Матильда, наконец-то, подняла голову.
- После всех этих доказательств взаимного доверия, - горько сказала она, - может быть, перейдем к делам.
В пальцах незнакомца материализовался пульт, а потом ожил экран телевизора.
- Нет. – От повторения у Матильды чуть ли не срабатывал рвотный рефлекс. – Нет, нет и нет!
Незнакомец нагло всматривался в распахнувшийся купальный халат. Матильда уловила этот его взгляд, медленно закинула ногу за ногу, полы халата разошлись еще сильнее. Она ответила взглядом, томным и даже еще более наглым.
Единственным, кому это не понравилось, был Дед.
- О чем это мы… - очнулся незнакомец.
- Об одном и том же, почти что час толчем, = холодно ответила ему Матильда. – На всякий случай, повторю еще раз. Мы не убийцы, профессионалы, как вы были добры сказать. И вообще мы не имеем с этим ничего общего…
- Ну естественно, - вмешался Мороз. – Вот я – коммерсант, не каждый русский – это мафиози. Честная торговля, наркотики, оружие, водка… - перешел он на русский язык. – У нас все есть. Ничего больше не надо.
В конце концов, заказчик начал проявлять признаки раздражения. Он поднялся и начал прохаживаться по комнате. Матильда машинально регистрировала мелочи.
Одет он был с тактичной, хотя и несколько старомодной элегантностью. Под безупречно скроенным костюмом не выделались какие-либо выпуклости, выдающие скрытое оружие, только девушке как-то не хотелось в это поверить, будто бы тот пришел вот так, невооруженный. Наверняка, просто у него был очень хороший портной. В фигуре незнакомца было что-то беспокоящее. Нечто, пробуждающее какие-то неуловимые ассоциации. Может, характерно косолапящая походка? Или усмешка на смуглом лице, злорадная, буквально дьявольская?
Незнакомец неожиданно остановился.
- Резюмируем, - сказал он. – Вы – не профессиональные убийцы, ничего подобного. Вы не убиваете по заказу. Да, правда, все это вы делаете за собственный счет. Вы не убиваете людей. Но это уже не совсем правда…
Дед беспокойно шевельнулся.
- Никто и ничего нам…
- …не доказали? – продолжил гость, издевательски скалясь. – Естественно, так ведь и я тоже не собираюсь.
Вот теперь улыбка его сделалась попросту неискренней.
- Я знаю, что у вас имеется миссия. Благородное призвание, защита бедненьких деточек перед обманом и ханжеством. Подготовка к жизни в семье.
Он скривился.
- Дело это достойно похвалы, - продолжил он, и в его тоне, о чудо, не было иронии. – Вы бы удивились, если бы знали, насколько наши интересы совпадают. Впрочем, в свое время вы все узнаете. Возвращаясь же к теме, это и вправду похвально, честное слово. И здесь ничего плохого в том, что при случае вашей миссии вы сделаетесь монополистами на рынке снабжения подарками.
Вот тут он попал в точку. Последние слова повисли в воздухе. Когда, после длительной паузы, Дед наконец-то отозвался, в его голосе уже не было предыдущей уверенности.
- Но мы не убиваем по заказу. Тем более, политиков.
На сей раз гость казался по-настоящему раздраженным.
- Не убиваете? – впервые поднял он голос. – Всего лишь миссия, чистая и безгрешная, во имя высших принципов? Ну а побочный ущерб?
Он уже успокоился, быстро умел взять себя в руки. Вновь уселся в кресло, дышал, правда, чуточку громче.
- И политикой не занимаетесь? – спросил он с едким сарказмом. – А кто вызвал войнушку, ну да, небольшую, локальную, но – все же? Что показал бы Колин Пауэлл[11] в ООН, если бы не вы? Одной пробирки с сибирской язвой не хватило бы. Подсчитывали ли вы сопутствующий ущерб, господин Морозов? А вы, мадемуазель? Знаете, каких натворили нам хлопот таким вот неожиданным предложением? Несколько десятков тысяч иракцев?
Матильда в изумлении подняла голову. Какое-то время ей казалось, что она что-то начинает понимать. Незнакомец перехватил ее взгляд.
- Неважно. – Он пренебрежительно махнул рукой. – А важно то, что во имя собственных целей вы можете многих списать. А ведь Алибаба уже не был разбойником из сказки[12], он уже никак не мутил мысли бедных детишек. Он обнаружил совершенно иной, гораздо лучше снабженный Сезам. Так что, признайте, остается месть. Или, что еще хуже, идеалы.
Он снова иронично скривился.
- И вы хотите сказать, будто бы не вмешиваетесь в политику? Только не надо. Опять же, вы ужасно ошибаетесь.
Снова он щелкнул пультом, открывая уже показанный фильм с самого начала. На экране появился известный политик из группировки, что по правую сторону от стенки. Он стоял перед Сеймом в окружении молодых лысых лбов и кучки дам уже чуть ли не преклонного возраста. Судя по тому, как он надувался, краснел и плевался слюной, он провозглашал некое заявление. Что за заявление – неизвестно, фильм демонстрировался без звуковой дорожки.
А точнее, даже фрагмент фильма. После краткого прогона по аудитории, кадр заполнила фигура политика, снятого в так называемом американском плане, после чего камера передвинулась чуточку в сторону, захватив еще и охранника, могучего типа с бычьей шеей и с проводком от скрытого в ухе динамика. Охранник стоял неподвижно, меря собравшуюся публику тяжелым взглядом. Время от времени он заглядывал прямо в объектив камеры.
- На этом фильм обрывался. Пошли полоски помех, а после того экран только снежил.
- Еще разик? – спросил незнакомец и поднял пульт. Матильда удержала его движением руки. Она жестом скромницы собрала полы халата под шеей, склонилась вперед.
- Позволь задать вопрос, - вежливо начала она. Тот кивнул.
- Я не спрошу, кто ты такой, пока что меня это не интересует. Мне хотелось бы знать, какой крючок имеется у тебя на нас. Что случится, если мы откажемся? Чем станешь нам угрожать?
- Такая красивая девочка, и такие гадкие слова. – Гость скривился, как будто только что раскусил нечто особенно гадкое. – Угрозы, крючки, быть может – шантаж? C'est dégoûtant. Нет, моя молодая дама, ничего подобного нет. Я предлагаю сделку, для вас тоже выгодную. И еще одно. Дело вовсе не в этом придурке, не бойтесь. Никакой политики.
- Тогда о ком мы говорим? – фыркнула Матильда. – Возможно, о его ангеле-хранителе? Или об одной из этих орущих ханжей? Ведь никого другого в этом фильме…
Тут она замолчала, увидав выражение изумления на лице гостя, который снова не смог проконтролировать голос.
- Откуда ты знаешь?! – выпалил он еще до того, как прикусил себе язык. – Догадостная, bakayaro…
Он поднялся.
- Конец комедии, - заявил он. – Ты права, я говорю про Ангела Хранителя.
Он так произнес эти слова, что сразу же все сделалось ясно.
- Самое время представиться, - прибавил он, склоняясь в церемониальном поклоне. – Я – сатана.
И в этот самый момент Дед Мороз, неисправимый и последовательный атеист, схватил глок и выпалил. Прямо в грудь мужчины, который бессмысленным, вплоть до смешного, жестом попытался прикрыться раскрытой ладонью.
Из пистолетного ствола все еще поднимался легкий дымок, в ушах присутствующих звенело. Сатана склонился над столом, глянул в переполненные изумлением и недоверие глаза Дедушки, после чего раскрыл сжатые пальцы. По столу покатилась пуля в стальном кожухе. Свинцовый кончик с углублением на верхушке был целехонек.
Матильда кончиком пальца, осторожно прикоснулась к кусочку металла и тут же отдернула его. Свинец был горячим, а на латунном кожухе четко были видны следы нарезов.
Девушка по-детски сунула палец в рот и сжалась на краешке дивана.
- Ладно, формальности исполнены. Может считать, что мы обменялись верительными грамотами.
Он взял пулю двумя пальцами, долгое время тщательно присматривался к ней. Потом бросил ее Деду в стакан, на дне которого еще осталось немного воды от растаявшего ледяного кубика. В стакане зашипело.
- Зовут меня Аббадон[13]. А принеси, дядя, чего-нибудь выпить, а то у меня что-то в горле пересохло.
Без слова протеста Дед Мороз встал и направился в кухню. Он все еще не мог прийти в себя.
- А лучше всего, из твоей особой бутылки, - бросил сатана вдогонку и усмехнулся, слыша сдавленное ругательство. И через мгновение Дед мог лишь присматриваться, как Аббадон громадными глотками приканчивает содержимое бутылки в форме айсберга. – Уфф, хорошо, - причмокнул он под конец. – Вообще-то, я должен вам кое-чего объяснить.
Он усмехнулся Матильде.
- Нет, мадемуазель, никакого крючка на вас у меня нет. Я могу только лишь искушать. И, поверь мне, в этом я хорош, сейчас сама в этом убедишься.
Он выцедил остатки синего напитка. Откашлялся, из ноздрей его вылетели небольшие клубы дыма. Сатана разогнал их ладонью.
- Ангел Хранитель. Разве не обманывает он детвору с самого малого возраста? "Ангел Божий, страж ты мой. И всегда при мне Ты стой". Сами согласитесь. А они, думаете, стоят?
Пришелец встал с места, крепкое спиртное, похоже, развязало ему язык.
- А хрен вам! Поглядите по сторонам, и начните с Центра Детского Здоровья! А потом поглядите под жилыми многоквартирниками, в полицейских участках, да хотя бы на улицах? Думаете, они там стоят? Черта с два!
Глаза сатаны начали отбрасывать кровавое сияние. Возможно, так на него подействовало спиртное.
- Ну, и где этот урод с крылышками, когда ребенок попадает под машину? Где, блин, когда папаня добирается к собственной дочурке?
Матильда вздрогнула. Сатана и вправду умел искушать, вот только методы у него были самыми гадкими.
- Может, как, со стороны присматривался? А где он, когда пацаненок лезет на противопехотную мину? Не знаешь, мадемуазель? Так я тебе скажу.
Он присел рядышком с Матильдой на корточки, глянул прямо в глаза.
- Затыкает глаза и спешно смывается.
Сатана схватил девушку за запястья, стиснул пальцы. Та и не пыталась вырываться. Прикосновение Аббадона было на удивление приятным: теплым и крепким.