Он свернул на петляющую лесную дорогу, поглядывая на навигатор. Остановив машину, он оставил ее и взял моток ниток. Чтобы вернуться к дороге, Лукавый помечал ими деревья.
Точка на карте привела его к месту под склоном рядом с березой. Лукавый спустился, достал лопату и стал копать. Каждый наклон давался ему тяжело: сдавливало грудь, он кашлял, вспоминая, что может умереть в любую минуту, но не останавливался.
«Не умру, пока не закончу, не закончу, не умру, не умру», – когда после долгих упорных попыток лопата проткнула черный пакет, Лукавый присел на корточки.
Он откопал край мешка руками, а затем и весь пакет. Задержав дыхание, Лукавый вскрыл его и увидел остатки знакомого розового платья. Кости лежали вперемешку, неестественно. От черепа остались лишь осколки.
Сдерживая панику и слезы, Лукавый наклонился, подобрал золотую цепочку, зацепившуюся за позвонки, очистил ее от грязи и земли. Надпись на круглом медальоне подтвердила его опасения: «Ева».
Он сжал находку, закрыл глаза и разрыдался.
«Одна… одна… она была совсем одна… одна… никто ее не заметил… не заметил», – раскачиваясь, он хватал ртом воздух.
Когда его перестало трясти, Лукавый поднялся, опираясь на лопату. Чуть не упал, когда ноги подкосились, но выстоял. Он с трудом оторвал взгляд от останков и закопал их. Выкрутив черенок лопаты, вставил его в землю и обвязал верхушку красной нитью. Достав ножницы, Лукавый нацарапал ими на дереве: «Новикова Ева».
Вернувшись домой, Лукавый заперся в душе. Когда мать спросила, все ли с ним в порядке, ответил бодрым голосом:
– Конечно, ма! Лучше не бывает!
Она позвала его пообедать. Он сел за стол и съел все до последнего кусочка. Сглатывая, Лукавый вспоминал кости Евы. Его трясло от страха, но он изо всех сил храбрился перед матерью.
В комнате Лукавый долго стоял на месте, разглядывая гитару. Его любовь к музыке угасла: он больше не представлял, как выйдет на сцену, сыграет что-то крутое и споет перед глазами тысяч зрителей. Он аккуратно протер гитару, достал из ящика специальный лак.
– Прости, детка, но это необходимо. – Лукавый осторожно поцарапал гладкое покрытие на деке, стараясь как можно красивее вывести имя. Избавившись от стружки, он покрыл деку лаком и оставил гитару, чтобы поверхность высохла.
На следующий день надпись «Ева» была готова. Лукавый убрал гитару в чехол и взял его с собой, перебросив ремень через плечо. Машину он оставил в гараже, чтобы родители ничего не заподозрили, и поехал в гости на автобусе.
Лукавый позвонил в дверь. За ней послышалась возня, и в проеме появился Вениамин. Их разделяли щель и цепочка.
– Я тебя помню, – сказал Веня, – ты друг Евы. Да?
– Да.
– Зачем пришел?
– Хотел рассказать кое-что твоим родителям.
– Их дома нет.
– Можешь пустить меня? Я на пять минут.
– Мама велела никого в дом не пускать, когда ее нет. – Веня свел глаза кверху, задумчиво постучал пальцем по подбородку.
– Я ничего плохого не сделаю. Но других людей в дом не пускай, договорились?
– Ладно! – Веня захлопнул дверь, снял цепочку и пропустил гостя в квартиру.
Лукавый надел тапочки, прошел в кухню и увидел на холодильнике бумажки, прикрепленные магнитами.
– Веня, ты умеешь читать? – спросил он.
– Умею.
«Проклятье… Не могу же я при нем написать, что Ева лежит в земле», – подумал Лукавый.
Он снял с плеча чехол.
– У меня для тебя подарок. Хочешь посмотреть? – Веня закивал. – Пойдем в твою комнату.
Если комната Евы была розовой, то комната ее брата ослепляла голубым. Лукавый сел в кресло, вынул гитару из чехла, подключил к розетке.
– Знаешь, что это?
– Гитара.
– Электрогитара. Хочешь научиться играть?
Веня, подумав, кивнул. Лукавый сыграл простую мелодию, потом предложил ему подержать гитару. Веня перебросил ремень через плечо, взялся за инструмент обеими руками, подражая Лукавому.
– Тяжелая!
– Это пока. Потом будет казаться легкой как перышко. – Лукавый улыбнулся ему и подмигнул.
Веня улыбнулся в ответ.
– Повозись пока с ней, а я схожу за водой. – Лукавый потрепал Веню по волосам и вышел.
– Хорошо. – Веня забренчал по струнам.
Взяв с холодильника карандаш, Лукавый написал на записке координаты могилы Евы, приписал обещание: «Вы найдете свою дочь там». Он побоялся написать правду, если вдруг Веня доберется до записки и прочтет ее. Лукавый перевесил магнит повыше, загнул половину листа, провел по сгибу пальцами. На белой стороне написал крупными размашистыми буквами: «ПРОЧТИТЕ, ЭТО ВАЖНО!».
Час Лукавый провел с Вениамином, объяснял, как ухаживать за гитарой, что с ней делать, где искать ноты.
– Веня, ты сможешь сделать для меня кое-что? – спросил Лукавый, собираясь уходить.
– Конечно, ты же подарил мне гитару.
– Скажи своим родителям, что в кухне для них есть послание. Пусть они его прочитают. Сам не читай. Ты ведь послушный мальчик?
– Я в чужие секреты никогда не лезу! – насупился Веня.
Лукавый улыбнулся.
– Молодец. Я пошел, а ты закрой дверь и больше никому не открывай. Пообещай мне это.
– Обещаю. Никому незнакомому не открывать, в квартиру никого не пускать.
– И еще… эта гитара – единственная в своем роде. Ты ведь уже прочел ее имя?
Веня покосился на инструмент.
– Ева, – сказал он.
– Верно.
Лукавый покинул квартиру с чувством облегчения. Он сел на скамейку в ближайшем парке, чтобы передохнуть, и понял, что смертельно устал. Ему было тяжело дышать и моргать. Он намочил руки подтаявшим снегом, провел ладонями по лицу, чтобы взбодриться.
На скамью прилетел голубь, курлыкнул, обратив на себя внимание, и улетел. Лукавый вспомнил первую встречу с Евой, ее улыбку и голубей вокруг. Он натянул шапку на глаза, чтобы прохожие не видели, как он плачет, и согнулся.
84
Когда голова прояснилась, Лукавый позвонил Косте, Тихой и Язве и попросил их встретиться с ним в кафе. Выпив обезболивающее перед выходом, он поцеловал мать в щеку.
– Сынок, куда пропала твоя гитара? Я хотела протереть чехол…
– Я одолжил ее другу. – Он махнул на прощание и вышел.
В кафе играла тихая музыка, атмосфера тепла и уюта окружала гостей с мороза. Повесив куртку на спинку стула, Лукавый поздоровался с Таней и Тихой. Язва с Костей пришли, опоздав на несколько минут.
– Зачем ты нас собрал? – спросила Язва.
Тихая сверлила Лукавого взглядом.
– Ну… я выяснил, кто устроил аварию, – он постучал пальцами по столешнице. – Это не самая приятная информация для некоторых из нас, но я решил, что вы должны знать.
– И кто же? – поинтересовался Костя.
Лукавый посмотрел на Тихую и ответил:
– Вик. Мой друг. Я не думал, что из-за него когда-нибудь лишусь брата… и кое-кого еще.
– Что? Ты несешь чушь! – Алина ткнула в него пальцем. – Мне кажется, что у тебя не все в порядке с головой в последнее время. Стал параноиком? Везде видишь врагов?
– Эй, потише, – одернул ее Левицкий.
– Я всю жизнь тихая! И не буду молчать, когда моего любимого человека обливают помоями!
– Логично. Ты имеешь право злиться. – Лукавый достал мобильник, подключил к нему наушники и протянул телефон ей. – Только посмотри эту запись, прежде чем делать скоропалительные выводы.
Алина взяла мобильник, гневно оглядела знакомых и надела наушники.
– У тебя действительно есть доказательства? – спросил Костя. Лукавый кивнул.
– Мой папуля погиб из-за этого идиота? Да я его в порошок сотру! – Язва ударила кулаками по столу. – Давайте напишем заявление!
– Не делайте этого. – Костя сжал ее руку, обеспокоенно посмотрел на Лукавого. – Эта «борьба» ни к чему не приведет.
– Верно… скорее всего, так и будет, – кивнул тот. – У Вика отец – прокурор. Как он сам мне сказал, его уже отмазали год назад. Отмажут и теперь.
– И что же нам тогда делать? – Язва вцепилась в чашку с кофе и застучала ею по блюдцу: рука дрожала от напряжения.
– Забудьте об этом. Не о том, что дорогие вам люди погибли из-за этого кретина, а о мести… Лукас, одумайся. – Костя сглотнул. – Ева бы этого не хотела.
– Что? Кто такая Ева? – Ярослава переключилась на него.
– Наша общая знакомая… Она умерла, кстати. – Лукавый нервно хохотнул. – Ее тоже убил Вик. Представляешь? Совпадение…
Тихая вытащила наушники, отдала ему мобильник и ушла работать, не сказав ни слова.
– Алина против Вика не пойдет. Я застукал их вместе, – сказал Лукавый. – Костю я просить не буду, он и так ясно выразил свое мнение. А ты, – он вздохнул и облокотился на столик, – тебе тоже не надо в это лезть. Семья Вика опасна. Кто знает, что его отец с вами сделает, если напишете заявление.
– Мне плевать, я готова!
– Нет, не готова. Его отец довольно жесток. К тому же он знает полицейских, у него есть связи и деньги. А кто мы такие? Мы – никто. Поэтому… поэтому я просто сказал вам это, чтобы вы знали: никто из ваших родных в аварии не виноват.
Лукавый встал, окинул друзей тяжелым взглядом и, надев куртку, вышел. На морозном воздухе закружилась голова. Его покачивало, потряхивало, ноги подкашивались.
– Эй, ты забыл! – Костя выскочил из кафе в свитере, протягивая другу шапку. Из его рта вылетали облачка пара.
– Спасибо. – Лукавый взял шапку, натянул ее до лба и прикрыл уши. Головокружение плавно прошло. – Что бы я без тебя делал, Костик?
– Валялся бы в снегу, – предположил тот. – С тобой все в порядке? После такой новости…
– Не волнуйся. Иди лучше в кафе, а то Ярослава меня убьет за то, что задержал тебя на морозе.
Они попрощались, махнув друг другу. Лукавый проследил за Левицким через окно кафе: тот подошел к столику, Язва дала ему кружку с горячим напитком и что-то сказала, недовольно хмурясь. Костя улыбнулся и обнял ее.
«Все, что я могу сделать, – это защитить вас», – подумал Лукавый. Собрав последние силы, он пошел в полицейский участок.