Поручик с трудом поднялся, пошатнулся, Борейко пришлось его придержать. Какое-то время они глядели друг другу в глаза.
- С вами, - тихо ответил Карпинский. И чуть не грохнулся на землю, когда Борейко радостно хлопнул его по плечу. Поручик скривился от боли.
- Извини, - буркнул капитан. – Но я рад.
Бывший военный прокурор, а теперь полноправный член частного синдиката, покачал головой.
- Мне плевать на то, что вы сделаете с тем оружием, - прибавил он. – Но верю, что вы его не отдадите, к примеру, Осаме. А вот кто его будет иметь, русские или американцы, мне наплевать…
Борейко усмехнулся.
- Ты еще удивишься, парень.
Поручик был слишком уставшим, все в нем болело, чтобы еше и удивляться. Но один вопрос он просто обязан был задать.
- Раз уж я с вами, то сколько насчитывает моя доля?
Улыбка на лице капитана сделалась еще шире.
- В деле нас, вместе с тобой, двадцать три человека. Подели шестьсот миллионов евро на двадцать три. Эй, эй, нечего снова терять сознание!
Длинный коридор с необработанными бетонными стенками освещался лампами дневного света. Работающих ламп было мало, большая часть торчала на своихз местах мертвыми и перегоревшими за проволочной сеткой. Под потолком вились связки кабелей и окрашенные суриком трубы. Где-то тихонько капала вода, этот отзвук смешивался с жужжанием поврежденного стартера одной из ламп дневного света.
Твердые подошвы военных ботинок громко застучали по полу. Карпинский уже пришел в себя настолько, что с любопытством разглядывался по сторонам. Поездка продолжалась долго, толком он ее и не помнил. В бронетранспортере он провалился в тяжелый и глубокий сон, ему не мешали ни сотрясения, ни рев двигателя.
Морозов и его дамский экипаж куда-то исчезли, только лишь они прибыли в подземный комплекс. С собой они забрали мало чего соображающего Квятека. Карпинский надеялся на то, что у них тут хороший лазарет, так что капрал вскоре очутится в Рияде или Кувейте, в самой лучшей больнице. И тут до него дошло, что этого неряшливого сукина сына он чуть ли не полюбил.
- Это один из бункеров Саддама, - взял на себя роль проводника Борейко. – Бетонная глыба, очень глубоко под землей, посаженная на гигантских пружинах. ГБУ-28 ее не укусят, бункер выдержит даже атомный взрыв на расстоянии нескольких сотен метров.
Мимо них прошел широко улыбающийся иракец в рабочем комбинезоне. Борейко на ходу прибил свою пятерню к его с громким чмоканием, отразившимся эхом в громадном коридоре.
- Электропитание от небольшого ядерного реактора, - тут капитан нахмурился. – Вообще-то производства ГДР, но, как заверяет обслуга, штука очень чистая и безопасная.
Карпинский указал на удалявшегося иракца.
- Это эти – обслуга?
- Да, - подтвердил Борейко. – Не беспокойся, в синдикат не входят, их оплата засчитывается в рабочие расходы.
Коридор слегка сворачивал, здесь было светлее. Они приближались к бронированным, выкрашенным серой краской воротам. Их поверхность украшали завитушки надписей по-арабски и огромная международная пиктограмма, предупреждающая о биологической угрозе.
- А Морозов? Он тоже принадлежит? – еще успел спросить поручик.
- А ты что, не догадался? – удивился Борейко. – Нет, он платит. Морозов – наш клиент.
Он подошел к бронированным воротам и стал вводить сложную последовательность знаков с панели управления.
- Сезам, откройся! – с иронией произнес он. Запищала электроника, в двери с громким стуком упала заслонка. Из-за нее можно было заметить выдающийся семитский нос и черные усищи.
- Кто идет?
- Не дури, Махмуд! – разозлился капитан. – Открывай, не станем же мы тут торчать понапрасну.
Щелкнули отодвигаемые ригели, можно было слышать пыхтение – ворота были тяжелыми.
- Такая техника и у них, - Борейко повернулся к Карпинскому и пожал плечами. – Самый обычный омофон, зато как выглядит…
Из-за открывающихся ворот ударил яркий свет и волна тепла. И еще тяжелый запах, словно многократно умноженная вонь больницы или лаборатории.
- Вот они, сокровища пустыни, - сказал Борейко. – И наше замечательное будущее в качестве отвратительно богатых людей.
Он пошел первым, не оглядываясь на совершенно ошеломленного поручика.
Карпинскому все еще казалось, что он видит сон. Эти невероятное окружение, все было будто из фантастического кино. Попискивающая аппаратура, бульканье гелей в прозрачных, цилиндрических сосудах. Червячное шевеление трубок и проводов под воздействием медленно пульсирующих токов.
Поручик шел медленно, мягкое покрытие глушило шаги. Он мог только смотреть.
Тела. Множество обнаженных тел. Мягких, бледных и как бы распухших. Подвешенных в густой жидкости, свернувшихся в позиции плода. Приоткрытые веки, из-за которых виден мутный отблеск роговицы.
Клоны Саддама Хусейна.
- Клонирование, - дошел до него голос Борейко, - тайное оружие диктатора. Именно оно обеспечивало ему безопасность, и, кто знает, а вдруг обеспечивает и до сих пор. Настоящий Саддам сидит себе на каком-то островке, пьет щербет и тихонько посмеивается над всем и всеми. А может и нет, в конце концов, кому он нафиг нужен. Но эта технология – это мощь.
Карпинский протянул руку, колеблясь, коснулся поверхности цилиндра из бронированного стекла. Он не почувствовал ни тепла, ни холода, цилиндр обладал температурой человеческого тела. Поручик отвел руку, машинально оттер их о штаны, как будто бы коснулся чего-то осклизлого и отвратительного. За стеклом висел переросший, усатый плод с вздутым животом.
- Только не спрашивай, кто все это придумал и устроил, - продолжил капитан, уже тише, как будто бы опасался разбудить эти существа, почти людские, но кошмарные и неестественные. – Это длится уже четверть века. Все начал какой-то западный ученый, его давно уже нет в живых, пристукнула какая-то из разведок. В любом случае, штука действует.
Поручик двинулся дальше. С одной стороны, ему бы уже хотелось отсюда уйти, забыть обо всем, что видел. Но он шел дальше, так как не мог справиться с нездоровой увлеченностью и не мог скрыть переполнявших его чувств.
- Понимаю, что это отвратительно, - тон голоса Борейко был чрезвычайно серьезным. – Наука на службе зла. Но погляди на это по-другому. Ведь это громадный шаг для человечества. Органы для пересадки. Болезни, до сих пор непобежденные, наконец-то смогут поддаться. Только все это должно попасть в хорошие руки.
Поручик резко повернулся.
- И ты в это веришь? – со злостью в голосе спросил он, бессознательно сжимая кулаки.
Борейко его взгляд выдержал.
- Верю, - тихо сказал он. – Если бы не верил, то уже давно бы нажал на красную кнопку. Здесь имеется такой, расхуярило бы все к чертовой матери, весь комплекс заминирован. Но Морозову я верю. Это мужик порядочный. И ведь кому-то, курва, поверить необходимо.
- А кроме того, мы будем до отвращения богатыми, - сдался поручик.
- И это тоже, - ответил ему Борейко.
Карпинский вдруг рассмеялся. От радости он даже присел.
- Так вот почему все они летали, словно им перо в задницу сунули. Потому что ДНК совпадало. И вот этого, бедняжки, они никак понять не могли.
- Действительно. – Борейко догадывался об этом уже давно. Опять же, нескольких этих Саддамов они продали. Тут он напряг память. Что-то около тридцати штук.
Они двинулись дальше. Гигантские плоды шевелились в своих искусственных матках, питаемые внедренными в них трубками и проводами. Все были, более-менее, на одинаковых стадиях развития.
- И что с ними потом, Борейко?
Капитан пожал плечами.
- Спрос закончился, мы перенасытили рынок. В последнее время цены ужасно упали; каждый, кому хочется, Саддама уже имеет, и каждый желает верить, что как раз его самый настоящий. Каждое более-менее серьезное тайное правительственное агентство приобрело себе одного. Сейчас, быть может, сенегальская разведка его, может быть, и купила, но вот заплатила бы она, скорее всего, ракушками. Ну да не парься, все здесь приберем. А Морозов заберет аппаратуру.
- А это как? – поручик неожиданно остановился. Он глянул на лицо за стеклом, разбухшее в жидкости. Ему казалось, что его прекрасно известные черты скрывают страдание.
- Это словно аборт на ранней степени, Анджей. Это еще не люди. – Эти слова должны были прозвучать уверенно, но как-то не прозвучало. – Они функционируют всего год, максимум – полтора. И не слишком они собранные. Где-то на уровне шимпанзе, как говорят лаборанты.
Он хочет оправдаться, понял Карпинский. Ему и самому это может понадобиться. Он попытался отогнать эти мысли, на угрызения совести время еще будет. Это когда он уже станет отвратительно богатым.
- А вод скажи мне… - сменил он тему. – Почему столько замешательства? Ведь это всего лишь технология, через год где-нибудь изобретут что-нибудь более эффективное. К тому же, идею со стороны защиты, Саддам за клонами только скрывался. Он подставлял клонов вместо себя. Почему для них так было важно, что они шли на все? Каким образом это угрожало Америке?
- Ты еще не все знаешь, - усмехнулся Борейко.
Гигантский зал за следующими бронированными дверями производил еще большее впечатление. Уже не десятки инкубаторов, а сотни. Тысячи.
Все, как и до сих пор, пустые, мертвые и тихие. Только где-то дальше, в перспективе огромного помещения с низким сводом помигивали лампочки, оттуда дунуло теплом. Потребовалось какое-то время, пока наша пара дошла туда.
Перед первым резервуаром Карпинский остановился, словно вкопанный. Еще раз за сегодняшний день он не мог поверить в то, что видит. И он был уверен, что после того, что увидел, в жизни его уже ничего не удивит. Но сейчас он не мог проронить ни звука. Он засмотрелся на слепившиеся, густые черные волосы, смешную челку, спадающую на лоб.
- Великий план Осамы бен Ладена, - рассмеялся Борейко, только в этом смехе прозвучали истерические нотки. – День атаки на Великого Сатану. Похищенные самолеты