Впереди третья волна, голос Патрилоса в наушниках отсчитывает дистанцию и направление. Штурман «второго» напоминает о своих повреждениях. Сам «второй» еще юморит.
– Саша, мы отплавались, – говорит спокойно. – Поплавок стал шумовкой.
В наушниках – громкий выдох помполита.
– Как колеса? – спрашивает он. – Рядом есть греческий аэродром, можно сесть туда.
– Посмотрим.
«Кабан-один» смотрит: облетает ведомого, цепко оглядывает машину. Если что, пусть прыгает. Что ж, верно, поплавок разбит в щепки. А колеса…
– Колеса целы, – обрадовал он ведомого. – Так что заветным рычажком щелкать рано. Отработаем третью волну -и садись к грекам. Интересно, у них нормальное топливо есть?
PZL летают на весьма специфическом, с добавлением спирта. Видимо, так поляки пытались экономить импортный бензин.
– Топливо вышлем катером, – сообщает помполит, и тут же интересуется, – Что за заветный рычаг?
Сейчас еще не бой, потому можно потратить два слова на объяснение.
– Сброс поплавков.
Умному достаточно. У «второго» с того дня, как он освоил «сверчка» – мечта: отстрелить поплавок к чертям и показать, чего стоит КРИ, когда у него крылья к ногам не привязаны. Скажете, что получится МТИ, «морской тяжелый истребитель»? А вот и нет! У «сверчка» под капотом ровно урчит новенький райтовский мотор, который еще не стоит на самолетах армии и флота США – и именно поэтому разрешен к продаже! Он мощней. Значит, КРИ без поплавков окажется быстрей аналога с сухопутным шасси.
Жаль, что после такого номера останется садиться на брюхо: если в воду, то самолет потерян, если на сушу – как повезет, но без капитального ремонта не обойдется. А единственный запасной «сверчок» сгорел. Так что…
– Про рычажок – забудь. Садишься у греков, точка.
«Второй» вздыхает.
– Нет в мире счастья… Лезем вверх?
– Вверх, Николай. И вот что, красный ты наш барон: теперь атаку ведешь ты. Бьешь ведущего, я по соседу…
Дальше – сверкают огненные нити трассеров, ревет горящий бензин, эфир заполнен итальянскими богохульными скороговорками и русским матом. Над ласковым морем раскрываются купола парашютов, под ними качаются летчики – те, кому повезло.
08.18. Салоники, мэрия
На стол Клио ложатся все новые доклады – о войне.
Бомбят Афины и Ларису.
В Эпире бригады прикрытия границы вступили в бой, пехота противника густо прет по дорогам вдоль побережья. Бригады прикрытия особо не препятствуют, но при попытках врага расширить фронт – дерутся за каждый камень.
Корфу обстрелян чужими крейсерами, ждут десанта. К Пирею приближаются линейные силы противника. Флот на позиции, готов к бою… И что один устаревший броненосный крейсер и несколько эсминцев сделают четырем линкорам, трем крейсерам и полудюжине эсминцев? Правда, у Греции есть шесть хороших подводных лодок. Может, у них и получится кого-нибудь торпедировать.
Постукивание карандаша по столу. Все планы летят в преисподнюю. Товарищ ее превосходительство каких-то четверть часа назад не могла себе и представить такую вводную: итальянский линейный флот, проходящий Антикитирским проливом. При живом британском Средиземноморском флоте это казалось фантастикой: четырех английских линкоров итальянцы боятся, как черт ладана. У своих берегов и то осторожничают, а тут невесть с чего расхрабрились и полезли в мышеловку, иначе называемую Эгейским морем. Если сейчас англичане выдвинут свои четыре линкора и два авианосца между Критом и материковой Грецией – кончено, мимо них итальянцы домой не вернутся. И по дороге, скорее всего, получат выволочку, причем окончательную, в стиле Трафальгара или Цусимы.
Что-то тут не так…
И еще: мимо Китиры прошли шесть линейных кораблей и семь крейсеров. Около Пирея замечено четыре линкора и четыре же крейсера.
Где остальные?
Неожиданно наглая Супермарина всегда может выбрать для них чисто военную цель, например военно-морскую базу на Саламине. Но если Пирей и Афины стали объектом атаки из-за экономического значения – то к Салоникам сейчас приближаются пять тяжелых кораблей.
А у Греции – ни одного.
Есть, правда, бело-золотой с копотью «Фрунзе».
Но и он – горит!
За окном – раскаты грома. Громами ныне заведует не Зевс и не Илья-пророк, а бог войны универсальный, калибра сто тридцать миллиметров.
«Фрунзе» горит, но стреляет.
А Клио переводит взгляд с истерзанного корабля на письменный прибор. Смотрит на крышечку от чернильницы, а видит руки человека, который, похоже, ожил лишь для того, чтобы снова погибнуть.
Соотношение сил один к пяти никак не назовешь благоприятным.
– Лучше бы они ушли, – тихонько, под нос, говорит Клио.
Она как-то жила без светлых глаз Иоанниса эти пять лет – проживет и дальше.
Только русские не уйдут. Не для того приходили – что крейсер, что Ренгартен.
08.20. Салоники, улицы
Несмотря на тревогу, на город пока не упало ни одной бомбы. А если бы и упало… Это греки. По звуку тревоги не прячутся в подвалы – лезут наверх.
Посмотреть.
Жмут руки пожарным и полицейским, иной раз и по плечу хлопают:
– Бомбы тушить? Поможем. Прятаться? У нас подвал плохой, завалит – не откопаешь…
В гавани встают безобидные столбы разрывов. Небо вспухает каштановым цветом: русский крейсер дал залп, и преловко. Знающие люди – на крышах, и мундиров полно -объясняют, что у зенитных снарядов осколки идут вверх, конусом. Потому разрывы рядом с самолетами – не очень хорошо, а вот чуть пониже – самое то. Вот один из итальянцев выбросил из среднего мотора полоску дыма, клюнул носом…
На крышах – радостные вопли.
…выровнялся, идет над городом…
На крышах – ворчание, ругательства, с крыш плюют вниз. Одинокий выстрел: кто-то вытащил из тайника винтовку. Прошлое правительство не позволяло королевским подданным хранить боевое оружие – но кто ж его слушал? Нынешние власти вернули грекам звание граждан, а про винтовки молчок.
Кто-то, верно, решил: раз война, значит, можно.
Увы, что одинокая винтовка здоровенной боевой машине? Зато два самолета с восьмиконечными белыми звездами на плоскостях – это хорошо, это правильно. Одно из звеньев истребительной эскадрильи нашло добычу, у охромевшего бомбовоза шансов нет. Вот от него отделяются маленькие черные точки. Секунда, другая – над ними раскрываются купола парашютов. Самолет снова клюет носом, на этот раз окончательно.
– Второй!
Люди на крышах орут, вопят, обнимаются.
Здесь видели таран лейтенанта Митралексиса, но не успехи «сверчков». Здесь радуются, что русский корабль справляется с пожаром. Здесь вышучивают Муссолини.
Даже когда бомбы все-таки падают на город.
– Что это за бомбы – пятьдесят килограммов? Макаронники нас не уважают!
– Все приличные бомбы они потратили на крейсер. Спасибо русским, побольше бы таких ксеносов.
– Обижаешь, сосед. В крейсер попала только одна. Все остальное губошлеп Муссолини потратил на воду.
Здесь еще балагурят.
Здесь не знают того, что разбегается по телефонным проводам из Афин и от морской базы в Саламине. Того, что передает своему флагману штаб отряда эсминцев. Того, что заставляет адмирала Стратоса Теологоса глядеть на бело-подкопченный русский крейсер, как на последнюю надежду. Ниточку, что удерживает дамоклов меч.
Пропавшие итальянские линкоры нашлись. Идут вдоль побережья острова Эвбея курсом на северо-восток. С ними три крейсера типа «Тренто».
В сообщении сказано: предположительно. Но если учесть, какие корабли сейчас перемалывают в щебенку Пирей, то гадать не приходится.
«Тренто», «Триесте» и «Больцано».
Расчетное время прибытия – к полуденной пушке.
08.25. ЛКР «Фрунзе», боевой информационный пост
Капитан третьего ранга Иван Ренгартен пытается решить весьма насущную загадку.
Какого черта итальянцы так расхрабрились? Макаронники из обыкновенно сверхосторожной Супермарины превратились в римлян? Или их покусал бешеный берлинский волчок? Извольте видеть, последние полгода итальянцы от англичан бегали. Сначала двумя линкорами от одного, потом четырьмя от трех… А тут не то что рискуют генеральным сражением – сделали его совершенно неотвратимым.
Неизбежность определяется географией и политическими интересами Великобритании: пройдя проливы между Критом и Грецией, итальянцы и возвращаться будут принуждены через ту же узость. Времени перехватить их у англичан хватает: пока те обстреляют Пирей, пока вернутся к проливам… А ведь им придется ждать отряд, что сейчас идет к Салоникам!
Бой неизбежен – если его хотят англичане.
А они его хотят?
Ренгартен оскалился бы… если бы умел скалиться.
Сложившуюся на Средиземном море ситуацию он просчитал давно – и пересчитывает постоянно. Его расчет -один из кирпичиков того, что в недрах Морского Генерального штаба называют «Греческим вариантом». Сейчас он чувствует театр лучше, чем иные британские адмиралы. Он может угадать, что из их действий вызовет гнев премьер-министра, а что – горячее одобрение.
Потому Иван Иванович и попал на «Фрунзе», что еще летом предсказал отставку адмирала Норта, как и то, что недостаточно решительного флотоводца отдадут под суд. Только оправдательный приговор его удивил – настолько, что брови чуть-чуть дернулись вверх.
– Это оправдание зачеркнуло расстрел адмирала Бинга, -сказал он тогда. – Что осталось от традиций Королевского флота? Ром, плеть и содомия?
Из Лондона эхом откликнулся Черчилль.
Советский капитан третьего ранга и британский премьер-министр реагировали на действия адмиралов совершенно одинаково.
Соммервилл, что отогнал итальянцев от мальтийского конвоя, но потерь им не нанес? Заслуживает выволочки. В бою у Пунта-Стило Каннингхэм гнался за флотом дуче на самом быстроходном из линкоров, бросив остальные за кормой? Молодец, правильно рисковал. Подбросить бы ему линейный крейсер… но у Британии их только два. На александрийскую эскадру не хватает.