— Ты любишь пазлы, Мика?
Я выразительно посмотрела на Тайлера. Тот лишь пожал плечами и кивнул, чтоб отвечала.
— Эм… не знаю. Нет, — хмуро поглядела в ясные глаза заблудшего. — Какая разница?
Мальчик улыбнулся и вновь принял позу Будды:
— У меня есть великолепная коллекция пазлов, Мика. Кочевники специально по моему заказу привозят их в пустынный город.
Не могла не заметить, как Тайлер закатил глаза и, поднявшись на ноги, вернулся к увлекательному подпиранию стены.
— Если хочешь, я могу дать тебе один. Один из самых сложных пазлов, — продолжал Омега. — Отличная разминка для ума, перед тем, как приступить к сбору пазла о собственной жизни. Потому что всё твоё существование окутано завесой тайны и разбито на мелкие не вяжущиеся между собой кусочки.
Я молчала. Этот парень либо псих, либо гений, потому как выглядит так, будто сейчас брызнет мне в лицо кислотой, либо ошарашит не менее болезненным известием.
Даже Тайлер встал по стойке смирно.
— И часто вы тут новеньким пазлы собирать предлагаете? — поинтересовалась аккуратно. Чтоб не обидеть. Мальчик твёрдо смотрел мне в лицо. Я вздохнула. — Ладно… Ко всем новеньким такой интерес?
Слова Омеги зазвучали, как приговор:
— Материализация стихии, материализация истинного облика массового количества фантомов; дважды. Кто-то пробудил ради тебя одержателей в лесу. Кто-то, кто не очень рад тебе, Мика. Этот кто-то, ведёт свою тайную игру. И этот кто-то убил Фокса, сжёг его летописи и ценные записи дотла, в тот же день, когда его отряд ушёл за новой душой…
— Постой-постой, — Тайлер вмешался раньше меня. — Какое Фокс имеет отношение к новенькой и её проблемам?
Омега прытко поднялся с пола и достал из внутреннего кармана куртки сложенный вчетверо пожелтевший листок бумаги.
— Хочешь помочь собрать пазл?.. — мальчик сделал шаг к Тайлеру. — Фокс редко вызывался на роль проводника. Он шёл за кем-то важным. За кем-то, с кем не должен был видеться, раз от него избавились. Не считаешь ведь ты, что пуля была шальной?.. Фокс — большой кусок пазла из жизни этой заблудшей.
У меня всё ещё отсутствовал дар речи. Зато лицо Тая наполнялось злостью:
— Она, — яростно указал на меня пальцем, — не может иметь к Фоксу ни какого отношения! Она новенькая!
— Даже если она и новенькая, — Омега впервые усмехнулся, — только глупец будет считать её самой обычной душой, после того, как лицезрел насколько глубока и опасна сила её мысли.
Челюсти Тайлера играли желваками. Видимо Фокс чертовски дорог этому парню, чтобы уличить его в какой бы там ни было связи со мной.
— Да плевать на силу её мысли, — цинично усмехнулся Тайлер. — Она три дня в Лимбе! Фокс понятия не имел кто она такая!
Омега выдержал напряжённую паузу, затем так по-ребячески улыбнулся, развернул лист бумаги и поднёс к лицу Тайлера.
— А мне думается, имел. И он опасался чего-то. Ибо зачем ему было оставлять мне это, перед тем как уйти в поход?
Лицо Тайлера вдруг приобрело пепельный оттенок. Глаза сначала сузились, затем резко расширились и направились на меня. Затем обратно и снова на меня.
— Что там? — голос опасно вибрировал. — Что там, Тайлер?
Тайлер медленно развернул ко мне лист бумаги.
— Твой портрет нарисованный рукой Фокса, — с улыбкой ответил Омега.
Глава 15
Сегодня мне необходим был сон. Организм истощился. Пулевое ранение, спустя двадцать два года пребывания в Лимбе, едва ли не вернуло мою душу на начальную точку. Так что да, сегодня мне позарез нужен сон. Энергия практически на нуле. И я почти готов снова оказаться в кошмаре, что привёл меня сюда. А в прочем, какая разница готов ли я?.. Как будто у меня есть выбор.
Почти две недели я уже не видел сон о собственной смерти. Он заждался меня.
Омега только что ушёл из моей комнаты. Его вопросы по поводу этой новенькой в конец добили моё состояние. Главный вопрос, даже скорее выговор, звучал так: «Теперь у нас будут крупные проблемы, Тайлер. О чём ты думал?.. Без уничтожения сектора торговцев было никак?»
И вот он мой гениальный ответ: «Было никак».
Соответственно, нейтралитет между нашими секторами можно считать автоматически аннулированным. И Омега не без упрёка отметил, что если не все торговцы вернулись по начальным точкам, то ничем хорошим эта выходка для пустынного города не обернётся. Торговцы душами — мстительные уроды, но мне плевать, никогда их не любил. Что касается новенькой… ну да, не такой уж и благородной была операция по её спасению. И что теперь? Пойти попросить у неё прощение? Я делал то, что должен был. И мольба Эллисон тут ни при чём. Я просто выполнял свою работу по доставке необычного (опасного) экземпляра в мирный сектор. Как-то так… Плюс — ещё не хватало, чтобы меня отправили за ней после перерождения.
Пуля? Хм… «Ещё не хватало, чтобы меня отправили за ней после перерождения».
Второй главный вопрос: «Почему я перепутал сектора и вместо сектора Фокса, нашёл окно в сектор Мики?»
И вот он ответ: «А мне откуда знать? Захотелось туда».
Понятия не имею, какого чёрта меня туда потянуло. Возможно скопление фантомной материи было настолько большим, что я решил будто бы только Фокс на это способен. Тогда я ещё не знал, что его памяти конец, ведь Омега был уверен, что заблудший с его стажем даже после перерождения будет помнить о себе всё. Но Омега ошибался. Память Фокса стёрта под ноль… Этот мужик больше не тот Фокс каким я его знал. Теперь, всё что его интересует, это судьба жены и дочери, которые остались в мире живых. А меня больше всего интересует, куда делся тот заблудший, что пустил Фоксу пулю в голову и по какой причине он это сделал, но того выродка мы так и не нашли. Как и того, что поджёг его комнату. Так что… теперь нам не выяснить, почему однажды его рукой был нарисован потрет Мики — заблудшей, что только три дня назад появились в Лимбе.
Она странная. Её сущность странная. Ни я, ни Омега, не могли этого не заметить. Омега считает её особенной, уникальной душой отправленной в Лимб с какой-то важной миссией. А как ещё может считать стодевятилетний заблудший, которого уже ничем не удивить?.. Понятное дело он запланировал целое расследование. Вот только я не считаю её особенной. Всё слишком нелогично. Какие бы чудеса не творились в этом месте, здесь есть своя закономерность, которая никогда никем не нарушалась, и что-то с трудом верится, что эта девчонка из тех, кто способен менять правила. Единственная странность — отсутствие у неё отметки «красного солнца», иначе всё встало бы на свои места.
Почти всё.
Я всё же не полный идиот отрицать факт о том, что вокруг этой заблудшей творятся действительно странные вещи. И Фокс одна из главных загадок.
Двумя часами ранее, Мика рассказала Омеге о том, как умерла. Какой-то ублюдок задушил её в собственном доме. Чёрт. И тут она вновь удивила меня — эта новенькая не чтит негласное правило и Омеге даже не пришлось дважды повторять свою просьбу… А меня вот она каждый раз вынуждает повторять по нескольку раз. Что бесит. А ведь даже я никому кроме Фокса не рассказывал о том, как умер. А ей… ей как будто уже всё равно.
Я потушил свечу на прикроватном столике, лёг на соломенный матрас, заведя руки за голову и, какое-то время, слушал голоса снаружи общежития для проводников. На улицах до сих пор оживлённо, но ночной холод берёт своё, так что ещё минут тридцать и студёный воздух разгонит всех по жилищам. Заблудшие с головой накроются одеялами и каждый попытается уснуть, чтобы не ощущать холод так сильно. И так каждую проклятую ночь… Почти каждую. Не считая адского пекла периодически.
И какого чёрта я думаю о том выдали ли новенькой одело? У неё был срыв. И состояние после ухода Омеги оставляло желать лучшего, так что вряд ли её сильно заботили ночные холода, чтобы проверить наличие одеяла в своей комнате.
Чёрт.
Перевернулся на бок, закрыл глаза и попытался уснуть.
Тщетно.
Поднёс браслет к глазам. Не хочется признавать, но ведь она была права… как я могу быть уверен в том, что это вещь принадлежит мне? Я ведь даже не помню, откуда он и что для меня значит. А для новенькой, судя по её бешеной реакции на этот предмет — что-то значит. И не просто что-то… раз она готова была порвать меня за эту безделушку.
Вот дьявол. Даже я каким-то образом замешен в идиотизме, что творится вокруг этой девчонки.
Надеюсь, она сообразила попросить одеяло.
Сон навалился тяжёлой грудой камней. Фонари ночного города слепят глаза и троятся размазанными бликами. Подо мной Harley-Davidson, судя по облупившейся чёрной краске, старого года выпуска. На голове нет шлема. Ветер свистит в ушах. В и без того затуманенных глазах больно покалывает, от того, что слизистая быстро пересыхает. Рукава толстовки закатаны по локоть, на правом запястье браслет серебристого цвета, блестит, отражая огни фонарей и ближний свет автомобилей. Подо мной гладкий асфальт, разметку на котором какие-то идиоты почему то нарисовали извилистой. И от меня разит алкоголем, что значит — разметка извилистая только для меня.
Бесят проезжающие мимо авто, которым я какого-то чёрта мешаю проехать. Слышен визг шин от резкого торможения, каждый раз, когда я круто перестраиваюсь с одной полосы на другую. Сигналы. Идиоты высовываются из окон и орут, что я больной кретин. А мне… да мне вообще всё равно. На всех их. И на самого себя. Эта ночь идеальна для сумасшедшей поездки на байке.
Хотелось бы ещё знать, что за мысли в этот момент крутятся у меня в голове. Но всё что могу — это видеть себя, видеть дорогу, чувствовать раздражение на всё и всех и привкус спиртного во рту. Даже улицы с яркими вывесками супермаркетов и закусочных разглядеть не получается. То ли в силу опьянения, то ли потому что Лимбом это не предусмотрено. Я всё перепробовал. Только я, мотоцикл и дорога — никаких опознавательных знаков. Так что я понятия не имею в каком городе нахожусь и по какой улице мчусь на всей скорости.