Винсет встретил его взгляд, умоляя помочь, но, не произнося ни слова.
– Ноэль боится укладывать спать новорожденных, – прошептал он, заламывая руки, крылья его не двигались, пока он сидел на заплесневевшей с зимы подушке Дженкса. – Мои дети боятся темноты. Пикси не должны бояться темноты. Наше место под солнцем и луной.
Отцовские инстинкты проснулись в Дженксе. Винсет был не на много старше его Джакса, самого взрослого и самостоятельного сына. Если бы он не видел страх Винсета, то сказал бы, что пикси пыльца в голову ударила. Взяв палку толщиной со свою руку, Дженкс наклонился подложить ее в огонь, предварительно обильно посыпав пыльцой, чтобы она быстрее разгорелась.
– Я не понимаю, как статуя может сводить детей с ума, – сказал он нерешительно, – еще меньше, как они могут сгорать от своей пыльцы. Ты уверен, что дело в ней? Может, проблема в почве или плесени.
Пыльца Винсета стала грязно-красного цвета, образовав большое пятно возле его ботинок.
– Это не почва и не плесень! – воскликнул он, и Дженкс проследил за его мечом. – Это статуя! На ней ничего не растет. Она проклята! И с чего бы ее ауре вот так меняться? Дело в ней!
Крылья Дженкса зажужжали, когда он отодвинулся от очага. Заставить статую оживать, чтобы мучить пикси? Это не походило на волшебство ведьм, но были и другие создания, которые не вышли из подполья, как это сделали пикси, вампиры и ведьмы; создания, которые заставили бы людей вырубить леса и уничтожить маленькие города, если бы они узнали о них. Но статуя?
И зачем статуя хотела разрушить себя? Если только… может, что-то заперто в ней?
– Ты почувствовал что-нибудь? – спросил он, и Винсет посмотрел на темный туннель позади него.
– Нет, – он неловко подвинулся, глядя на свой меч. – И Ноэль тоже. Мне нечего дать вам, кроме моего меча, и я с радостью передам его вам, если вы нам поможете. Я пропал. Я могу защитить мою землю от фэйри, шума, ворон и крыс, но я не вижу, что убивает моих детей. Пожалуйста, Дженкс. Я проделал такой длинный путь. Вы поможете мне?
Сбитый с толку, Дженкс посмотрел на меч молодого человека, когда Винсет протянул его. Его лицо было искажено беспомощностью.
– Я не возьму оружие другого мужчины, – сказал Дженкс грубо, и молодой пикси испугался.
– Но мне больше нечего… – сказал он, роняя меч на колени.
– Ну, я бы так не сказал, – ответил Дженкс, и крылья Винсета наполнили комнату звуком тысячи пчел и светом солнца. – У вас две руки. Вы сможете сделать домик для стрекозы из цветочного горшка?
Надежда, появившаяся на лице Винсета, сменилась отвращением.
– Мне не нужна милостыня, – сказал он, вставая и крепко зажав в руке меч. – Я не дурак. У вас есть замок и большая семья. Вы можете сами сделать домик для стрекозы.
– Нет! – сказал Дженкс, тоже вставая. – Я хочу офис на границе моих владений, с другой стороны от забора, на улице, которая отделяет сад от дороги. Вы сможете построить его? Под кустом сирени? И нарисовать вывеску, если я дам вам символы? Это не работа в саду, и я не могу попросить детей сделать мне офис. А жена оторвет мне крылья, если я попрошу!
Винсет засомневался. Его глаза закрылись на мгновение, когда они открылись, надежда снова сияла в них.
– Я могу сделать это.
Улыбаясь, Дженкс задумался, стал ли Джакс хоть вполовину благородным пикси. Этот идиот с затвердевшей пыльцой сбежал с вором, почти ничему не научившись. Последние слова Дженкса, обращенные к нему были резкими, и его это беспокоило, но когда ребенок покидает сад, это значит, что он ушел навсегда. Как правило. Но дети Дженкса нарушили и эту традицию тоже.
– Я, пожалуй, взгляну на статую, – сказал Дженкс. – Я и мой партнер Бис, – добавил он, быстро все обдумывая. Рэйчел никогда не отправлялась на задание, не имея прикрытия. Ему тоже следует взять кого-нибудь. – Если я смогу помочь вам, вы построите мне офис из цветочного горшка.
Взглянув на него, Винсет кивнул, от облегчения с него сыпалась золотая пыльца.
– Спасибо, – сказал он, убирая меч, в нетерпении. – Мы можем отправиться сейчас?
Дженкс искоса посмотрел на потолок, определяя время. Судя по виду, солнце очень скоро сядет, и Бис проснется.
– Конечно. Но, м-м, я должен сообщить жене, куда я отправился.
Винсет понимающе вздохнул, и они вместе вылетели к садящемуся солнцу, оставив огонь догорать.
“Решение проблем для пикси, обращаться сюда”, – подумал Дженкс, отведя Винсета к стене, окружавшей сад, чтобы он подождал с Джумоком, пока он поговорит с Маталиной. “Разве может эта затея причинить вред?”
Глава 2
Уперев руки в бока, чтобы сохранить равновесие, Дженкс изменил наклон крыльев, стараясь лететь ровно в порывах ночного ветра. Впереди слышался отдаленный вечерний шум телевизоров, радио и телефонных разговоров; резкие звуки били по ушам в темноте, исходя из ярко освещенных особняков с другой стороны дороги. Тихие звуки парка остались позади. Шум близлежащего города был почти невыносим, но ради небольшого сада с двумя статуями и изобилием цветов, расположенного в его центре, можно было потерпеть неприятные звуки. Ограда, вероятно, была попыткой снизить уровень шума и грохота метрополитена, неподалеку от которогго Винсет решил построить дом своей молодой семье.
Дженкс проголодался, пока ждал Винсета, который полетел сообщить Ноэль, что они вернулись, и пикси полез в сумку на поясе – в поисках липкого комка нектара, меда и масла арахиса. Его человеческие партнеры не знали, что если он не ест каждые несколько часов, то это для него мучение. Хотя раз Айви и Рэйчел не знают этого, их не мучает совесть.
– Значит, это та статуя, да? – спросил Дженкс, когда Винсет присоединился к нему, и они сели отдохнуть на спинку ближайшей скамьи. Изваяние находилось напротив цветника Винсета, и хотя они сидели вдалеке от растительности, оба чувствовали себя счастливее, несмотря на то, что Дженкс был всего лишь гостем и надел свою красную бандану как ремень. Он замялся, но потом, задумавшись, решил, что это входит в часть его новых обязанностей, и предложил Винсету меда. Он никогда не делился едой с кем-нибудь помимо членов семьи. Ощущение было непривычным, и Винсет удивленно моргнул, тоже потрясенный его предложением.
– Нет, спасибо, – сказал он, выглядя смущенным. – Хм. Да, это та статуя, – Винсет указал на ближайшую статую, и Дженкс убрал второй комок меда обратно.
– Она не нападает, пока луна не взойдет, – добавил Винсет, расслабившись, когда предложенной еды не стало. Замахав крыльями, он пугливо посмотрел на луну. – Она нападает в полночь, не по часам здоровяков, а в настоящую полночь, когда луна в зените.
Внимание Дженкса переключилось на две похожие статуи, стоящие в десяти футах друг от друга, окруженные однолетними растениями и низкими кустами. Обе были выполнены в греческом стиле, с античной красотой гладких линий и одеждой, ниспадавшей складками. Старая статуя была черна от патины и коррозии, отчего выглядела даже красивее. Резные локоны были собраны на голове, несколько выбившихся прядей обрамляли молодое лицо с почти невинным выражением. Каменные одежды заканчивались чуть ниже бедер и не скрывали красивые ноги. На поясе висел небольшой мех с водой, а пальцы держали рукоять меча, который острием упирался в пьедестал у ног.
Вторая статуя изображала молодого человека со стройной, почти женской фигурой. Пустые ножны виднелись на лодыжке, не покрытой каменной одеждой. Он был гибким, стройным, а выражение лица казалось почти диким. Недавно установленная между ними табличка, пахнувшая медовым бурачком, гласила, что обе статуи были пожертвованы Фондом Каламака, чтобы ознаменовать присуждение Цинциннати статуса города в 1819 году, но лишь статуя женщины выглядела действительно старой. Другая же была жемчужно-белой и казалась совершенно новой. А может, ее недавно почистили.
Из дома за лужайкой послышалась ругань по поводу сожженного риса. Тинкины тампоны, люди такие шумные. Казалось, они боятся потерять свое место в этом мире, и своими громкими криками пытаются доказать, что они еще живы. Сад и кладбище, протянувшееся благодаря человеческим законам вдоль квартала и до самой окраины, было для Дженкса благословением, которое он получил бесплатно. Рэйчел и Айви, казалось, никогда не издавали так много шума. Конечно, они много спали, а Айви вообще была живым вампиром. Если на то пошло, она никогда не была шумной соседкой.
– Вы почистили его? – спросил он Винсета, и молодой пикси отрицательно качнул головой, вдруг чего-то испугавшись.
– Нет. Он так выглядел, когда мы сюда переехали. Ви просыпается, как в трансе, бессмысленно бьется об основание статуи, пока не падает от жара. Потом она кричит, пока луна не уйдет из зенита и статуя ее не отпустит.
Дженкс озадаченно почесал основание крыльев. Хотя он не сдвинулся и все так же сидел на спинке скамейки, замахав крыльями, он заставил их светиться. Святое дерьмо, ему опять надо в туалет.
Винсет перевел перепуганный взгляд от белого светящего камня на свет от соседнего уличного фонаря.
– Я бы боролся с ней, если бы мог. Я бы умер, защищая моих детей, если бы видел, с чем бороться. Может, это призрак?
– Возможно, – Дженкс убрал руки с боков и скрестил их на груди. Эту плохую привычку, он перенял у Рэйчел, и, осознав это, немедленно упер кулаки в бока, где им самое место.
Внезапный шум в кронах деревьев застал их врасплох, и пока Дженкс стоял на спинке скамьи, Винсет умчался, удивленный. Это был Бис, он вернулся из парка, который осматривал по приказу Дженкса. Дженкс привык давать указания, но не во время расследования дела, и он немного нервничал, хотя надеялся, что все сделал правильно.
С тихим звуком скользящей кожи и запахом железа, горгулья размером с кота приземлился на спинке скамьи, и его длинные когти вцепились в нее. Бис мог без проблем зацепиться даже за вертикальную плиту, проскользнуть в трещину, в которую и летучая мышь не влезла бы, но удержать равновесие на тонкой спинке скамьи он был не в состоянии. Неизящно прыгнув, он приземлился на бетонной дорожке, между скамьей и статуями.