узоры: спящая материя реагировала слабой рябью. — Может… может его действительно нет. Историям кочевников мало кто верит. Я поверила, и однажды, когда знакомая мне группа пришла в мирный сектор, я сбежала с ними. А затем пошла своей дорогой. Это… это тяжело. Я устала. И сама уже не понимаю, что ищу. Сектор воспоминаний…
— Эй-эй, чумазая, ты не должна об этом новенькой рассказывать! — накинулся на неё Райт. — Правил не знаешь?! Пусть сначала мысли свои контролировать научится, а то щас свалит этот ваш выход искать, и наплодит фантомов где-нибудь за поворотом!
— Не свалю, — холодно заметила я, решительно глядя на Райта. — А уйду вместе с Чарли.
— Что? — А вот и Тайлер голос подал. Лицо блестит от пота, намокшие волосы липнут ко лбу и вискам, а взгляд такой, что гляди и искры полетят.
Я сглотнула. Чувствуя, что взгляды всех присутствующих направлены на меня и все ждут ответа. Так что если хочу выглядеть достаточно убедительно, то надо немедленно унять гулко стучащее сердце и нервозность во взгляде.
— Ну-ка, повтори, — сузив глазёнки, со скрытой угрозой в голосе, пропел Райт.
Сглотнула ещё раз, твёрдо посмотрела на него, затем также на Тайлера.
— Я благодарна вам всем за то, что помогли… за то… что вернулись за мной, но я не пойду с вами в мирный сектор. Потому что хочу выбраться из Лимба. Неважно куда… просто я не хочу здесь оставаться и вести подобие жизни, которое ведут здесь заблудшие вроде вас. Это не жизнь. Это притворство. — Решительно вздохнула и посмотрела на Чарли. — Я хочу найти этот сектор воспоминаний и узнать, в конце концов, почему здесь оказалась.
Чарли печально улыбнулась, но кивнула уверенно.
Час спустя мы все сходили с ума от жары. Заморозки отменяются, да здравствуют тропики! Дышать было сложно… воздуха не хватало. Все обливались потом с ног до головы. Эллисон и Чарли разделись до нижнего белья, Райт остался в трусах, Тайлера решили не трогать, тому сейчас приходилось сложнее всего.
Меня тоже пытались убедить раздеться, и дело не в том, что это может как-то помочь справиться с жарой — особой разницы не будет. Дело в том, что вещи намокнут, если я их не сниму — пропитаются потом, а вещи «почти нудистов» к утру будут сухими и комфортными.
Сняла свитер. Майку и джинсы оставила на себе. Я не на пляже, и в Лимбе всего двое суток, так что стесняться малознакомых людей — явление нормальное.
Тему про мой уход вместе с Чарли больше никто не поднимал, решили оставить свои нравоучения до утра… а может, всем было слишком хреново, чтобы ещё и обсуждать ту, по чьей вине они все оказались запертыми в этом секторе и сейчас страдают от удушья. Спасали-то меня!
Предпочтя общество Чарли, заняла место рядом с ней за одной из палаток и ещё долго обсуждала её походы по секторам Лимба. У Чарли даже была карта, которую она, не задумываясь мне продемонстрировала. Рисунок был сделан от руки и казался очень старым. Чернила кое-где потекли, бумага пожелтела, но в целом… В целом, Лимб на этом рисунке неизвестного автора был представлен чем-то вроде большого шестиугольника, с множеством маленьких и соприкасающихся между собой шестиугольничков. Как улей и его соты. Очень подходящее сравнение.
Маленькие шестиугольники это сектора и, исходя из этой карты, в одном секторе обычно появляется до шести окон. Не факт, что в одно время, но ведут они всегда в одни и те же сектора.
Это как мёртвый механизм, со слов Чарли. Как часы, шестерёнки которых замерли навсегда. Сектора не двигаются, Лимб не меняется, меняются сами «соты», в зависимости от того, какую материализацию к ним применяют. Соответственно у каждого из секторов есть шесть линий соприкосновения и каждая стабильна. Каждая всегда ведёт в одно и тоже место.
— Но как узнать, что это тоже самое место, если сектора стираются, их вид меняется? — спросила я, разглядывая карту.
— Нужно помечать, где находишь окно и просто принимать, как факт. Сектора не двигаются. Это не кубик Рубика. Всё стоит на месте.
Я скептически взглянула Чарли в лицо:
— Где ты взяла эту карту?
— Ты не это хочешь спросить, — фыркнула Чарли. — Так что я отвечу на твой не заданный вопрос: да, я уверена, что примерно так Лимб и выглядит. Это, — Чарли обвела пальцем большой шестиугольник, — лишь фрагмент Лимба. Один из тысяч, может быть даже миллионов одинаковых участков. Никто не знает, насколько он огромен. Но этот фрагмент, этот участок, — ещё раз обвела большой шестиугольник, — всё время повторяется. Лимб состоит из множества идентичных фрагментов, каждый из которых, в свою очередь, состоит из трёхсот пятидесяти двух секторов, или около того. Понимаешь, о чём я?
— Не совсем.
— Я начала с центра, — Чарли указала пальцем в самый центр фрагмента. — С этого сектора. Это один из мирных секторов, он самый большой. В это окно и в это, — указала на две боковые линии маленького шестиугольника, — попасть не смогла, это закрытые сектора. Это окно не смогла почувствовать, скорее всего, там сектор фантомов. А этот… ну… — качнула головой, — через него я и пошла дальше. Это как большая мозаика с одинаковыми пазлами. А каждый пазл состоит из маленьких кусочков. Мы сейчас где-то здесь… с самого края.
Я забрала у неё карту и поднесла к глазам. Разглядывая крестообразные отметины, на линиях секторов, в которых побывала Чарли.
— С ума сойти… Ты была во всех этих секторах?.. Сколько их?..
— Даже трети не будет, — Чарли забрала карту, сложила вчетверо и спрятала в карман куртки лежащей рядом с ней. — Что толку с этих похождений, если я не чувствую нужных окон?
— Значит, нам нужен хороший проводник, — я подняла руки ладонями вперёд, — без обид.
— Да… о чём ты, — фыркнула Чарли, манерно оттопырив верхнюю губу и отведя взгляд. — Думаешь, я над этим не думала? Только в том-то и дело, что всем проводникам со стажем, это нафиг не надо. А тем кому было надо, уже давно выбрались… наверное выбрались, этого ведь тоже никто не знает. Ловишь смысл? Бредятиной попахивает. — Чарли усмехнулась, провела ладонью по мокрому лбу и стряхнула капельки пота на землю. — Поиски выхода — путь для одиночек. А у этих засранцев со стажем… У них другая работа. И она их устраивает, — дёрнула бровями в сторону внедорожника. — Как и твоего красавчика.