Дворцы Елизаветы и Левенвольде были деревянными и одноэтажными, но отличались красотой, роскошью и величественностью.
§ 6. Мойка, 57, Невский проспект, 18. В ампирном (в переводе – имперском) доме купца Котомина с момента сооружения находилась первая в Петербурге кондитерская, основанная швейцарцами Вольфом и Беранже. Для Пушкина кондитерская Вольфа и Беранже на углу Невского и Мойки, недалеко от бифуркационной точки S-линии реки, стала отправным пунктом на жертвенном Пути города, которым шёл поэт. Из этой кондитерской, выпив стакан оршаду (миндального молока), он отправился на дуэль. Карета от дверей кондитерской доставила Александра Сергеевича к смерти, ставшей пушкинской искупительной Жертвой. Любопытно, что в доме голландской церкви напротив кондитерской Вольфа и Беранже, на другой стороне Мойки, находилась квартира приёмного отца Дантеса барона Геккерна, сыгравшего роковую роль в дуэли.
Кондитерская Вольфа и Беранже
Пушкин близ точки бифуркации Мойки, ставшей точкой его Выбора, пошёл против Российской и европейской империи эпохи Реставрации, одним из самых ярких представителей которой был Дантес, но при этом действовал в рамках империи. Ведь сама дуэль есть сословно-имперское явление.
Кондитерская Вольфа и Беранже
Пётр в точке бифуркации Слова Петербурга пошёл в рамках империи с империей. Но тем не менее принял смерть после простуды во время спасения севшего на мель бота с солдатами, т. е. отдав жизнь за других. Что намекает на искупительную смерть, принесённую частью его существа.
§ 7. Набережная Мойки, 40. Гостиница, или трактир, Демута. Именно в описываемое – пушкинское – время владелицей трактира стала Елизавета Демут-Тиран. Она была дочерью Филиппа Демута, основателя гостиницы. В некоторых источниках Демутов трактир называют «домом майорши Тиран». Гостиница стала одним из центров культурной жизни Петербурга. Здесь подолгу жили почти все петербургские и заезжие знаменитости.
Е. Ф. Тиран, урождённая Демут, родилась 21 мая 1781 г. О личной жизни Елизаветы Филипповны известно мало. Она вошла в историю прежде всего как содержательница знаменитого в начале XIX века Демутова трактира в Петербурге, на набережной Мойки. Он был расположен недалеко от места отправления Пушкина на дуэль – знаменитой кондитерской Беранже на другой стороне реки и углу Невского и Мойки.
В ныне перестроенном до основания здании Демутова трактира постоянно останавливался поэт во время своих приездов в Петербург до женитьбы, но иногда и после неё, до тех пор, пока не снял комнаты в доме на Мойке, 12, где теперь находится мемориальная квартира-музей поэта.
В гостинице Демута Александр Сергеевич не только жил, но и творил. Это место было основной творческой лабораторией поэта в Петербурге.
Пушкин в нашем городе не только всегда выбирал тот же «трактир», но и останавливался в номере, оставлявшем желать лучшего (по возможности в десятом, чем-то приглянувшемся ему). Ксенофонт Полевой писал в воспоминаниях о Пушкине: «Он жил в гостинице Демута и вёл жизнь странную». Оставаясь дома всё утро, начинавшееся у поэта поздно, он, будучи один, читал лёжа в постели, а когда к нему приходил гость, усаживался за столик с туалетными принадлежностями и, разговаривая, обыкновенно чистил, обтачивал и приглаживал свои ногти, такие длинные, что их можно назвать когтями. Иногда его можно было видеть за другим столиком – карточным, обыкновенно с каким-нибудь господином.
Карточные досуги поэта составляли одну из излюбленных тем светского Петербурга и шокировали многочисленных поклонников. Известна, к примеру, такая история, описанная ещё П. Анненковым. Гоголь, недавно приехавший в Петербург, решил познакомиться с Пушкиным. Он явился утром в трактир Демута и, робея, спросил Александра Сергеевича. Лакей сказал, что поэт вообще-то дома, но пока что не проснулся. Гоголь благоговейно произнёс: «Наверное, всю ночь работал?», на что лакей ответил: «Да-да, работал, – всю ночь в картишки играл!»
Строки «Когда б вы знали, из какого сора ⁄ Растут стихи, не ведая стыда. ⁄ Как жёлтый одуванчик у забора, ⁄ Как лопухи и лебеда» передают состояние не одного поэта в процессе творчества. Они взяты из стихотворения Анны Ахматовой «Мне ни к чему одические рати ⁄ И прелесть элегических затей…». Ода и элегия – поэтические жанры в греко-римской культуре, заимствованные у неё всей культурой европейской, в том числе XIX–XX веков. Одним из воплощений связи двух культур является статуя Венеры Медицейской в окне дворца К. Г. Разумовского.
Но Пушкин в «Набросках к замыслу о Фаусте» устами Мефистофеля дал более глубокое объяснение своим карточным увлечениям:
Ведь мы играем не из денег,
А только б вечность проводить…
Что ж, всё наше движение по линии красоты Мойки вслед за Пушкиным – это движение в вечности.
§ 8. Набережная Мойка, 39–47. Стройные, строгие, подчёркнуто лаконичные жёлтые здания Главного штаба. Оборотная сторона той его части, которая с Дворцовой площади являет собой восточную дугу, или восточное крыло, этого ориентированного на античные образцы величественного строения. Со стороны Мойки размещались Министерства иностранных дел и финансов. Здания построены в 1824–1832 годах. Стиль позднего классицизма – ампир (фр. Style Empire – «имперский стиль»). Архитектор Карл Росси (1775–1849).
В 1834 году, во время торжеств по поводу открытия монумента Александровской колонны на Дворцовой площади у Зимнего дворца и Главного штаба, был проведён церемониальный парад гвардейских полков. Для их прохода на площадь был сооружён деревянный мост через Мойку на месте нынешнего Певческого моста, протянутого от Капеллы ко входу на площадь у острого, «как бритва или корабельный нос» (В. М. Бузинов) (а скорее, напоминающего нос утюга), угла Министерства иностранных дел. Подобные «утюги» характерны для бедных районов Петербурга, в частности Коломны. Но в этом случае богатый Петербург продемонстрировал своё единение с бедным.
Главный штаб со стороны Мойки
Устои и перила моста выкрасили в жёлтый цвет. Мост назывался Жёлтым.
Однажды в Главном штабе была установлена одна из копий статуи Венеры Медицейской – той самой, что видна в окне дворца К. Г. Разумовского на Мойке. Как это было с оригиналом знаменитого произведения искусства ещё в XVII и XVIII веках, волосы Венеры были окрашены в золотисто-жёлтый цвет, а губы – в красный, что соответствовало древнегреческому обычаю раскраски статуй.
Главный штаб со стороны Мойки
Эта Венера попала в Главный штаб в XXI веке, точнее в 2014 году, во время европейской биеннале современного искусства Manifesta 10. Гипсовая статуя Венеры Медицейской стояла на входе в здание, справа от парадной лестницы, и являла собой хулиганский выпад «творца» Ханса-Петера Фельдмана. В Петербург Венеру привезли за два дня до закрытия выставки, а краску наносили уже на месте. Руки Венеры, которыми она грациозно прикрывает грудь и лоно, были отрублены «под Венеру Милосскую» и античную старину. В красный цвет окрашены не только губы, но соски и лоно. Тело богини покрыто телесно-розовой краской. Постамент «статуи» был ярко-зелёным. Присутствовал и дельфин «естественной» тёмно-серой окраски. Эта Венера была подобна мухе, привлечённой пиршеством петербургской Красоты на линию S Мойки. Но то, что «статуя» была выставлена в эрмитажных залах Главного штаба, демонстрировало стремление постмодерна полностью разрушить, убить культуру прошлого, что сделать невозможно.
Интересно, что Николай Гоголь упомянул Венеру Медицейскую во II томе «Мёртвых душ», рассказывая о помещике Петухе, любителе гастрономии. Он выходит на берег реки с пойманною рыбою, кричит «Обедали?» и держит «одну руку над глазами козырьком в защиту от солнца, другую же пониже – на манер Венеры Медицейской, выходящей из бани». Этот гоголевский юмор в данном случае можно истолковать и как насмешку над Петербургом и петербургской античностью, одно из свидетельств измены Гоголя северному Риму. Соединяя Венеру Медицейскую с карикатурным Петухом, Николай Васильевич делает приблизительно то же, что немецкий скульптор Ханс-Петер Фельдман, который обрезает у неё руки – под Венеру Милосскую – и раскрашивает волосы на голове этой Венеры и губы вместе с интимными участками тела в разные цвета.
Любопытно, что в Елагином дворце – первой петербургской работе Карла Росси – архитектора Главного штаба – можно увидеть уменьшенную копию Венеры Медицейской. И она удивительно хорошо вписывается в ампирные интерьеры дворца.
§ 9. Мойка, 12. С сентября 1836 года до своей смерти в конце января 1837 года А. С. Пушкин жил в съёмной квартире по такому адресу. Он переехал сюда словно для того, чтобы умереть на линии красоты Мойки, ближе к её завершению. На эту квартиру умирающего поэта привезли после дуэли с Дантесом. Пушкины занимали весь нижний этаж в доме княгини А. Н. Волконской.
Строка О. Э. Мандельштама «Вчерашнее солнце на чёрных носилках несут» из стихотворения «Сёстры – тяжесть и нежность, одинаковы ваши приметы» (1920) с поразительной силой проникнута болью переживания момента смерти поэта.
Мойка, 12
Анна Ахматова писала: «К Пушкину у Мандельштама было какое-то небывалое, почти грозное отношение – в нём мне чудится какой-то венец сверхчеловеческого целомудрия. Всякий пушкинизм ему был противен. О том, что “Вчерашнее солнце на чёрных носилках несут” – Пушкин, – ни я, ни даже Надя не знали, и это выяснилось только теперь из черновиков (50-е годы)»[23]. «Вчерашнее солнце на чёрных носилках несут» – строчка из стихотворения Мандельштама «Сёстры – тяжесть и нежность, одинаковы ваши приметы». Речь идёт об обнаруженных в 50-х годах рукописных отрывках статьи Осипа Мандельштама «Пушкин и Скрябин», написанной по поводу смерти выдающегося русского композитора. Там мы читаем: «Пушкин и Скрябин – два превращения одного сердца. Дважды смерть художника собирала русский народ и зажигала над ним солнце… Пушкина хоронили ночью. Хоронили тайно. Мраморный Исаакий – великолепный саркофаг – так и не дождался солнечного тела поэта»