Муса, оставшись без оружия, не обратился в бегство, а ринулся под ноги братку. Тот упал, потеряв равновесие. Первоначальное изумление бандита прошло. Гнутый, оскалившись, схватил свирепого человечка за горло. Тот вцепился своими острыми, как ножи, зубками ему в пальцы, и спустя секунды послышался хруст перегрызаемых костей. Гнутый начал бить его кулаком здоровой руки.
— Гнида, — ревел бандит. — Так это ты?…
Анатолий Михайлович не стал дожидаться конца их драки. Превозмогая боль, он отковылял к кустам и затаился в них, лёг, ощупывая руками свою проломленную голову. Кровь сочилась не переставая.
Раненому Гнутому и одной рукой удалось стряхнуть с себя карлика, но Муса в последний момент дотянулся до шила в его шее и выдернул своё излюбленное оружие. Из раны на шее Гнутого хлынула кровь. Муса, сжав в кулачке рукоятку, принялся наносить быстрые, сильные удары. Гнутый не успевал реагировать на них и в конце концов попятился. Но было уже поздно. Очередной удар шилом пришёлся ему в живот, затем оно впилось под ребро, затем снова в живот. Гнутый пытался отбиваться рукояткой пистолета, но почти всё время промахивался, лишь один удар пришёлся по уху Мусы, заставив чеченца взвыть от резкой боли и отскочить. Но и Гнутый уже не мог держаться на ногах. Исколотый шилом, он несколько секунд стоял, шатаясь и мутнеющими глазами следя за карликом, потом тяжело опустился на колени и рухнул в траву ничком. Муса, победно заверещав, подбежал и два раза подряд ударил острием в сонную артерию.
Глава 37
Савик посмотрел на часы. Гнутый уже должен был вернуться с ментом, а его всё не было.
Главарь сжимал в руке пистолет и вглядывался в ту сторону, куда убежали эти двое. Долгое отсутствие сообщника его тревожило.
Солнце поднялось над верхушками деревьев и рассеяло последние остатки утреннего тумана. Залитый светом лес щебетал, стрекотал и свистел на разные голоса. Но на душе у бандита было далеко не так лучезарно. В этом звенящем лесном хоре ему постоянно чудились какие-то посторонние, пугающие звуки. В мозгу у него вертелась мысль, что Гнутый мог напороться в лесу на неведомого минёра и погибнуть. Главаря пробирала дрожь. Он машинально тянулся за сигаретами, но их больше не было. Если Гнутый погибнет, то он останется один на один с неуловимым убийцей…
Наконец, не вынеся неизвестности, он зашагал обратно к дому.
Заметив распростёртого на земле человека, он остановился. Вокруг не было ни души. Ещё не видя за травой лица, он узнал тёмную куртку Гнутого…
Оглядываясь, с пистолетом в одной руке и чемоданом в другой, Савик подобрался к трупу. Трава тут была измята и забрызгана кровью. Он поставил чемодан и перевёл дыхание. А когда вгляделся в убитого, то на мгновение лишился рассудка от ужаса. Оправдались его худшие ожидания! На шее Гнутого зияла глубокая колотая рана, какую получили все погибшие от руки неизвестного убийцы!
Главарь в смятении огляделся. Сердце билось в груди как бешеное. Палец словно прирос к спусковому крючку.
Жалости к погибшему Савик не испытывал. В эти минуты он вообще не думал о нём. В его голове бился один только страх, сковывающий сознание и заглушающий мысли. Савик был настолько парализован страхом, что, выскочи сейчас Муса из кустов, он вряд ли бы даже сообразил нажать на крючок.
Ему понадобилось целых пять минут, чтобы отдышаться, прийти в себя и убедиться, что на него никто не собирается нападать.
— Ты, сука! — крикнул он. — Слышишь меня?
Он хотел прокричать это громко, на весь лес, но голос сорвался и получилось какое-то невнятное карканье.
Ответом ему была тишина. Только кузнечики буйствовали в траве и где-то вдали перекликались птицы.
Взбадривая себя, он снова закричал:
— Подойдёшь — замочу! Понял, нет?…
Не дождавшись ответа, Савик поднял чемодан, решив вернуться в дом, как вдруг встал как вкопанный. В глаза ему бросилась оторванная голова старухи. Сквозь спутанные седые космы на бандита пялились пустые глазницы.
Содрогнувшись всем телом, он взглянул на тёмное здание. Оно даже в утреннем свете навевало жуть. Костёр там всё ещё дымил.
Бандит стиснул зубы так, что хрустнули челюсти. Неужели тупик?
Водя пистолетом из стороны в сторону, он сделал ещё один шаг по направлению к дому, а потом, словно опомнившись, повернулся и медленно зашагал вспять. Впрочем, ничего другого ему не оставалось. Шансов пройти через мины было немного, но ещё меньше их было выжить в этом страшном задымленном здании, где за каждым углом таилась смерть.
Весь в ледяном поту, он добрёл до воронки от взрыва, в котором погибла Кристина, и остановился. Дальше была неизвестность.
У Савика дробно стучали зубы, но он даже не замечал этого. Он прошёл вперёд шагов десять и снова вернулся к воронке. Немного постоял возле неё, собираясь с духом. Наконец, твердя себе, что если он выберется отсюда, то у него будут пять миллионов долларов, целых пять миллионов долларов, которые он не смог бы заработать во всю свою жизнь, он медленно двинулся к посёлку.
Глава 38
Муса в бессильном отчаянии наблюдал за ним из кустов.
Мина, на которой подорвалась Кристина, была последняя на дороге, и теперь перед Савиком, уносящим чемодан с деньгами, открывался совершенно свободный путь. Уплывали доллары, которые, как казалось Мусе, уже почти принадлежали ему!
В ту грозовую ночь, когда Хлопенков с Оксаной угоняли джип, Муса в последний момент, пользуясь тем, что задняя дверь внедорожника была не заперта, успел вскочить на подножку и забиться в узкую щель между коробками из-под вермишели, в которых находились мины. Сначала карлик намеревался незаметно подкрасться к Хлопенкову сзади и убить его, накинув ему на шею проволоку, приготовленную для мин-растяжек, а потом вернуть машину с ценным грузом Дауду, тем самым доказав главарю свою преданность. Но, услышав разговор Хлопенкова с Оксаной о миллионах долларов, переменил решение. Хлопенков ехал прямиком за деньгами, а значит, убивать его пока не было смысла.
Проникнув вслед за зеком в уединённый лесной дом, чеченец хотел дождаться, когда тот достанет деньги. Тогда он его убьёт. Но тут нагрянул полковник, а вслед за ним — вооружённые братки. Огнестрельного оружия у карлика не было, и первое время он не знал, что делать. Один он был бессилен против этой своры охотников за миллионами. Но тут ему в голову пришёл дерзкий план. В «Рэйндж-Ровере» полно тротила, взрывателей и проволоки для растяжек, а дом со всех сторон окружен лесом. Благодаря минам у него был шанс задержать здесь всю компанию!
Сначала Муса хотел только одного: задержать их в доме. Не дать уйти с деньгами. И он несколько часов лазил по мокрому лесу, устанавливая растяжки. Был, конечно, риск, что братки не послушаются предостерегающей надписи и попрут прямо на мины. В этом случае взрыв уничтожил бы вместе с людьми и доллары. Но Мусе ничего другого не оставалось, как рисковать. На растяжках сначала подорвалась машина, ехавшая в сторону дома, а потом пленники, которых бандиты погнали перед собой. Напуганный Савик вернулся в дом. Таким образом, уловка сработала.
Но это была только первая часть плана.
Полковник был прав, утверждая, что неизвестный убийца собирается прикончить их всех по одному. Муса, даже без огнестрельного оружия, вооруженный одним лишь шилом, вполне способен был это сделать. Прежде всего он тщательно изучил дом, облазив его от подвала до чердака. Хлопенков и Оксана стали первыми его жертвами, поскольку не остались на ночь в запертых помещениях, как остальные. Но и до остальных он постепенно добирался, закалывая их одного за другим. В конце концов он добился своего: кровавый террор породил страх. Оставшиеся в живых обитатели заперлись в хозяйкиной комнате и почти не высовывали оттуда носа. Мусе оставалось только подкарауливать их и расправляться с ними по одному, как с Рябым. Он был уверен, что ещё пара-тройка дней — и деньги сами упадут к нему в руки.
Он не собирался делиться ими с Даудом, нет. Он уедет в Бельгию к брату, живущему там на положении беженца, положит доллары в банк и заживёт миллионером. Купит виллу, обзаведётся гаремом, и со временем, может быть, переедет на постоянное жительство в Марокко или Саудовскую Аравию.
Если бы у него были эти три дня, то его мечты, скорее всего, сбылись бы. Но этих дней у него не было, и он понимал это. О взорванных машинах наверняка уже сообщили в милицию, а если сюда нагрянут блюстители порядка, то денег не видать. Надо было спешить.
Под утро Муса попытался отравить обитателей комнаты дымом, пользуясь тем, что ветер дул в их окна. Но Савик с компанией, вопреки ожиданиям, не только вовремя выскочили из «газовой камеры», но и предприняли ещё одну попытку пройти через минные заграждения. Ситуация резко осложнилась. Мусе ничего не оставалось, как наблюдать за ними и надеяться, что Савик с долларами всё же остановится.
Он видел, как погибла женщина. Как сбежал струсивший полковник. С Гнутым пришлось повозиться, но и тот отправился в преисподнюю. Таким образом, главарь остался один. Однако, вопреки расчётам Мусы, он не вернулся в дом, а направился к посёлку.
Муса сопровождал его. Как опытный партизан, он кружил вокруг Савика, забегал то справа, то слева, не показываясь на глаза. Приступать к каким-то решительным действиям он опасался. Из оружия у него было только шило, найденное в джипе. Шило, правда, хорошее, острое, с металлической рукояткой, уже притёртой к руке, но лезть с ним на пистолет было самоубийством. Муса стонал от досады. Пять миллионов долларов уходили от него! В эти минуты он готов был отдать половину этой суммы за пистолет с единственной пулей!
Савик продвигался медленно, но верно. Вдали уже показались крыши. Муса понимал, что нападать на него надо здесь, в лесу. Иначе будет поздно. Можно затаиться в придорожных лопухах и неожиданно наброситься сзади. Но в этом плане заключался огромный риск. Савик, как уже понял Муса, был не из тех, кто безропотно дают себя заколоть. К тому же передвигался он осторожно, всё время держа в руке пистолет. Оборачивался на малейший шорох…