– Да вот, собственно, для того и звоню, – усмехнулся Масалов. Он коротко рассказал о данных по «Правоверным», лагерю и Ватаеву.
– А жизнь-то налаживается, Василий Сергеевич, – весело произнес Андреев, когда Масалов закончил. – Еще несколько дней, и мы их всех накроем.
– Я бы хотел накрыть их уже сейчас, – сказал Масалов. – Раз мы уже все знаем, то пора действовать, пока эти ребята еще чего не натворили.
– Боюсь, вам придется немного подождать, – с сожалением в голосе ответил Андреев.
– Почему?
– Если мы сейчас накроем их шайку в Ингушетии, американцы отменят операцию, и мы не сможем прижать их и захватить установки. Так что вам придется набраться терпения, – ответил Андреев.
– И сколько нам еще ждать? – несколько раздраженно спросил Масалов. – Вы же понимаете, какая у нас тут сейчас сложная ситуация.
– Я все понимаю, Василий Сергеевич. Но и вы должны понимать, что такие возможности, как сейчас, выпадают очень редко, и мы должны воспользоваться ими.
Масалов промолчал. Он прекрасно понимал Андреева, но и положение в республике также следовало выправлять как можно быстрее.
– Когда они планируют переход границы? – наконец спросил он.
– Мы полагаем, через три-четыре дня, – ответил Андреев.
– Хорошо, я думаю, мы вполне сможем не допустить ничего серьезного за это время.
– Ну и отлично. Удачи вам, Василий Сергеевич.
– И вам того же, Алексей Владимирович.
Грузия, санаторий «Гочелия»,16 ноября 2007 года
Джонс, Андерс и еще двое его парней играли в покер, когда в комнату вошел Ганидзе.
– Полковник, мы взяли его! – Ганидзе буквально сиял и излучал самодовольство.
– Кого именно? – без особого энтузиазма спросил Джонс.
– Русского шпиона. – Казалось, Ганидзе был удивлен этим вопросом. – Он уже во всем признался, и теперь мы быстро раскроем всю их сеть. – На самом деле задержанный Васо Безаришвили сказал очень немного, и почти все выданные им связи были уже обрезаны, но Ганидзе решил произвести впечатление на американца.
– Я поздравляю вас с этим успехом, – холодно сказал Джонс и снова повернулся к картам. Казалось, его абсолютно не заинтересовала эта информация.
– Разве вы не рады тому, что мы задержали этого шпиона? – энтузиазм Ганидзе начал быстро угасать от столь холодного приема.
– Нет.
– Но ведь мы теперь можем продолжить операцию! – воскликнул Ганидзе.
Теперь уже Джонс удивленно посмотрел на него.
– Вы что, идиот? – резко произнес он. – Проблема не в том, что тут есть русские шпионы, а в том, что русские знают о нашей операции. И даже если вы переловите и расстреляете всех их шпионов, операция отменяется. Я уже говорил со своим руководством, и оно полностью согласно с моей оценкой. Через неделю за нами прибудет судно, и мы уплывем отсюда. Возможно, мы и проведем эту операцию, но не в этот раз.
– Но ведь мы столько сил вложили в ее подготовку… – умоляюще воскликнул Ганидзе.
– Но вы не смогли обеспечить ее секретность. А значит, ее не будет, – и Джонс снова отвернулся к картам.
Грузия, Тбилиси,16 ноября 2007 года
Якоб Сарадзе сидел во взятой напрокат машине и наблюдал, как на другой стороне улицы полицейские машины подъезжали к зданию, где располагался его офис. Это означало, что Васо все рассказал и работе Сарадзе в Грузии пришел конец.
Тем временем полицейские перекрыли все выходы и вошли внутрь. Впрочем, они ничего там не найдут. В офисе никого не было, Сарадзе заранее отпустил домой всех сотрудников и уничтожил все документы, которые могли представлять хоть какой-то интерес.
Конечно, ему было жалко покидать Тбилиси, но сейчас это был единственный выход. Он завел машину и поехал к границе с Абхазией.
Идя на встречу с президентом Саакашвили, Элисон мрачно размышлял о случившемся. Он только что говорил с заместителем директора ЦРУ Джексоном, и тот сообщил, что в сложившихся условиях операцию целесообразно отменить. И теперь ему предстояло сообщить эту неприятную новость Саакашвили. Следом за Элисоном шел Ганидзе. В отличие от внешне спокойного американца грузин явно нервничал. Видимо, боялся, что именно его сделают крайним за провал всего дела.
Они вошли в кабинет Саакашвили.
– Господин президент, у меня для вас неприятные новости, – ровным тоном произнес Элисон. – Запланированная нами операция отменяется.
– Как отменяется?! – Саакашвили посмотрел на Элисона, отказываясь верить его словам.
– Полностью, – все так же спокойно сказал Элисон. – Наши специалисты считают, что в сложившихся условиях она обречена на провал с самыми печальными для нас последствиями.
– Но что случилось? – с истерическими нотками в голосе спросил Саакашвили. – Ведь мы же покончили с этими беспорядками.
– А вам разве не сказали? – Элисон перевел взгляд на Ганидзе. Похоже, тот еще не докладывал о случившемся. – Русские знают о нашей операции и о «Медузе».
– Но откуда?
– От своих шпионов здесь.
Саакашвили посмотрел на Ганидзе.
– Мы поймали русского шпиона, который наблюдал за санаторием. Он уже во всем признался, – как бы оправдываясь, сказал полковник.
Лицо президента просветлело.
– Вы сообщили об этом мистеру Элисону? Раз мы поймали шпиона, что мешает нам продолжить операцию? – Он взглянул на Элисона.
– Господин президент, – неохотно произнес Элисон, – в данной ситуации значение имеет только то, что русские уже знают об операции. Они наверняка усилили пограничный контроль и выставили дополнительные посты на границе с Грузией. Как только наши люди попытаются пересечь границу, русские захватят их и установки. Секретность была необходимым условием проведения операции. И раз о ней стало известно русским, ее проведение обречено на провал.
Вообще Элисон считал, что операцию вполне можно провести – с определенными изменениями, – но этот Джонс уже добился ее полной отмены, и теперь ему приходилось защищать эту точку зрения.
Саакашвили несколько минут молчал, переваривая сказанное. Затем он посмотрел на Ганидзе:
– Каким образом они узнали о нашей операции?
– Нам пока не удалось это выяснить, – неуверенно ответил Ганидзе.
– Вы же сказали, что поймали их шпиона.
– Ну, он не все знает. Ему было поручено только следить за санаторием.
– Так, значит, у них тут целая шпионская сеть! – начал закипать Саакашвили.
– Мы найдем их, у нас есть нити… – стал быстро говорить Ганидзе.
– И какой толк от этих ваших нитей, если операция уже не состоится?! – закричал на него Саакашвили. – Вы хоть понимаете всю важность этой операции? Вам было поручено ее обеспечение, и вы полностью провалили задание! Вы уволены. Убирайтесь прочь!
– Но, господин президент… – начал было оправдываться Ганидзе.
– Вон!!! – заорал Саакашвили.
Когда Ганидзе выскочил из кабинета, Саакашвили прошелся по комнате, затем подошел к столу и рассеянно взял со стола ручку, о чем-то размышляя. Элисон молча глядел на него.
– Прошу меня извинить, – наконец сказал президент. – Я немного погорячился. И что теперь вы планируете делать?
– Данную операцию придется отложить минимум на год, – сказал Элисон. – А там посмотрим, может, нам и удастся ее осуществить. Русские не смогут постоянно держать режим повышенной готовности. К тому же, возможно, наши ученые за это время смогут улучшить характеристики установок. Так что еще не все потеряно. А пока мы попробуем другие методы воздействия на русских.
– А наша операция? – спросил Саакашвили.
– Вам лучше отложить ее. Мы будем следить за ситуацией, и как только будет подходящий момент, мы поможем вам осуществить ее. – Элисон попытался сгладить расстройство Саакашвили от отмены операции, на которую он возлагал такие надежды.
– Хорошо, мистер Элисон. Держите меня в курсе, если ситуация вдруг изменится. Вы всегда можете рассчитывать на нашу помощь.
– Как и вы – на нашу. До свиданья, – и Элисон вышел из кабинета.
Грузия, Тбилиси,16 ноября 2007 года
Внутри Ганидзе все буквально кипело. Чертовы русские ублюдки! Еще несколько часов назад он был заместителем начальника службы безопасности президента страны, наделенным немалой властью. И вот он уже никто.
– Проклятье! – он со злобой ударил кулаком по столу.
Несколько окружающих недоуменно обернулись на него, но ему было плевать на них. В отличие от Элисона он не умел скрывать своих чувств и даже не пытался делать это. И сейчас, сидя за столиком в ресторане «Ашетия» со своим теперь уже бывшим коллегой Ираклием Зугадзе, он постоянно привлекал к себе внимание вырывавшимися громкими репликами.
– Да не переживай ты так сильно, Зураб, – сказал Ираклий, отставляя в сторону бокал с вином. – Президент просто погорячился. Ты же знаешь его характер. Всем известно, что ты ни в чем не виноват, это наверняка просто случайное стечение обстоятельств. Вот все немного уляжется, и тебя восстановят в должности.
– А если не уляжется? – зло сказал Ганидзе. – Операция провалилась, и кто-то должен понести за это ответственность. И меня, похоже, уже сделали крайним! – Он залпом осушил свой бокал вина и с силой ударил им по столу.
– Ну, на худой конец, найдешь себе другую работу, – произнес Ираклий. – С твоим опытом и связями у тебя не возникнет с этим проблем.
– Ну да, податься в начальники охраны какой-нибудь частной конторы, – раздраженно бросил Ганидзе. – Хорошенькая перспектива, учитывая, кем я был еще вчера.
– Ну а что тут сделать, – вздохнул Зугадзе.
– Но как они нас вычислили? У нас же было все продумано. Где мы допустили ошибку, Ираклий? – Последние два дня Ганидзе постоянно задавал себе эти вопросы и пока не видел ответа.
– Не знаю. Может быть, это было просто какое-то неудачное стечение обстоятельств, – пожал плечами Ираклий. – Кто-то из их агентов случайно оказался не там, где надо. Такое бывает, это жизнь…